Обычные люди не замечали странностей Фелмоттов так отчетливо, как Мейкпис и Джеймс, но, очевидно, леди Эйприл могла нагнать страху на самых могущественных мужчин.
Стрелки стенных часов показывали одиннадцать, и сердце Мейкпис тревожно забилось. Скоро ей предстоит пробраться в часовню, иначе существует риск того, что ей вот-вот дадут очередное поручение и она не сможет выбраться на встречу с Джеймсом.
Под гром аплодисментов внесли гигантский пирог Двенадцатой ночи. Его разрезали, а куски быстро расхватали. Тот, кто найдет в своем боб, будет выбран князем беспорядка на эту ночь. Мир перевернется с ног на голову, и даже самый последний бродяга может оказаться повелителем пира, а долг всех остальных – повиноваться его капризам.
В зале очистили место для очередной компании ряженых. Двое вновь прибывших, одетые святым Георгием и сарацинским рыцарем, принялись сражаться деревянными мечами. Остальные собрались вокруг, веселым ревом подбадривая соперников.
Никто не обращал внимания на Мейкпис, и, следовательно, настало самое подходящее время ускользнуть. Повернувшись, она пробралась сквозь толпу и вышла из огромных дверей в ледяной холод двора. Набрала в легкие кусачего зимнего воздуха, снова повернулась и налетела прямо на стоявшего неподалеку мужчину. При свете, падавшем из дверного проема, Мейкпис различила кружево на манжетах и галстуке, бархат длинного камзола, карие глаза и морщины усталости на лице.
– Сэр Томас! Простите, я…
– Это моя вина, дитя. Я смотрел на горние сферы, не на землю. – Сэр Томас показал вверх. – Я люблю ночи с такой водянистой дымкой. Кажется, будто звезды танцуют.
Немного растерянная, Мейкпис подняла глаза. В холодном ночном воздухе словно ощущалась легкая липкая влажность, и звезды действительно покачивались и подмигивали.
– Тебе бы надо быть в доме и требовать свой кусок пирога, – улыбнулся сэр Томас. – Не хочешь попытать счастья? А вдруг найдешь боб? Неужели не хочешь стать королевой на одну ночь?
Мысль о том, чтобы заставить Молодого Кроу пресмыкаться и обслуживать ее, имела некую порочную привлекательность. Но не хватало ей еще оказаться в центре внимания!
– Но я же не стану настоящей королевой, сэр, – ответила она нерешительно. – Завтра я снова окажусь так низко, что каждый будет иметь право меня пнуть. Если бы я разыгрывала могущественную королеву, потом за это пришлось бы заплатить. Все имеет свою цену.
– Только не на Рождество, – жизнерадостно заметил сэр Томас.
– Скажите это гусям, – пробормотала Мейкпис, но тут же залилась краской, поняв, что ответ был не слишком вежлив. – Я… простите…
Почему сэр Томас преисполнен решимости разговаривать с ней именно в эту ночь?
– Гусям?
Сэр Томас, казалось, не рассердился. Только терпеливо улыбнулся. Мейкпис уже не впервые показалось странным, что такой человек может быть сыном Овадии и отцом Саймонда.
– Я неделями их откармливала, – робко пояснила она, – для сегодняшнего пиршества. Гусей, каплунов, индеек. Они жадно набрасывались на корм, который я им сыпала, и понятия не имели, что в конце за все придется платить дорогой ценой. Может, они просто думали, что им повезло. А может, считали меня доброй. Все собравшиеся здесь едят пирог с каплуном и жареную гусятину… Но они тоже заключают сделку, не так ли? Сегодня им удалось посидеть у жаркого огня и объесться до тошноты, распевая во весь голос. Но в обмен на это им весь год придется выказывать свою благодарность: тяжко трудиться и быть покорными желаниям господ. Но, по крайней мере, они сознают, какую сделку заключили. Гусей же никто не предупредил.
Она говорила решительнее, чем намеревалась. Ее по-прежнему преследовал страх. Что, если сама она «откормленный гусь»?
– Неужели для гусей было бы лучше, знай они о своей участи? – спросил сэр Томас. Его тон изменился, став очень серьезным. – Что, если такое знание принесло бы только ужас и страдания?
Мейкпис ощутила, как мороз прошел по коже. Ей вдруг стало совершенно ясно, что ни один из них больше не имел в виду гусей.
– Будь я на их месте, то хотела бы знать, – упорствовала она.
Сэр Томас вздохнул. Изо рта вырвалась струйка пара, туманом осевшая на лице.
– Шестнадцать лет назад у меня был почти такой же разговор с другой молодой женщиной. Она была твоих лет и… я вижу ее в тебе. Не во внешнем сходстве. Но в тебе есть ее отблеск.
Мейкпис с трудом сглотнула. Совсем недавно ей отчаянно хотелось поскорее закончить разговор. Но теперь ответы, казалось, были дразняще близки.
– Она ждала ребенка, – продолжал сэр Томас. – И очень хотела знать, почему моя семья так настаивает на том, чтобы ее дитя росло в поместьях Гризхейза. Она подозревала что-то недоброе, но не понимала, что именно.
«Скажите мне, – просила она. – Больше никто не узнает».
– Хотя я считал, что нарушаю данное слово, но все же исполнил ее просьбу. И тогда она попросила меня помочь ей сбежать.
– Вы помогли ей? – поразилась Мейкпис.
– Иногда глупость бьет в нас с силой молнии. Она была любовницей брата, а я слишком скучным парнем, чтобы взять содержанку. Но до меня внезапно дошло, что эта женщина была единственной, которой я ни в чем не мог отказать. Даже если это означало, что больше я никогда ее не увижу.
Да, я помог твоей матери. И последние шестнадцать лет провел, мучаясь вопросом, правильно ли поступил.
Мейкпис медленно подняла голову и встретилась с ним глазами.
– Пожалуйста, – прошептала она, – объясните, почему меня сюда привезли. Почему мне следует бояться. Больше никто не скажет.
Несколько кратчайших мгновений сэр Томас молча смотрел на едва видные неспокойные звезды.
– Мы странная семейка, Мейкпис, – сказал он наконец. – И у нас есть тайна, которая может очень повредить, если станет явной. У членов нашего рода есть талант, что-то вроде дара. Природа одаривает им не всех, но в каждом поколении есть несколько человек, обладающих этим талантом. Он есть у меня и у Саймонда. У Джеймса. И у тебя.
– Мы видим кошмары, – прошептала Мейкпис. – И призраков.
– А они словно притягиваются к нам. Знают, что у нас внутри есть… свободное пространство. Мы можем вместить огромное количество призраков.
Мейкпис подумала о стаях осаждавших ее призраков, а потом и о медведе, своей величайшей тайне.
– Мы внутри пустые, – сказала она спокойно. – И мертвецы пробираются в нас.
– Привидения вянут и погибают без тел, – пояснил сэр Томас. – Поэтому они всеми силами пытаются продраться в нас, чтобы обрести убежище. Большинство из них слабы и совершенно безумны. Большинство, но не все.
Они почти подобрались к сути дела. Мейкпис это чувствовала, и ей было не по себе.
– Представь, – продолжал сэр Томас, – каким великим должен быть род, если за много лет не потеряны ни опыт, ни навыки, ни воспоминания. Благословение веками накопленной мудрости…
