Удивленная Мейкпис послушалась. Снадобье имело вкус сладкого крепкого вина, мускатного ореха и других пряностей. Момент тоже был сладостно-горьким. Сначала Хелен сомневалась в намерениях и способностях Мейкпис, но все шло благополучно, и теперь она, казалось, была исполнена решимости ее опекать.
– Возьмите это. – Она сунула в руку Мейкпис маленький муслиновый мешочек. – Прижимайте его к лицу, чтобы очистить воздух, которым дышите, и не заразиться.
Мешочек шуршал при малейшем прикосновении. Поднеся его к носу, Мейкпис вдохнула запах сухих цветов.
– В городе сам воздух заражен – неудивительно, что так много больных.
Куотер-Войз оказался большим оживленным перекрестком, где толпились приехавшие на рынок.
Мейкпис нашла лавку свечного мастера, с вывески которой свисали желто-белые свечи, и вошла. Маленькая старушка с плотно сжатым ртом подметала пол.
– Я ищу мастера Бенджамена Квика. Он врач, – поспешно сказала Мейкпис. – Он по-прежнему живет здесь?
– Что-то вроде этого, – пробурчала старуха с кислой гримасой. – Но, как я понимаю, пробудет здесь недолго. Если поспешишь, может, успеешь его застать. Там, на чердаке.
Мейкпис быстро поднялась по скрипучей лестнице и нашла вторую, ведущую на чердак. Дети провожали ее удивленными взглядами.
Чердак под низкой, скошенной крышей оказался темным и пыльным. Свет проникал через единственное окно. Сначала Мейкпис подумала, что там никого нет, но тут же увидела дорожный сундук и книги, связанные шнуром и валявшиеся рядом с грязной, незастеленной походной кроватью. Первым чувством было облегчение. Доктор не мог уйти без вещей.
Но тут она поняла, что бугры и складки на кровати – это не скомканные простыни. Постепенно из полумрака выступило бледное лицо, такое бескровное, что казалось почти серым. В одеяло вцепились длинные руки. Щеки и тыльные стороны ладоней были покрыты едва заметными фиолетовыми пятнами.
В нос ударила вонь болезни и загаженной одежды. Неужели он мертв? Нет, руки еще подрагивали, и адамово яблоко еще двигалось при каждом вздохе.
– Мастер Бенджамен Квик? – прошептала Мейкпис.
– Кто здесь? – В едва слышном голосе определенно звучало легкое раздражение. – Мой суп… уже готов? И доберется ли он до меня, прежде чем я встречусь с Автором своего бытия?
– Простите, – пробормотала Мейкпис.
«Простите» было слабым выражением ее эмоций. Все, что она могла сделать, – проглотить жалость и разочарование. Те опасности, которые ей пришлось преодолеть, чтобы добраться до Оксфорда, были пережиты зря. Человек, лежавший перед ней, умирал. Его ногти были синими, как у утопленника, запавшие глаза обведены темными кругами. Ей стало жаль его, жаль себя, жаль Джеймса.
– Ты не дочка свечного мастера, – нахмурился Квик, вглядываясь в нее почти незрячими глазами.
– Нет. Мое имя – Мейкпис Лайтфут.
– Сочувствую, – прошептал доктор и прищурился. – Ты кто-то вроде пуританки? Что тебе нужно от меня?
– Я пришла просить вас помочь пациенту.
– Пациенты… как оказалось, вредны для моего здоровья. – Доктор снова закашлялся.
– И ничего нельзя для вас сделать? – спросила Мейкпис, все еще цепляясь за остатки надежды.
– Тебе бы следовало… позвать доктора, – промолвил Квик с невозмутимым видом, но тут же издал тихий смешок. – О нет, я сам доктор. Это… тиф. Я видел достаточно случаев… и знаю, что ничего сделать нельзя. – Он устало отвел глаза, но тут же испуганно заозирался. – Где ты? Ты ушла?
Мейкпис все еще маячила у люка. Ее маленький мешочек с сухими цветами неожиданно показался жалкой защитой от гнилой атмосферы чердака. Она не знала, насколько быстро можно заразиться тифом. Более того, всего две ночи назад она принимала ванну, так что поры могут быть до сих пор открыты для любой болезни! И все же она не могла позволить доктору умирать в одиночестве.
Девушка подошла ближе, дождалась, когда блуждающий взгляд доктора упал на нее, и увидела тень облегчения на его осунувшемся лице.
– Я все еще здесь. – Мейкпис нагнулась и подняла деревянный ящичек, стоявший у кровати. – Это ваш медицинский ящик? Могу я что-то вам дать?
– Пытался… Все, что мог, чтобы остановить эпидемию. – Было неясно, слышит ли ее доктор. – Убивал собак и кошек… приказывал дольше кипятить пиво, навещал больных…
Его взгляд остановился на груде бумаг. Доктор то ли рассмеялся, то ли закашлялся. Даже на расстоянии Мейкпис видела, что бумаги похожи на расписки, выданные «белому» пекарю: письменные обещания от короля.
– Мне хорошо… платили за это. Я умру… богатым. По крайней мере, богатым чужими обещаниями.
Похоже, длинная речь лишила его сил. Приступ кашля был так силен, что тело несчастного содрогалось. Он снова взглянул на Мейкпис и заморгал, словно не мог ее рассмотреть.
– Кто ты? – хрипло спросил он. – Почему ты здесь?
Мейкпис нерешительно сглотнула. Она не хотела мучить умирающего расспросами, но на чаше весов были другие жизни.
– Вы спасли человека, утверждавшего, что его преследовал призрак. Изгнали злого духа. Как вы это сделали?
– Что? Я… – Пальцы доктора непрерывно шевелились, словно закручивая невидимый винт. – Прибор… трудно объяснить.
– Доктор. – Мейкпис подалась вперед, пытаясь голосом пронзить туман лихорадки. – Я хочу спасти брата. В его голове сидят пять призраков, и если их не изгнать, он потеряет разум. Пожалуйста… где прибор? Он здесь? Может кто-то другой им воспользоваться?
– Нет… для этого нужна искусная рука…
Квик показал на гору вещей у кровати. Сначала ей показалось, что ему нужен прибор, но оказалось, что он безуспешно пытается взять маленькую потрепанную Библию. Она подняла Библию и положила ему на грудь, так что теперь он мог сжать ее слабыми пальцами.
– Почему ты спрашиваешь меня сейчас? Я сам… скоро буду призраком. – Очевидно, каждое слово стоило ему усилий. – Мои исследования… Сколько надежд и планов! – Он снова оглядел груду квитанций. – А в конце… ничего, кроме пустых обещаний.
Рука, сжимавшая Библию, дрожала, и Мейкпис поняла, что он перепуган.
– Могли бы вы спасти моего брата? – выпалила она. – Будь вы здоровы, могли бы сделать это?
– Что? – непонимающе спросил Квик. Его глаза снова заволокло пеленой.
Мейкпис вздохнула, набралась храбрости и уставилась в змеиные глаза собственного плана. При одной мысли о задуманном ей становилось плохо. Но на карте стояла жизнь Джеймса, возможно, даже его душа.
– Я могу спасти вас, если пообещаете спасти его, – сказала она.
Квик издал слабый горловой звук… скорее тень звука.
– Когда вы умрете, я смогу поймать ваш дух, прежде чем он уплывет, – пояснила Мейкпис с тревожно забившимся сердцем. – Таким образом я сохраню вас в этом мире. Вы последуете за мной. Пойдете туда, куда пойду я, и станете моим жильцом. Но все же будете по-прежнему видеть, чувствовать и думать, только через меня. Я даже позволю вам пользоваться вашим искусством, тоже с моей помощью. Иногда, конечно.
