— Ну, если исходить из цифр, то да, получилось, — сказала Эллен. Меня изумляло, с какой непринужденностью она брешет. И при этом ни капли не боится разоблачения.
Тут Лиз начала оглашать цифры. Ложные цифры. Цифры, к которым мы даже приблизиться не могли, пока должность занимала Лиз Александр.
Я сидела молча, потрясенная происходящим. Вся эта показуха меня чрезвычайно злила. Если они способны врать в глаза директору, то на что они пойдут, если дело коснется меня? Я даже представить себе не могла. И тогда мне стало невероятно грустно.
Я чувствовала себя отъявленной лгуньей. Просто потому, что молчала, а значит поддерживала их — и продлевала жизнь своему детищу, которое больше не узнавала. И меня мутило от этой картины: как Эллен и Лиз щеголяют вымышленными успехами, а Ти-Джей в это время стрижет ногти прямо на стол для заседаний.
Это было отвратительно, с какой стороны ни глянь.
Не знаю, повелся ли Ти-Джей на всю эту херню. На встречах он всегда сохранял таинственный вид. Он молча состригал ногти, и от щелчков кусачек у меня по спине пробегали мурашки отвращения. Закончив, он просто взглянул на Эллен и сказал:
— Я тебе доверяю. Делай так, как считаешь нужным.
Но по-настоящему тошнотворным стал следующий эпизод, когда Ти-Джей остановил Лиз уже на выходе и сказал ей:
— Я просто хотел поблагодарить тебя за то, как мастерски ты захомутала «Кул-тюнз». Они очень поднялись с тех пор, как ты привлекла их к «Джилл». Их покупательская способность возросла раз в пятьдесят. Сделай так, чтоб они продолжали богатеть.
— Спасибо, Ти-Джей. Будет сделано, — не смела ослушаться она, пока я обстреливала ее самыми убийственными взглядами из своего арсенала. Ведь это я их «захомутала»! А она теперь купалась в лучах славы.
Зачем же мне выполнять две работы, если моих заслуг никто не признает?
Я прошла вслед за Лиз к кабинке лифта. Мне надоело, что она вытирает об меня ноги. Я должна была себя защитить. Я не хотела затевать ссор — нет, я лишь хотела довести до ее ведома, что не спущу ей этого.
— Интересно, почему это Ти-Джей считает, что именно ты привлекла «Кул-тюнз»? — небрежно полюбопытствовала я.
— В смысле? — злобно цыкнула Лиз, несмотря на мою мягкость.
— Ну, в том смысле, что привлекла их я, вот и все, — спокойно отвечала я.
Лиз вылупилась, будто у меня было пять голов на одних плечах.
— Я не знаю, о чем ты.
— Правда? — позволила себе усомниться я. — Знаешь, тогда тебе следует всерьез этим озаботиться — ну, провалами в памяти. Может, это болезнь Альцгеймера в ранней стадии. — Отлично, моя внутренняя сука наконец пробудилась ото сна. Я просто не устояла.
Лиз лишь покачала головой и вздохнула.
— Джилл, я — издатель. Я договорилась о встрече и сделке. Мне кажется, это у тебя проблемы с памятью… и самооценкой, — оскорбилась она. Тут, на ее счастье, лифт доехал до нужного этажа, и она выпорхнула наружу.
А я потащилась в офис, изможденная и полная отвращения. Плюхнувшись в кресло, я рассеянно пролистала письма в электронном ящике. В папке «Входящие» меня дожидались бережно скопленные Кейси письма читательниц за истекший месяц.
Я открыла папку в надежде, что чтение поможет мне ненадолго отвлечься. Все, как и раньше: комплименты да жалобы насчет рекламы. Но одно письмо выделялись среди прочих. Оно напомнило мне о последних днях «Чики».
Дорогая Джилл,
Что происходит с журналом? Я пролистывала последний номер и была вынуждена взглянуть на обложку: не купила ли я по ошибке «Космополитен»? А ты сама? Ты же банально продалась! Я очень разочарована.
Кэти, 32 года, Чикаго.
Я свернула окошко и тяжело вздохнула. Возможно, это знак. Возможно, мне стоит задуматься, не пора ли расстаться с «Джилл». Возможно, настало время изучить другие варианты.
Не медля ни минуты, я взяла трубку в твердой решимости позвонить нескольким старым друзьям. В частности, бывшей издательнице «Джилл» Линн Стайн, которая, как я и предсказывала, не только выжила после увольнения, но и заняла пост председателя правления у главных конкурентов «Нестром». Более того, ходили слухи, что она ищет идеи для нового журнала.
11
Пышная Блондинка Пенни Доэрти будет вести колонку в «Джилл». — «Интертеймент Уикли», декабрь 2004 г.
Один из первых уроков, который ты усваиваешь, попадая в бизнес, гласит, что мир журналистики вращается вокруг двух вещей: знаменитостей и халявы.
Вовремя «заполученная» знаменитость может спасти дышащий на ладан журнал от банкротства, а журнал безвестный катапультировать к славе. Халява же манит юные дарования и помогает проявлять незаурядную терпимость к маленьким окладам. Хотя тираж у нас был рекордный, я ощущала давление сверху: цифры должны были расти. И несмотря на успех среди подписчиков и простых покупателей, Эллен настаивала, чтоб я прекратила нанимать людей и заморозила зарплаты на нынешней отметке. Разумеется, грех было не растащить мои лучшие перья. Дабы удержать их без обещаний надбавки, мне пришлось прибегнуть к обоим средствам — и знаменитостям, и халяве.
Пытаясь выдумать, что бы еще «продать», я решила испробовать более причудливые и веселые подходы к знаменитостям. Позволить им проявить свои скрытые способности и показать читателям, какие они на самом деле люди. Я решила даже уступить целый номер знаменитостям: пускай они сделают журнал. Ричард Руиз фотографировал моделей, которыми стали знаменитые писатели, рэппер Джей-Зи написал блок музыкальных рецензий, Том Круз давал советы насчет покупки авто. Тираж взлетел к небесам. Но одна знаменитость, от которой мы этого ожидали меньше всего, вдруг добилась в публицистике небывалого успеха.
Речь идет о Пенни Доэрти — блондинке, «звезде» заштатных сериалов, прославившейся благодаря огромной груди, проникшим в Интернет любительским порно-записям и непростому браку. На ее актерские способности, сами понимаете, внимания никто не обращал. Я взяла у нее откровенное интервью, в котором она признавалась, почему же сохраняет брак со своим мужем — пропойцей и линялой рок-звездой, а на следующей день после выхода номера мне позвонили. Мне к таким звонкам не привыкать, но обычно на том конце провода оказывались пиарщики. Поэтому тихий голос самой Пенни меня несколько удивил.
— Это еще не все, — сказала она. — Вы затронули лишь некоторые аспекты наших отношений. У нас было мало времени. Я не думала, что вас интересует только это.
— Но вы не можете оспорить публикацию, — мягко возразила я. — Мы не изменили ни единого вашего слова.
— Это верно, но мне бы хотелось развить тему, — не унималась она, не выходя, впрочем, за рамки дозволенного. — Вы дадите мне шанс?
Идея меня заинтересовала, и я пообещала обдумать ее предложение. И через пару дней приняла решение: да, я дам Пенни Доэрти шанс. Интервью помогло мне понять, что она не такая уж пустышка, какой ее воспринимают. Она не была глупа, имела независимый взгляд на вещи, ей было что сказать. Она прекрасно знала, как извлечь максимальную выгоду из образа тупой блондинки, и трезво оценивала свои богатства. К тому же она активно участвовала в благотворительных акциях от общества защиты животных и фонда помощи бездомным. И несмотря на все эти мерзости: наркомания мужа, сексуальные скандалы, отвратные сериалы, — она изо всех сил старалась быть хорошей матерью.
