– Мне надо двигаться, – сказал он, – не то потеряю темп. – Склонившись ко мне, Уильям прошептал: – Не спугни эту птичку.
Он знал, что с девушками у меня дела так себе. Я не умел ни обворожить, ни поразить. Проводив приятеля взглядом, я чуть было не рассмеялся. В баскетбол Уильям играл мастерски, а вот бегал ниже среднего. Мы с девушкой медленно пошли вокруг озера.
– Я Меган Салливан, – представилась она, протягивая руку.
– А я Натан, – ответил я.
Уильям на другом берегу озера остановился и болтал с двумя бегуньями. Он везде находил себе новых знакомых, девушки в нем души не чаяли.
– Похоже, ваш друг потерял темп, – улыбнулась Меган.
– Ничего, до финиша когда-нибудь доберется.
Меган рассмеялась, и я увидел, какая она красивая даже утром, без косметики. Засунув руки в карманы, я вдруг подумал, что недавно слышал ее фамилию.
– Вы случайно не из тех Салливанов, которые организуют забег для больничного фонда?
Глаза девушки весело заблестели.
– Вы слышали о нашем забеге?
– Я подписал обязательство и теперь тоже спонсор забега. – Посмотрев на нее, я припомнил кое-что еще. – Дениза сказала, что вы лучшая бегунья в штате.
Меган смутилась и ничего не ответила.
– И еще – что вы пациентка кардиологии.
– Скорее, мы с доктором Гёрцем старые друзья.
Я улыбнулся, удивляясь про себя, что кому-то хочется дружить с доктором Гёрцем.
– И с чего же началась ваша дружба? – спросил я, подыгрывая ей.
– С дефекта межжелудочной перегородки, который всегда со мной. – Проще говоря, дыра в сердце.
Я испытующе посмотрел на Меган, и она словно прочла мои мысли.
– Я не знаю, как мне удается бегать. С самого детства врачи говорили, что я смогу жить, как обычный ребенок, но рекомендовали не перенапрягаться.
– Разве бег не попадает в категорию «перенапряжения»? – спросил я, предугадывая ответ.
– Все так. И доктор Гёрц говорил, что бегать я не смогу.
– А летать, как стрела, вам не предлагали?
Меган улыбнулась и подавила смех.
– Только если медленно…
– Парить, как крылатая стрела?
Мы весело смеялись, перебрасываясь шутками.
– Тебе не бывает страшно, когда ты бежишь? – спросил я.
Она покачала головой.
– Умом я понимаю, что в сердце у меня дыра, я видела ее на рентгеновских снимках. Но когда я бегу, мое сердце забывает обо всем. Наверное, бегать – мое предназначение. Понимаешь?
– Да, – поколебавшись, ответил я.
Своего предназначения я пока не нашел.
– Если что-то случится, значит, так тому и быть. Как у тебя на работе. Бывают отличные дни, когда все выздоравливают, а бывает, что ни делай, больным только хуже. Белая полоса, потом черная… но хорошего в жизни все равно больше, чем плохого.
И опять я подумал, что не могу с ней полностью согласиться.
– А какая у тебя специальность? – спросила Меган.
– Пока никакой. Я всего третий год на медицинском.
– Учишься на кардиолога?
Я ответил, что нет.
– А почему? В сердце – все самое главное. Без сердца ничего не работает.
– Так нам и в университете говорят. Куда сердце лежит, туда и око глядит.
Меган снова рассмеялась. Похоже, я сегодня был в ударе.
– Ну и каково это – проходить практику в больнице?
– Да так… с утра до вечера плохой кофе, ну и всякое такое.
– Понимаю. Ставить капельницы, выносить утки… сплошной гламур по-медицински.
– Присоединяйся! Вот только учиться долго… всю жизнь.
С Меган было легко. В кои-то веки у меня при разговоре с девушкой не заплетался язык.
– А ты когда заканчиваешь колледж? – Я решил, что ей остался год, не больше.
– Я только поступила. Сдаю первую сессию.
Я удивленно смотрел на нее. Не может быть. Она выглядит значительно старше, чем студентки-первокурсницы, с которыми я общался.
– Я думал, ты гораздо старше, – заметил я.
– Мне девятнадцать лет. Я пошла в первый класс на год позже, потому что родилась в самом конце декабря.
И все же… я был уверен, что ей двадцать два или двадцать три.
– Что ты изучаешь?
– Пока только общие курсы. Подумываю стать учителем.
– Физкультуру преподавать? Физруком?
Меган рассмеялась.
– Что? Глупо звучит? Или физруков теперь принято называть специалистами по спортивной подготовке?
– Нет такого слова «физрук»! Уже сто лет, как нет! Такое придет в голову только студенту, до ушей наполненному плохим кофе!
– Да, вот чему меня научили за мои же деньги, – притворно вздохнул я.
– Я хочу преподавать в старших классах и работать тренером. Может, буду вести обществознание или социологию… или что-нибудь о здоровье…
– У нас в восьмом классе был такой предмет… о здоровье. Учебник назывался «Здоровый образ жизни и Ты». – Меган скептически посмотрела на меня. Я поднял руки, будто защищаясь. – Святая правда! Насколько я помню, учительницу звали мисс Прыггл. Она была маленького роста и едва пролезала в двери.
Меган закрыла лицо руками и помотала головой, сдерживая смех.
– Представь, вот такая мисс Круглое Печенье учила нас, как заботиться о здоровье.
– Не может быть!
Я приложил руку к сердцу.
– Торжественно клянусь – так и было! А прыгать она не могла и даже не пыталась, несмотря на фамилию.
Мы расхохотались, и я подумал, что мне совсем не хочется расставаться с Меган. С холма к нам спускался Уильям. Я потряс головой, силясь понять, как можно в оранжевых шортах поверх леггинсов привлечь с утра пораньше сразу двух девчонок.
– Мне пора в больницу, – сообщил Уильям, тяжело дыша, будто после длинной дистанции.
– Возвращение в мир гламура? – спросила Меган.
Я кивнул и пошел навстречу другу.
– Да, пора. Надеюсь, мы еще встретимся, мисс Прыггл!
Я взбежал на холм под смех Меган. Даже не помню, когда я в последний раз так здорово проводил утро в парке.
В тот день Меган разминалась на стадионе с командой легкоатлетов. Она очень любила тренировки и всегда ждала их с радостью во многом благодаря тренеру Мишель Норрис. Мишель умела достучаться до каждого спортсмена, вытащить на свет его или ее лучшие качества. Тренеру Норрис уже за тридцать, однако она никак не выйдет замуж, и бегуны подшучивают над ней, предлагая в женихи своих родственников и знакомых. Мишель остановилась рядом с Меган и спросила:
