– Проснись! – снова прошипел голос. На этот раз Яэль зацепилась за него, пытаясь вспомнить, почему он звучал так знакомо.
Тряска продолжилась, но воспоминания, которые приплыли к Яэль, на этот раз были более чистыми: рваный берег Японии приближался. Утреннее солнце было таким теплым на ее лице. Лука Лёве наклоняется, касаясь ее своими отравленными губами… поцелуй, который означал все.
«ПРОСНИСЬ ПРОСНИСЬ ПРИШЛО ВРЕМЯ»
Она открыла глаза и увидела резкий, болезненный свет. Яэль обнаружила, что уставилась в бездонное послеполуденное небо. Затем другой, более резкий оттенок синего появился в виде взгляда Феликса.
– Вставай! – Он сделал за нее большую часть работы, усадив Яэль на палубу. Она увидела, что по-прежнему находится на «Кайтене», хотя ее стянули с носа на середину палубы. Растянувший участок моря исчез. На его месте были толпы судов и гул порта Нагасаки в конце причала.
Два мотоцикла стояли близко друг к другу: ее и Феликса. Десять «Рикуо» нигде не было видно. Солнца било по ним, стояло слишком высоко.
«ПОТЕРЯННОЕ ВРЕМЯ»
Телу Яэль понадобилась еще одна секунда, чтобы среагировать на это ужасное положение дел. Сначала она издала крик. Затем бешено рванулась к своему байку. Феликс синхронно двигался рядом с ней, когда она бросилась к «Рикуо».
– Как долго я спала? – прохрипела она, надевая очки на засаленные волосы.
– Я не нашел тебя, пока не выстроились все гонщики. Тебя там не было, поэтому я пошел искать…
– Как долго? – Она повернулась и обнаружила, что кричит Феликсу в лицо. Несколько плевков слюны приземлились на сломанную переносицу его носа. Он даже не вздрогнул.
– Я не мог разбудить тебя, – продолжил он. – Медсестра Вильгельмина сказала, что тебя, похоже, накачали наркотиками. Я испробовал все. И я попытался достучаться до чиновников, чтобы они придержали гонку, но они отказали. Это было два часа назад.
Шлем, который схватила Яэль, выскользнул из ее рук. Упал на палубу «Кайтена».
Она и не подумала его поднять.
Два часа. Сейчас Лука и остальные гонщики, должно быть, уже ушли далеко от Фукуоки. Избавившись от ее пятисекундного преимущества. Третья передача, езда без остановки, вся ярость и вина в мире не могли доставить ее в Токио вовремя.
Все кончено.
Яэль хотелось плакать, но слез не было. Вместо них была пустота, выскребающая дыру в ее животе. Выталкивала, расширялась, грозила поглотить каждый следующий момент.
Феликс поднял и протянул шлем.
– Надень его.
Руки Яэль безжизненно повисли вдоль тела.
Когда она не сдвинулась с места, Феликс сам надел ей шлем на голову. Туго затянул ремешок на подбородке.
– Я говорил тебе, что существуют другие способы. Эти «Рикуо» были приспособлены больше для выносливости, чем скорости. Лука был прав. Они дерьмовые для подобной гонки, но с умным оборудованием они способны на большее. Когда я проводил ему тест-драйв в Ханое, я незаметно прошел в гараж и решил немного его подремонтировать.
– Я отключил задние звездочки в Ханое, чтобы улучшить передаточное отношение и полностью воспользоваться скоростью байка. Он теперь быстрее набирает скорость.
Он переоборудовал свой байк в Ханое? Конечно, теперь все стало ясно. Как он так быстро доехал до парома…
– Почему ты не сказал мне? – спросила она.
– Это не казалось большим делом после того, как ты столкнула Кацуо в реку. Ты была полностью настроена на победу. А затем на обочине… я пытался. Но я не мог сказать это вслух. Я подумал, что Лука может выкрасть байк, если будет знать.
Лука. Имя, заставившее ее задрожать. Не страх. Не только ярость.
(Но в основном).
Яэль сглотнула.
– Насколько быстрее?
– Около двадцати километров в час. Но я должен был отказаться от некоторой силы ускорения. Ему нужно немного больше времени, чтобы начать движение.
Вычисления жужжали в голове Яэль. Двадцать дополнительных километров в час… От Нагасаки до Токио было одна тысяча двести километров. Если она будет стремиться вперед достаточно усердно, то сможет достичь Императорского дворца чуть больше чем за десять с половиной часов.
На два часа опережая график.
Если она выедет сейчас, то сможет догнать других гонщиков на окраине столицы. Шанс по-прежнему был…
– Иди, – сказал Феликс. – Сохрани нашу семью. Побей мерзавца.
Другой наркотик пульсировал в венах Яэль. Тот, которого она жаждала в столовой. Тот, который она пыталась выстроить из мятой бумаги и глупых поцелуев. Тот, который ей дал этот Вольф, во имя железа и крови: надежду. Она была как всегда тяжелой и мощной. Только теперь вместо того, чтобы сокрушить Яэль, она толкала ее вперед. Опустила на «Рикуо» Феликса, заставила двигатель взреветь от удара ногой, поторапливала ее спуститься с трапа «Кайтена» на улицы Нагасаки.
Япония растекалась вокруг Яэль плотными мазками цвета, как кусочки масляной живописи импрессионистов. Коричнево-зеленый для рисовых полей. Чистый голубой для горных перевалов. Сверкающий серебряный для участков побережья. Бледно-розовый для рядов и рядов цветущих деревьев сакуры. И – после того, как наступила ночь – яркий неоновый для вывесок.
Это была красивая вереница оттенков и земли. Достопримечательности, которые умоляли притормозить, посмотреть, смаковать. С другим лицом, в другой жизни, в другое время Яэль бы так и сделала. Но она продолжала смотреть прямо, покончив с достопримечательностями, на дорогу впереди. Этот асфальт был самым гладким из всех, с какими она сталкивалась за всю гонку. А когда она выжала из «Рикуо» Феликса максимальную скорость – а он потребовал некоторых уговоров (брат Адель был прав; ускорение было ослаблено, это больше не был тот мощный гул, который позволил ей пулей вылететь из Ханоя) – поездка прошла как сон.
Она все еще не могла сказать, был ли он кошмаром, или нет.
Ее время было хорошим. Она достигла Хиросимы на отметке чуть больше трех с половиной часов, Осаки на отметке «шесть с половиной». Вытягивая двигатель «Рикуо» до максимальной скорости.
Она только что достигла окраины Токио, когда увидела первую заднюю фару. Последнюю в длинной веренице нетерпеливых «Рикуо», уставших гонщиков. Яэль и не подумала снизить темп, когда объезжала первых двух отстающих. Она пронеслась мимо их мотоциклов на всей дополнительной скорости, которую могли предложить скорректированные Феликсом звездочки. Слишком быстро для многочисленных городских поворотов. Яэль ехала по ним неустанно. Она догнала еще одну фару и обошла ее, выстреливая как из рогатки в самое сердце столицы.
Колеса ее «Рикуо» скулили, провозя Яэль мимо следующего гонщика. И следующего. Улицы были очищены от движения любого транспорта, предназначены только для гонщиков. Вдоль дороги были развешены флаги Оси, развеваясь над зрителями и над камерами. Толпа ревела, как стены воды по обе стороны от нее: море красных флагов и белых. Теперь оставалось всего несколько километров – до императорского дворца. Линии финиша. Она могла распробовать ее в освещенном неоном воздухе, почувствовать в гуле двигателя, услышать в диких криках толпы.
