— Вот и прекрасно! Тогда мы сегодня немножко походим, мсье Марше, и вам сразу будет получше, — заявляла сестра Ивонна с улыбкой во весь рот. — On y va?
[42]
Ее бодрое настроение было несокрушимо.
Не слушает она его, что ли? Или глухая? Или здесь работают человекоподобные роботы, которые с виду похожи на женщин, а на самом деле действуют по заложенной в них программе?
Макс подозрительно покосился на коротко стриженную блондинку, которая как раз надевала на его руку манжету, чтобы затем с сумасшедшей энергией накачать ее воздухом. Сощурив глаза, она пристально уставилась на свой аппарат и стала накачивать воздух снова.
— Что-то давление высоковато, — сказала она. — Ничего, сейчас мы его собьем!
Она кивнула головой и улыбнулась своей решительной улыбкой, глядя на которую Макс ни минуты не сомневался, что никакое давление не посмеет спорить с указаниями сестры Ивонны. «Сейчас мы его собьем!» Несмотря на раздражающее «мы», это все же действовало успокоительно.
Он не поверил своим ушам, когда явившаяся через десять минут женщина-физиотерапевт сказала, что сейчас они «походят».
— Это, наверное, недоразумение, — сказал Макс. — Мне только позавчера сделали операцию.
Он нахмурил лоб так, что между бровей пролегла глубокая вертикальная складка. Ему не раз приходилось слышать, что в больнице могут перепутать пациентов. Учитывая это, надо было еще радоваться, что ему вместо бедренного сустава не поменяли сердечный клапан.
— Нет, мсье Марше, никакой ошибки, все так. — Она бодро посмотрела на него из-под блондинистой челочки а-ля Джин Сиберг
[43] и улыбнулась. — В наши дни пациентов поднимают с кровати сразу после операции. Вам дали полежать подольше, принимая во внимание, что у вас было сотрясение мозга.
Интересно, ему показалось или в ее улыбке мелькнул садистский оттенок?
— Давайте походим, мсье Марше, у нас получится!
Но ходить с ходунками пришлось только ему.
Короче, после трех дней в больнице Макс ни о чем не мечтал так горячо, как о родной кровати и лицах знакомых людей, не принадлежащих к больничному персоналу. При отправке в больницу Себастьяно сообразил захватить с собой плащ своего работодателя, в кармане которого, по счастью, лежал телефон, и в субботу вечером, пользуясь тем, что аккумулятор хотя и был на последнем издыхании, но все-таки еще не совсем разрядился, Макс успел позвонить Розали Лоран, и та обещала к нему приехать.
Слава богу, доктор «Бац» — он же профессор Паскаль — обещал, что к концу недели его отпустят домой, если он будет прилежно упражняться и показатели окажутся в норме.
— Давление у нас все еще высоковато, мсье Марше, — сказал он во время утреннего визита, озабоченно заглянув поверх спущенных на кончик носа очков в историю болезни, а Макс на это ответил:
— Неудивительно, если ночью тебе не дают спать!
Он сам заметил, что на бездумное употребление слова «мы» у него развилась настоящая аллергия, как, впрочем, и на то и дело открываемые двери, на выключатели, которые все время включают и потом забывают выключить, а главное, на это мерзкое, не прекращающееся ни на минуту скрипение резиновых подошв, которые подкрадываются к тебе справа и слева и при каждом шаге присасываются к липучему полу (черт знает, чем они тут моют этот линолеум), как присоски человека-паука, чтобы затем с громким чваканьем от него отлепиться.
Чвак. Чвак. Чвак.
Чвак. Чвак. Чвак.
Сестра-практикантка Жюли деловито сновала туда-сюда по комнате, она только что убрала его обед и спросила, вкусно ли было и «не забыли ли мы принять таблеточки». Затем она чуть приоткрыла окно, задернула занавески, чтобы «мы могли поспать после обеда», и вышла. Дверь тихонько захлопнулась.
Когда усталый Макс опустился на подушку и закрыл глаза, надеясь вздремнуть, ему сквозь мимолетные образы сна послышались в коридоре чьи-то звонкие каблучки, которые, процокав по коридору, остановились за дверью.
18
— Что ж это вы, дорогой Макс, так всех напугали? Как вы себя чувствуете? Зачем вам вдруг понадобилось лезть на лестницу? И что у вас с головой?
Розали положила на столик букет чайных роз и с озабоченным выражением на лице склонилась над Максом. Ее старый друг выглядел неважно: повязка на голове и темные круги под глазами.
По его морщинистому лицу пробежала радостная улыбка.
— На какой вопрос вы хотите, чтобы я отвечал в первую очередь, мадемуазель Розали? — спросил он. — Я старый человек, столько вопросов сразу, что мне за вами не поспеть. — Он старался говорить весело, но голос был слабый.
— Ах, Макс! — Она пожала лежавшую на одеяле исхудавшую руку. — Вы и впрямь выглядите ужасно. Вам очень больно?
Он мотнул головой:
— Боль терпимая. Сегодня я уже вставал и сделал несколько шагов под руководством ласковой солдафонки, которая считается медицинской сестрой. Только спать здесь невозможно. То и дело приходит кто-нибудь в белом халате, кому-то все время от меня что-то надо. И все задают одни и те же вопросы. Можно подумать, что они тут друг с другом вообще не общаются.
Он вздохнул, поправил свое одеяло и кивнул ей на стул в углу:
— Подвиньте себе стул, Розали. Я действительно очень рад, что вы пришли. За эти дни я впервые вижу нормального человека.
Розали засмеялась:
— Уж больно вы нетерпеливы, Макс. Прошло всего несколько дней, как вы здесь, а доктора и сестры просто выполняют свою работу.
Она пододвинула к кровати стул и села, скрестив ноги.
— Да, боюсь, я и правда очень нетерпеливый пациент.
Его взгляд следовал за каждым ее движением и остановился на изящных синих босоножках на маленьком каблучке, из которых выглядывали покрытые лаком ноготки.
— Хорошенькие туфельки, — произнес он вдруг.
Розали удивленно приподняла брови:
— Благодарю за комплимент! Просто обычные летние босоножки.
— Ах, знаете, побывав на другом берегу реки, начинаешь по-новому ценить самые обыкновенные вещи, — философски заметил он. — Надеюсь, я скоро выйду из этого заведения.
— Я тоже надеюсь. Вы меня порядком напугали. Все выходные я тщетно пыталась до вас дозвониться, но никак не предполагала, что мы встретимся с вами в больнице.
— Да, я слышал звонки по всем телефонам, а снять трубку был не в состоянии. Такая вот незадача! — посмеялся он. — А по какому делу я вам так срочно понадобился?
Вот черт! Розали прикусила губу. Сейчас самый неподходящий момент снова заводить разговор о книге и расспрашивать его про загадочное посвящение! С этим надо подождать, пока Макс не поправится.
