– О, все еще оправляется от увечий. – Молодой Кроу холодно глянул на Мейкпис и тут же отвернулся. – Она до сих пор лежит в постели. Если не считать тех случаев, когда ее присутствие необходимо.
– А остальные родственники? – спросил Джеймс.
– Сэр Мармадьюк надеется привести сюда войска, чтобы прорвать осаду, хотя одному богу известно, успеет ли он прибыть до появления подкреплений противника, – ответил Молодой Кроу. – Епископ на севере, склоняет сердца и умы на сторону нашего короля. Сэр Алан по-прежнему в Лондоне. Сражается в судах против конфискации.
Мейкпис слышала о могущественных членах семейства Фелмоттов. Слава богу, они очень заняты в других местах.
Она с некоторым облегчением слушала отчет Молодого Кроу. Если леди Эйприл не выходит из спальни, а других Старших в доме нет, возможно Джеймсу удастся не встретиться лицом к лицу с теми, кто может понять, что он больше не одержим.
– В наших подвалах большие запасы пороха и двухмесячный запас еды, а воды у нас сколько угодно. – Молодой Кроу еще больше похудел и уже не выглядел таким щеголеватым. – На башнях стоят местные обученные часовые и самые меткие стрелки из наших лучших охотников и егерей. Каждый раз, когда мятежники подходят к стенам, мы швыряем в них камни и льем сверху кипящее масло. Мятежники послали саперов рыть траншею от лагеря к западной стене. Возможно, собираются заложить пороховые заряды у подножия, но не доберутся до нас до прибытия сил сэра Мармадьюка. Гризхейз осаждали и раньше. Эти стены никогда не падут. С таким же успехом можно кидаться вишней в гору.
Мейкпис снова чувствовала тяжесть древнего дома, грозившего ее раздавить, сминавшего волю и мысли, как полевые цветы. Неужели она когда-то воображала, что это место может потерять над ней власть?
Дверь часовни распахнулась. Лорд Фелмотт по-прежнему ожидал Мод в троноподобном кресле, из которого, казалось, не поднимался с самого ее отъезда. Мейкпис невольно заметила, что к креслу рядом с лордом Фелмоттом прикреплены железные кандалы, чтобы заковать руки и ноги сидевшего в нем. Очевидно, слуги больше не хотели доверяться обычным веревке и дереву.
– Леди Эйприл просила, чтобы ее известили о нашем возвращении, – объявил Белый Кроу и, поспешно поклонившись, удалился.
Джеймс и Мейкпис панически переглянулись, но веских причин помешать ему не нашлось.
Старый Кроу был в часовне и хлопотал над лордом Фелмоттом, еще более седым и тощим, чем раньше. Его босые ноги покоились на мертвых голубях, лежавших в лужах собственной крови, – старое и отчаянное средство, последняя попытка вытянуть болезнь, когда смерть кажется неминуемой.
Заслышав их шаги, управитель поднял глаза и при виде Мейкпис и Джеймса едва не прослезился от радости.
– Милорд! О милорд, вы ее поймали! Я немедленно принесу зелье!
– Нет! – рявкнул Джеймс, подражая голосу Старшего. Стены часовни отразили его крик, добавив ему металлических нот. – Зелье не понадобится! Прикуйте ее к креслу!
– Но… – Управитель осекся и переглянулся с сыном. – В девушке сидит чудовище! В прошлый раз она…
– Ты меня слышал? – бросил Джеймс зловеще ледяным тоном.
Ему немедленно повиновались. Мейкпис поволокли к креслу, толкнули на сиденье. Холод кандалов, обвивших щиколотки и запястья, вызвал озноб ужаса, но она поборола его.
– Теперь уходите! – скомандовал Джеймс, выхватив ключ из пальцев Молодого Кроу. – Все вон!
Оба Кроу уставились на него с изумлением и тревогой. Мейкпис показалось, что в глазах Молодого Кроу промелькнуло подозрение.
– Немедленно! – прогремел Джеймс.
Потрясенные, все еще в сомнениях, Кроу, покинули комнату и увели с собой солдат. Джеймс быстро задвинул засов на двери, подбежал к Мейкпис и трясущимися от спешки руками разомкнул кандалы.
– Кроу поняли, что здесь что-то не так, – выдохнул он. – Они не могут воспротивиться Старшему, но, когда леди Эйприл появится здесь, побегут к ней. Дверь их сдержит, хотя и ненадолго.
– Джеймс, – прошептала Мейкпис, когда кандалы разомкнулись, – нам нельзя оставаться здесь! Лорд Фелмотт может умереть в любой момент.
Брат понимающе кивнул. Если Фелмотт умрет, семеро древних отчаявшихся призраков останутся без убежища и почуют… близость двух соблазнительных сосудов, запертых с ними в одном помещении. Призрачные друзья защитят Мейкпис и могут отпугнуть пришельцев. А вот брат беззащитен.
Джеймс пробурчал фразу, явно неподходящую для святого места:
– Что, во имя алого ада, нам теперь делать?
Глава 38
Брат и сестра смотрели на осунувшееся лицо больного, отвечавшего им злобным, враждебным взглядом.
– Нужно убираться отсюда, – решила Мейкпис.
Витражные окна были слишком малы. Мейкпис лихорадочно огляделась, и тут ее осенило:
– Джеймс, здесь есть другой выход! – Она показала на вознесенную под потолок галерею в глубине часовни. – Там в глубине есть дверь и коридор, ведущий в семейные покои. Можешь забраться туда и помочь мне подняться?
Она вспомнила, как ловко он залез на башню, чтобы познакомиться с ней в первый же вечер.
– Я не могу оставить тебя наедине с ним! – Джеймс показал на умирающего.
– Если они опять тобой завладеют, – резко бросила Мейкпис, – ты вновь станешь моим врагом. Тебе следует держаться подальше от него ради моей безопасности.
– Теперь ты намерена брать верх в каждом споре, рассуждая о том времени, когда я был «одержим», верно? – отозвался Джеймс, взбираясь на гробницу, после чего осторожно поставил ногу на выступающую из стены мраморную голову. Голова тут же отломилась и с грохотом упала на пол.
За дверью послышались смущенные голоса. Вступление в права наследства не предполагало порчу чужой собственности. Мейкпис услышала голос Старого Кроу, который о чем-то спрашивал Джеймса. За криком последовал долгий, настойчивый стук. Джеймс, все еще висевший на стене, выругался.
Взгляд Мейкпис снова упал на обмякшую фигуру в кресле-троне. Ей все еще было больно видеть доброе лицо сэра Томаса, казавшееся сейчас таким больным и бледным.
– Простите, сэр Томас, – прошептала она, сознавая, что говорит в пустоту, – я вас любила. Очень жаль, что у вас даже нет подобающего смертного ложа. И жаль, что я оставляю вас здесь. Знаю, что вы погибли ради семьи… но должна остановить их. Навсегда.
Она вдруг поняла, что в его лице что-то изменилось. Из него ушел свет. Мейкпис уже начала отступать, когда из уголка губ сэра Томаса, подобно дыму, вытек первый призрак.
– Джеймс! – вскрикнула она. – Они идут!
Брат как раз перескочил через перила и спрыгнул на галерею. Сорвал занавеску, украшавшую заднюю стену, привязал конец к перилам и перекинул вниз.
– Взбирайся!
Мейкпис подбежала, схватилась за ткань и стала карабкаться, используя впадины в стене. Воздух за спиной сгустился, наполненный шепотом. Она с трудом балансировала на узком карнизе, когда к ее голове устремилась тень. Что-то мотыльковыми крылышками пощекотало ей ухо: это призрак пытался проникнуть внутрь. Левая нога соскользнула, и только мертвая хватка, которой она держала ткань, помешала упасть.
