Конечно, колдуны были вне закона, их ловили и предавали суду, а иногда даже вешали.
– Если мы не сумеем оградить короля от подобных слухов, – медленно выговорил старый аристократ, – значит, нужно помешать ему ими воспользоваться. А для этого следует сделаться полезными ему, слишком полезными, чтобы с нами расстаться. Необходимо обрести над ним власть. Удерживать его чем-то, чтобы он не посмел нас обличить. Ему отчаянно требуется занять у нас деньги, не так ли? Уверен, мы сможем заключить нечто вроде сделки.
Мейкпис, окончательно онемев, продолжала стоять у двери. Жар от камина пощипывал лицо. Не все услышанное она поняла, но была твердо уверена, что подобные мысли и слова никогда, никогда в жизни не должны были донестись до ее ушей.
Но тут старый лорд повернул голову и, заметив ее, слегка нахмурился:
– Кроу что это дитя делает в моей комнате?
– Дочь Маргарет Лайтфут, – тихо ответил Кроу.
– А, бастард. – Морщины на лбу Овадии немного разгладились. – Давай-ка посмотрим на нее.
Он знаком подозвал Мейкпис. Рухнули ее последние надежды на теплый прием. Она медленно приблизилась и остановилась возле кровати. Ночная рубашка и сползший на лоб колпак Овадии были обшиты дорогим кружевом, и Мейкпис принялась беспомощно вычислять, сколько недель потребовалось бы матери, чтобы сплести такое же. Но тут она сообразила, что уставилась на лорда, и поспешно опустила взгляд. Глазеть на богатых и могущественных было опасно. Все равно что смотреть на солнце.
Поэтому она стала наблюдать за ним сквозь полуопущенные ресницы. Разглядывала унизанные кольцами пальцы, голубые вздувшиеся вены. Он пугал ее.
– О да, она одна из детей Питера, – пробормотал Овадия. – Взять хотя бы ямочку на подбородке! И эти светлые глаза! Но ты говоришь, она спятила?
– Большую часть времени покорная, но очень медлительная и буйная во время припадка. Родные говорят, что всему виной скорбь и удар по голове.
– Если разум из нее выбили, вбей его обратно, – отрезал Овадия. – Нет смысла жалеть розгу, когда речь идет о детях и сумасшедших. Они очень похожи. Становятся дикарями, если оставить без присмотра. Единственное лекарство – наказание. Ты! Девчонка! Можешь говорить?
Мейкпис вздрогнула и кивнула.
– Мы слышали, что у тебя бывают кошмары, дитя мое, – продолжал Овадия. – Расскажи о них.
Мать запретила Мейкпис говорить о своих снах. Но мать больше не мать, и обещания, похоже, теперь не имеют особого значения. Поэтому девочка, заикаясь, пролепетала несколько несвязных предложений о черной комнате, шепотках и летающих лицах.
Овадия с довольным видом не то хохотнул, не то тихонько кашлянул.
– Ты знаешь, кто эти существа, которые являются тебе в кошмарах? – осведомился он.
Мейкпис сглотнула, прежде чем кивнуть.
– Мертвые создания, – ответила она.
– Сломленные мертвые создания, – поправил лорд, словно речь шла о важном отличии. – Слабые. Чересчур слабые, чтобы укрепиться и держаться, не имея тела. Они хотят получить твое… Ты ведь знаешь об этом. Не так ли? Но здесь они до тебя не дотянутся. Это паразиты, и мы уничтожаем их, как крыс.
В сознании Мейкпис всплыли расплывшиеся мстительные лица. «Слабые, мертвые, сломленные существа. Паразиты, которых следует уничтожать». Она поскорее захлопнула дверь за этими мыслями, но они не собирались оставаться взаперти. Мейкпис затрясло. Она ничего не могла с этим поделать.
– Они прокляты? – выпалила она. «Мать пойдет в ад? И это я послала ее в ад?» – Священник сказал…
– О, чума ему в глотку! – рявкнул Овадия. – Тебя, глупая девчонка, вырастили в пуританском логове! Стриженая ханжеская шайка пустословов! Этот священник когда-нибудь точно попадет в ад и утащит за собой свою разношерстную паству! И если ты не забудешь весь бред, который вбили тебе в голову, пойдешь той же дорогой. Они хотя бы крестили тебя? – спросил он и одобрительно крякнул, когда она кивнула. – Что же, по крайней мере хоть это. А создания… которые хотят пробраться тебе в мозг… Им это удалось?
– Нет, – заверила Мейкпис, невольно вздрогнув. – Пытались, но я… я сопротивлялась.
– Мы должны быть уверены. Подойди сюда! Дай посмотреть на тебя.
Мейкпис, занервничав, приблизилась. Старик протянул руку и с удивительной силой сжал ее подбородок. Мейкпис, растерявшись, встретила его взгляд и тут же учуяла запах зла, разлитого в воздухе, как дым. Его морщинистое лицо, напоминавшее географическую карту, было тусклым. В отличие от глаз – холодных, цвета мутного янтаря. Девочка не понимала, что это означает, но точно знала: с Овадией что-то неладно. Находиться рядом с ним не хотелось. Потому что отныне она в опасности.
Его лицо собралось мелкими морщинами и складками, словно беседовало само с собой. Потом он прикрыл древние глаза и стал изучать Мейкпис сквозь полуприкрытые веки.
Что-то происходило. Что-то касалось свежих ссадин в ее душе. Исследовало. Прощупывало. Мейкпис протестующе вскрикнула и попыталась вырваться из рук Овадии, но его хватка была болезненно сильной. На мгновение ей показалось, что она снова вернулась в кошмар, в свою темную комнатушку, в ушах звучит растекающийся голос и безжалостный дух рвет когтями ее рассудок…
Девочка коротко, резко вскрикнула и попробовала дотянуться до своих солдат – защитников сознания. И, когда стала мысленно сопротивляться, ощутила, как прощупывающее присутствие отступило. Пальцы Овадии отпустили ее подбородок. Мейкпис отпрянула, упала на пол и свернулась клубочком. Стиснула веки, зажала уши кулаками.
– Ха! – Выдох Овадии прозвучал скорее смехом. – Возможно, ты и сумела их отогнать. О, прекрати ныть, дитя! Пока что я верю тебе, но пойми вот что: если один из этих мертвых паразитов свил гнездо в твоем мозгу, тебе грозит опасность. Ты не сможешь выжечь его без нашей помощи.
Сердце у Мейкпис стучало молотом. Дышать было трудно. Всего на секунду она скрестила взгляд со злом. Видела его, и оно видело ее. Что-то коснулось ее сознания. Совсем как это делали мертвецы.
Но Овадия не мертв, верно? Мейкпис видела, как он дышит. Должно быть, она ошиблась. Возможно, все аристократы такие же страшные.
– Усвой одно, – объявил он без всякой теплоты. – Никто не хочет тебя взять. Никому ты не нужна. Даже родственникам матери. Интересно, что будет с тобой в этом мире? Бросят в Бедлам? А если и нет, полагаю, ты умрешь от голода или замерзнешь на улице. А может, тебя убьют из-за тех лохмотьев, которые ты называешь одеждой… Если только мертвые паразиты не найдут тебя раньше.
Немного помолчав, старик заговорил снова, на этот раз нетерпеливо:
– Посмотри только на это дрожащее, мокроглазое существо! Поместите ее там, где она ничего не сможет разбить. Девочка, ты должна выказать хоть какую-то благодарность и послушание и прекратить эти припадки, или мы выкинем тебя на пустоши! И тогда никто не защитит тебя, когда паразиты явятся за тобой. Они пожрут твой мозг, как мясо или яйцо.
