— А теперь слушай внимательно! — объявила она. — Если ты поедешь в Париж, между нами все кончено. — Ее зеленые глаза сверкали решимостью.
Он поднял голову и растерянно посмотрел на нее.
— Ладно, Рейчел, — произнес он наконец. — Я должен спокойно все обдумать. Четыре недели. Дай мне только четыре недели.
Через несколько дней он уже летел на самолете в Париж. В ручной клади у него лежали путеводитель по Парижу и старая зажигалка «Зиппо». Прощание с Рейчел прошло очень холодно. Однако она согласилась, что ему нужно дать время подумать. А там будет видно.
Когда такси остановилось перед маленьким отелем на улице Жакоб, опять шел дождь, как тогда, когда они приезжали сюда с мамой. Только на этот раз стоял сентябрь и было раннее утро.
От проливного дождя сточные канавы моментально переполнились водой. Выходя из такси, Роберт угодил ногой в глубокую лужу. Выругавшись, он в промокших башмаках (на этот раз не в кроссовках, а в замшевых мокасинах) двинулся к дверям, волоча по ухабистой мостовой чемодан, и вошел в гостиницу, выбранную по Интернету под рубрикой «Маленькие, но уютные». Она называлась «Hotel des Marronniers», что, если он не ошибался, означало «Каштановая гостиница» — довольно странное название для отеля, но ему с первого взгляда понравились картинки и описание:
Расположенный в самом сердце района Сен-Жермен маленький оазис, полный тишины и спокойствия, с розовым садом во внутреннем дворе и красиво обставленными номерами. Мебель старинная.
Совет: непременно спрашивайте номер с окнами во двор!
7
«Всегда хорошая идея», — говорила его мама о поездке в Париж. Причем независимо от того, счастлив ты или несчастен, влюблен или нет. Если ты несчастен и не влюблен, то лучше поездки в Париж все равно ничего не придумаешь!
Эти слова невольно вспомнились Роберту Шерману, когда он со вздохом принялся оттирать скомканной газетой ботинок, которым только что вляпался в собачью кучку.
Остановился он на улице дю-Драгон в нескольких шагах от лавочки, торгующей открытками, мысленно ругая себя последними словами за приступ сентиментального настроения, из-за которого очутился в Париже.
Номер с окнами во двор оказался сплошным разочарованием. Когда он, движимый неудержимым любопытством, распахнул створки окна своего крошечного, как ящик, номера на пятом этаже в надежде увидеть хотя бы краешек очаровательного внутреннего дворика, где среди роз и статуй заманчиво белело несколько чугунных столиков и стульев с гнутыми ножками, его взгляд наткнулся на каменную стену, — чтобы увидеть обещанную прелесть, нужно было, рискуя жизнью, высунуться по пояс за подоконник.
Войдя в кабинку крошечного лифта, он медленно поехал вниз, чтобы пожаловаться на неудобство, и всю дорогу лифт устрашающе скрипел. Юное создание с темными волосами за стойкой регистрации с удивлением посмотрело на него, когда он, отдав ключ, потребовал себе другой номер.
— Мсье, я не понимаю — этот номер выходит окном во двор! — очень любезно сказала девушка.
— Может быть, и так, но мне его не видно, — не слишком любезно ответил Роберт.
Девушка сначала полистала толстый журнал, вероятно, чтобы дать ему время успокоиться.
— Je suis desotee
[15], — произнесла она затем с сожалением, — у нас все номера заняты.
После короткой безрезультатной дискуссии Роберт с досадой взял свой чемодан, оставленный возле стойки в ожидании, что кто-то отнесет его к нему в номер (чего не случилось). Он нетерпеливо нажал на кнопку, но крохотный лифт, по-видимому, окончательно вышел из строя, и брюнетка, дежурившая за стойкой, с сочувствием пожимая плечами, повесила на дверце табличку c надписью «Hors service» — «Не работает».
Пришлось Роберту тащить чемодан на пятый этаж по узенькой лестнице, как оказалось, мало приспособленной для переноски более или менее крупногабаритного багажа. Затем, уныло посидев некоторое время на кровати со старомодным покрывалом и наглядевшись на каменную стену за окном, он надумал принять ванну.
Ванная — беломраморная мечта, обрамленная голубым кафелем, — судя по размерам, предназначалась для карликов. Поджав коленки, Роберт кое-как уместился в ней; сидя под душем, он усомнился, так ли уж хороша была его идея поехать в Париж.
Вероятно, в его воображении возникли чересчур романтические представления, и ностальгические воспоминания о прошлой поездке окружили их золотым сиянием.
Он — человек, приехавший в чужой город, американец в Париже, но пока что все складывалось не так чудесно и весело, как в фильмах с Джином Келли или Одри Хепбёрн, которые так любила его мама.
Когда он отправился в ознакомительную прогулку по Сен-Жермену, дождь уже прекратился. Недовольный официант в кафе по соседству с гостиницей сначала упорно не замечал его присутствия, потом все-таки подал кофе и багет с ветчиной. Роберт с тоской вспоминал приветливость, с которой тебя встречают в нью-йоркских кафе. Ему не хватало такого привычного «Hi, how are you today?»
[16] или «I like your sweater, looks really great!»
[17].
Потом, когда он шел по улице Бонапарта, на него наехал и чуть не сбил с ног велосипедист и даже не извинился. Затем на бульваре Сен-Жермен он купил газету, а вскоре на улице дю-Драгон рядом с магазинчиком открыток вляпался в собачью кучку. Похоже, сегодня не приходится ожидать ничего хорошего.
Но вот тут-то Роберт Шерман как раз и ошибся. Всего несколько шагов отделяло его от самого замечательного приключения, уготованного для него жизнью. А поскольку главные приключения — это всегда приключения сердца, то можно сказать, что американский профессор литературы остановился в нескольких шагах от любви.
Но разумеется, Роберт Шерман этого не знал, когда его взгляд задержался на красивой витрине писчебумажного магазинчика.
И тут он от неожиданности застыл на месте.
8
Вот уже две недели Розали чувствовала себя на седьмом небе.
Когда она утром, мурлыча себе под нос какую-то мелодию, расставляла на стойке новые открытки, то невольно поглядывала на замечательный плакат, который висел на стене за кассой.
На плакате был изображен большой синий тигр — иллюстрация на титуле вышедшей две недели назад книги «Синий тигр». А внизу на плакате были помещены два портрета и под ними два имени: Макс Марше и Розали Лоран.
Она с гордостью улыбнулась, вспоминая публичное чтение, которое три дня назад состоялось в «Луне-Луне». В маленькой лавочке собралось столько народу, что яблоку негде упасть, когда Макс Марше представлял свою новую книжку.
