Отсутствие научного скептицизма
Василий менее скептичен, чем Аполлоний Тианский, по отношению к рассказам о том, как рождаются львы и гадюки. Он, безо всякого сомнения, повторяет рассказы о том, что гадючата прогрызают себе путь наружу из матки своей матери, а львицы рождают лишь одного львёнка, потому что он разрывает её тело своими когтями. В «Шестодневе» очень мало чистого научного скептицизма. Тем не менее, Василий подвергает сомнению рассказы об одном чуде, которое приписывает колдунам, и это его единственное упоминание о магии, как об искусстве. Обсуждая вопрос о гигантских размерах Луны и её огромном влиянии на природу Земли, Василий называет смешными слухи, которые ходили повсюду, что магические заклинания «могут снять Луну с неба и заставить её опуститься на Землю».
Поклонение Солнцу и астрология
Поклонение Солнцу ещё существовало во времена Василия. Он пишет, что утверждение о том, что Солнце было создано лишь на четвёртый день, когда уже существовали свет и растения, наносит сильный удар по тем, кто считает Солнце источником жизни. Тем не менее, он не считает себя «способным отделить свет от тела Солнца». Феофил, в своём более раннем трактате о Творении утверждал, вероятно, копируя Филона Иудея, что светила были созданы на четвёртый день «поскольку Бог, способный предвидеть будущее, знал о том, что появится тщеславные философы, которые будут утверждать, что все вещи, растущие на земле, порождаются небесными телами», — а это фундаментальная гипотеза астрологии — и сделают это, чтобы отрицать влияние Бога. «Но, для того, чтобы истина стала очевидной, растения и семена были созданы ранее небесных тел, ибо потомство не может породить то, что появилось раньше него». Василий не использует этот аргумент против утверждения о том, что меньшие творения управляются небесными телами, но в своей следующей проповеди чувствует необходимость посвятить несколько абзацев критике «пустой науки создания гороскопов, которую некоторые люди оправдывают словами Бога о Солнце, Луне и Звёздах в первой главе Творения»: «и пусть они будут знаками». Василий задаётся вопросом, можно ли определить точный момент рождения ребёнка; утверждает, что приписывать созвездиям и знакам Зодиака свойства животных — значит подвергать их внешнему влиянию, и защищает идею о свободной воле человека привычными для того времени аргументами. Тем не менее, он признаёт, что «изменения Луны оказывают огромное влияние на организацию животных и всех живых существ», и что Луна «вовлекает всю природу в свои изменения».
Постоянство видов
Утверждения Василия о мире природы не всегда согласуются между собой. Описывая создание растительного мира, он говорит, что его виды неизменны: «все, что произросло из земли в первую минуту, осталось неизменным до наших дней, благодаря постоянному воспроизведению созданного». Но, через несколько абзацев находим и такое утверждение: «было замечено, что сосны, срубленные или даже подвергнутые действию огня, превращаются в дубравы»
[47], а в последней проповеди он снова говорит, что «природа была запущена в движение по божественному приказу…. сохраняет последовательность видов благодаря сходству с последним. Природа всегда заставляет коня наследовать коню, льва — льву, орла — орлу, и сохраняя всех животных с помощью этих непрерывных воспроизведений, она будет передавать их до конца всех вещей. Животные не видят, чтобы их особенности уничтожались или изменялись под влиянием времени; их природа как будто бы только что создана, и следуя течению лет, остается вечно молодой».
Тертуллиан во второй главе De pallio, рассуждая о законе вечных изменений, говорит о том, что смытые с гор почвы, сформированные реками песчаные наносы и морские раковины в породах, слагающих вершины гор, являются доказательством того, что вся земля когда-то была покрыта водой. Вероятно, он имел в виду постепенный процесс геологических изменений, а вовсе не Ноев потоп (сэр Джеймс Фрезер заявляет, что Исидор Севильский был первым из известных нам авторов, который считал, что ископаемые раковины, заключённые в породах далёких гор, являются доказательством того, что плаванье Ноя — это правда).
Общее впечатление от «Шестоднева»
В заключение скажем, что Василия вряд ли можно назвать ученым, но для проповедника он слишком хорошо разбирался в науке. Его знания о мире природы и ошибки, которые он допускал, вероятно, соответствовали науке его времени, точно также, как современные проповеди соответствуют науке наших дней. (Книга была написана в начале 20 века.) Изредка он делал ляпы, описывая греческую философию, но их не следует принимать всерьез. Тем не менее, нас гораздо больше интересует не отношение Василия к науке, а тот интерес, который проявляли к ней его слушатели. Мы видим, что многие из них посещали театры и цирки, играли в кости, несмотря на то, что Василий в своих проповедях называл песни, исполняемые на сцене, безнравственными и клеймил азартные игры; но, скорее всего, его проповеди привлекали людей живыми рассказами о греческой астрономии, ботанике и зоологии. Люди приходили послушать эти рассказы и благосклоннее выслушивали аргументы Василия о том, что мир был сотворен Богом, и его моральные уроки, основанные на рассказах о природных явлениях. И, конечно же, им больше нравились его гневные речи о заклинаниях и гороскопах, чем проклятия в адрес театра и азартных игр. Вряд ли они делали то, что он им внушал. Аналогичным образом, даже если отцы церкви выступали против научных исследований — а они скорее всего, так и делали — им вряд ли удалось бы их запретить, точно также, как не удалось запретить торговлю в Константинополе, хотя «Св. Амвросий считал прибыли, получаемые купцами, по большей части, мошенническими, да и Св. Златоуст использовал по этому поводу аналогичные выражения».
«Медицинский сундук» Епифания
Свидетельства о том же самом интересе к природе, который проявляли слушатели Василия, и аналогичное стремление удовлетворить научное любопытство людей находим в проповедях Епифания Киприотского (315–403 годы). Он были созданы в 374–375 годах. Он назвал свой трактат против ересей «Панарион», или «Медицинский сундук», поскольку задался целью предоставить противоядие и медицинские травы в форме целительных идей против яда еретических учений. Епифаний сравнивал эти учения с укусами змей или диких животных. Эта идея проходит через весь трактат; Епифаний сравнивает конкретные ереси с укусами аспида, василиска, дипсаса, ящерицы, рыбы-собаки или акулы, крота, многоножки, скорпиона и различных гадюк. Нам рассказывают о веществах, которые помогают изгонять змей. Это травы: диктамнон, абротонум и либанотис; драгоценный камень сторакс и камень гагат. Епифаний ссылается на труды авторитетов: Никандра, у которого он узнал о свойствах зверей и рептилий; а свойства корней и растений — из трудов Диоскуров, Памфилия, царя Митридата, Каллисфена и Филона, Иолая Вифинского, Гераклита из Тарента и ряда авторов.
Драгоценные камни в нагрудной пластине иудейского первосвященника
Если в своем «Панарионе» Епифаний использует сведения по ботанике, медицине и зоологии, взятые из трудов древних авторов, то в своем трактате о двенадцати драгоценных камнях в нагрудной пластине главного еврейского священника, он вероятно, установил стиль разговора, который христиане Средних веков применяли в своих «Лапидариях». Этот трактат, вероятно, был написан после «Панариона», а, по мнению Фоггиния, даже после 392 года нашей эры. Эта работа, вероятно, была известна в Средние века больше «Панариона», поскольку ее самая полная версия, которая дошла до наших дней, написана на древней латыни, а сохранившийся греческий текст представляет собой лишь краткое ее изложение. Тем не менее, в греческой версии много говорится о драгоценных камнях и их свойствах, но в ней совершенно нет попыток отождествить каждый из двенадцати камней с одним из племен Израиля. Рассказ об этом занимает в латинской версии очень много места, и все равно он остается незавершенным. Епифаний не слишком доверял рассказам о способности драгоценных камней укрощать бурю на море, успокаивать нервы людей и награждать их способностями к прорицанию. Он не доходит до того, что полностью отрицает эти способности, но обычно называет их заявлениями «тех, кто любит рассказывать сказки», или «тех, кто верит в сказки». Однако, позабыв об этом, он сам утверждает, что из красного топаза, растираемого на жернове врача, вытекает белая, как молоко, жидкость, более того, этой жидкостью можно наполнить столько сосудов, сколько вам потребуется, и при этом внешний вид, форма или вес камня ничуть не изменится. Опытные врачи приписывали этой жидкости способность исцелять глазные болезни и, водобоязнь, а также помогать тем, кто сошел с ума, съев виноградную рыбу.
