— Без сдачи! — буркнул он.
— Эй! Это еще что такое! Неужели у вас там не учат приличным манерам? Тут вам не бургерами торгуют, мсье. Оставьте при себе ваши дурацкие деньги и бросьте эти империалистские замашки! Я вам эту книгу дарю! — выкрикнула Розали и кинула ему вслед деньги. Он словно не заметил купюру, и она плавно опустилась на плиточный пол.
Рядом что-то с негромким стуком бухнулось на пол. Мадам де Ружмон с перепугу выронила из рук коробочку с открытками.
— Ничего не случилось, — сказала оцепеневшая от страха пожилая дама, увидев разъяренные взгляды, обращенные на нее с двух сторон. — Ничего не случилось. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.
Роберт Шерман еще раз напоследок обернулся к кассе.
— Империалистские? Так-так. Не знаю, как вы, мадемуазель, а я, по крайней мере, привык платить за вещи, которые мне не принадлежат, — съязвил он.
Окинув ее убийственным взглядом, он добавил:
— Может быть, вы что-то слыхали про такую вещь, как авторское право? Или у вас во Франции к этому тоже относятся легче?
— Да вы совсем спятили! Вон отсюда, да побыстрее! — выкрикнула Розали звенящим голосом.
Спавшему в корзиночке Уильяму Моррису стало не по себе. Уж больно тут расшумелись. Он выскочил и возбужденно залаял, услышав пронзительные нотки в голосе своей хозяйки.
Возможно, Роберт Шерман, принял слова «да побыстрее» слишком буквально. Возможно, споткнулся о выскочившую ему под ноги, истерически залаявшую собачку, которая кружила вокруг него, как индейцы вокруг фургонов, в которых ехали на Запад ковбои, но только в попытке выскочить из магазина, не наступив на рассвирепевшего Уильяма Морриса, американец нечаянно задел одну из стоек с открытками, и та с грохотом обрушилась у него за спиной.
— Проклятая собачонка! — выругался Шерман, распахивая дверь и выскакивая на улицу.
— Это же надо так! — сказала Розали. — Прямо что твой боевик!
Она кинулась к двери.
— Идиот! — крикнула она вслед человеку в замшевой куртке, который быстрым шагом удалялся от лавки.
10
Роберт Шерман даже не мог вспомнить другого случая, когда бы он так разозлился. В крови бушевал адреналин.
Большими шагами он, кипя от ярости, устремился по улице дю-Драгон в сторону бульвара Сен-Жермен, глядя себе под ноги не только из опасения наступить на другую собачью кучку. Возможно, Рейчел не так уж ошибалась в своих представлениях о французских женщинах. Как дерзко и нахально вела себя эта маленькая продавщица! «Тут вам не бургерами торгуют! Неужели у вас там не учат приличным манерам?» Можно подумать, что он какой-то неотесанный дубина со Среднего Запада!
Он покачал головой. Она глядела на него своими темными глазами и беззастенчиво над ним смеялась. «Мы смотрим на это свободнее, мсье!» — возмущенно бормотал он себе под нос. Эта маленькая француженка задела его честь. Такое высокомерие! Как будто он скудоумный мелкий буржуа, а она, будучи француженкой, заведомо представляет свободомыслие! Liberia toujours
[24], да? Собачьи кучки и плагиат — нет уж! Спасибо за такое свободомыслие!
— У-у, дура, стерва французская! — выпалил он злобно и чуть было не столкнулся с идущей навстречу женщиной, которая шла, нагруженная покупками, волоча за собой мальчонку.
Женщина посмотрела на него неодобрительно, и он услышал слова мальчика:
— Что это с дядей, maman?
Да, что это с ним? Роберт крепче прижал к груди книгу и пошел дальше.
Эта Розали Лоран даже не сочла нужным перед ним извиниться. Не извинилась, когда ему на голову упал колокольчик и когда на него набросилась ее собачонка. Два раза набрасывалась. Это же только представить себе! Хорошо хоть не покусала, как тогда в детстве, когда соседский фокстерьер напал на него и укусил за губу и он в первый раз в жизни потерял сознание. С той поры он не доверял маленьким собачонкам. Эти шавки особенно коварны. Хорошо, что он успел увернуться, а то пришлось бы делать укол от столбняка! Мысленно он так и видел перед глазами медицинскую сестру, почему-то удивительно похожую на владелицу лавочки, как она, насмешливо изогнув брови, щелкает пальцем по шприцу с вакциной сомнительного качества. «Мы на это смотрим свободнее, мсье!»
Отчего эта фраза особенно его раздражает? Может быть, из-за той безответственности и пренебрежительного отношения ко всем доводам разума, которые в ней слышатся? А что касается книжки, то это и вовсе переходит все границы!
Он совершенно случайно заметил ее в витрине, и его сердце забилось от смешанного чувства любопытства и досады. Зайдя в лавку, он, по известному стечению обстоятельств, чуть не упал, и то же самое повторилось, когда он поспешно ее покидал. Он мог получить серьезную травму. Не говоря уже обо всем остальном.
Но хозяйку писчебумажной лавчонки, которая не видит ничего плохого в том, чтобы щеголять в чужих перьях, это, кажется, нисколько не трогало.
Вместо извинений она крикнула ему в спину: «Идиот!» Он это прекрасно расслышал.
Правила безопасности в этом городе оставляют желать лучшего, подумал Роберт. И правила вежливости — тоже.
Он свернул на бульвар Сен-Жермен и автоматически зашагал дальше в сторону Сорбонны. Вообще-то, он собирался побывать там и ознакомиться с ее местоположением. На один из ближайших дней он договорится о встрече с деканом. Однако в настоящий момент Сорбонна почему-то не вызывала у него большого интереса. Неожиданно попавшаяся ему на глаза книга взволновала его не меньше, чем возмутительное поведение лавочницы.
Моцион пошел ему на пользу. Постепенно его шаг сам собой замедлился и сердцебиение успокоилось. Свернув с бульвара, он углубился в путаницу улочек Латинского квартала.
Приехав в Париж, он ожидал чего угодно. Он хотел взять тайм-аут, чтобы спокойно и без постороннего вмешательства обдумать все, что его сейчас волновало. Хотел осмотреться в этом городе, который для него был не более чем детским воспоминанием. Хотел, в память о матери, еще раз подняться на Эйфелеву башню. Хотел, конечно, зайти в книжный магазин «Шекспир и компания», чтобы всласть порыться там в книгах и подышать воздухом прошлых времен, когда литература еще была центром мироздания.
После тягостного расставания с Маунт-Киско и всех домашних неприятностей он надеялся провести здесь несколько дней в атмосфере летней безмятежности, может быть даже с мимолетным невинным флиртом. Да, и об этом он тоже подумывал! Он надеялся в городе на Сене снова ощутить ту легкость бытия, которая каким-то образом совершенно исчезла из его жизни. Он надеялся найти ответы на свои вопросы, обрести ясность, принять правильное решение. И все это под девизом, заключенным в словах его матери: «Париж — всегда хорошая идея!»
Отправляясь на такси из аэропорта Орли в Париж, он ожидал чего угодно, рассеянно подумал Роберт Шерман, усевшись на колченогом стуле в маленьком уличном кафе, которое вряд ли было отмечено в путеводителях по городу. Но никак не рассчитывал, что встретит в витрине писчебумажного магазинчика в районе Сен-Жермен синего тигра.
