Линли кивнул и посмотрел на дом. А потом – на древние карманные часы. И попросил:
– Отведите меня в его комнату, Динь.
Что она и сделала.
Королевская больница Шрусбери
Пригород Шелтона, Шропшир
После того как Финна перевели из отделения «скорой помощи» в обычную палату, Тревор сказал жене, что проведет ночь у постели сына. Было уже десять вечера. Он сказал Кловер, что хотя бы один из них должен хорошо отдохнуть, дабы иметь ясную голову на тот случай, если завтра с утра надо будет принимать какие-то важные решения относительно лечения Финна. Если что-то изменится, то он сразу же позвонит ей. И если Финн придет в себя – тоже. Хотя, как им сказали, последнее было маловероятно – по крайней мере, ночью. А что касается выздоровления Финна, то у него может случиться частичная потеря памяти, но это будет понятно, только когда он полностью придет в себя; скорее всего, она будет временная.
Сначала Кловер не хотела уезжать, но Тревору удалось убедить ее, что в этом есть смысл. ЗГК решила посадить возле двери сына полицейского, на тот случай, если нападавший решит вернуться, и хотя сам Тревор не думал, что это необходимо, спорить он не стал. Так как о происшествии им рассказывала женщина-детектив из полиции Метрополии, то с большой долей вероятности можно было предположить, что она все еще ошивается где-то неподалеку, а Фриману совсем не хотелось, чтобы она добралась до Финна.
Уезжала Кловер взвинченной до предела. Тревор попытался убедить себя, что это естественно. Он старался не думать о возможных причинах такого ее состояния, поскольку не хотел, чтобы его лицо выражало хоть что-то, кроме беспокойства о ее крайней усталости, и желания, чтобы она поутру была в форме, на случай каких-то серьезных решений. Однако в действительности ему просто хотелось оказаться с сыном наедине, когда – и если – тот придет в себя. Тревор все еще пытался принять то, во что Кловер, по-видимому, действительно верила, – что Финн способен совершить акт анального секса с девушкой.
Прежде чем им разрешили увидеть сына, Тревор настоял на том, чтобы Кловер в деталях описала ему вероятное преступление. Теперь он знал, что студенты в тот вечер здорово напились в пабе и что произошло это в конце декабря, сразу же после экзаменов, что их отвез домой Газ Раддок и что одна из девушек – Дена Дональдсон – сбежала, а уже позже кто-то напал на вторую девушку, которая в отключке лежала на софе в гостиной. Закончив рассказ, Кловер спросила:
– Ну, теперь ты понимаешь, что меня так волновало все это время?
Тревор ответил, что понимает. Однако когда он попытался объяснить, что Финн был не тем человеком, который мог совершить подобное, Кловер подняла руки вверх и отказалась продолжать разговор.
Тревор молча сидел в палате Финна. Час за часом проходил без всяких изменений. Несколько раз в палату заходил сотрудник больницы, чтобы проверить жизненные показатели юноши, а когда полицейская заняла свой пост перед дверью, она засунула голову внутрь и сообщила Тревору, что все хорошо, хотя он не понял, что это должно означать. Так что Фриман остался наедине со своими мыслями, думая лишь об одном – неужели он может чего-то не знать о своем сыне?
Финн пришел в себя после четырех утра. В затемненной комнате Тревор прикорнул на стуле рядом с кроватью, но немедленно пришел в себя, когда услышал голос сына, пробормотавший: «Мам?»
Мужчина встал, зажег приглушенный свет и протянул руку за пластиковым контейнером с водой, стоявшим на тумбочке.
– Я здесь, Финн, – сказал он. – Мама дома, отдыхает. Хочешь попить?
– Да. – Сын взял соломинку и выпил всю воду из емкости. – Спасибо, – поблагодарил он. И через мгновение добавили измученным и нечетким голосом, который так напомнил Тревору голос сына, когда тот просыпался в детстве: – Пап, кто это был?
– Ты о человеке, который на тебя напал? Мы еще не знаем.
– Я услыхал… какой-то шум… да, шум… – Губы Финна высохли и имели болезненный вид. Тревор подумал, что ему надо будет купить гигиеническую помаду; наверняка она продается где-то здесь. – Сначала я подумал, что это отец какой-то девицы. Знаешь… вправляет мозги Бруталу, потому что… – Юноша сделал паузу. – Есть еще вода?
– Сейчас принесу. Договаривай то, что хотел.
– Я просто подумал… что… что Брутал наконец-то трахнул не ту девчонку. И вот ее папаша пришел разбираться… С Бруталом…
– А это похоже на Брутала?
– Ты о траханьи… не той… девчонки? Прости, Па. Так вот, насчет переспать… он готов с любой, которая не против…
– А что, если против?
Финн нахмурился. Один глаз у него заплыл, голову ему плотно забинтовали. Помимо травм черепа у него была сломана ключица, но тут уж ничего не поделаешь – она должна была срастись самостоятельно. Печальную картину дополняли трещина в плече и сломанная кисть.
– Насколько я знаю, – его лицо исказила гримаса боли, – таких… просто… не существует… Я не знаю, что в нем такого, но он, наверное, обладает волшебным членом или чем-то в этом роде… Можно мне воды?
Тревор поторопился подойти к раковине и, спустив теплую воду из крана, задумался обо всем, что услышал: правда, ложь, действия, реакция на эти действия… А еще задумался, почему это все его так волнует. Вернувшись к кровати, он помог сыну напиться и сказал:
– Финн, в вашем доме в декабре кое-что произошло.
Сын откинулся на подушки и прикрыл глаза.
– Что? – Голос у него был сонный.
– Напали на девушку. Она лежала на софе в гостиной и была пьяна.
– Ты это о Динь?
– Нет, о другой. Она вышла в свет с Динь и, по-видимому, не хотела появляться дома в пьяном виде. Тебе это ни о чем не напоминает?
Казалось, что Финн пытается что-то вспомнить.
– Думаю, что с Динь такого произойти не могло, – сказал он. – Насколько я знаю, она всегда… добирается до своей спальни. А если уж она настолько набралась… ей бы помог Брутал. – Несколько мгновений он молчал, а потом добавил: – Они вроде как… спали вместе. Это когда Брутал не пользовал кого-то на стороне. Он не может отказать женщинам, а те не могут отказать ему.
– А ты помнишь тот день? Когда девочка спала на софе?
Глаза Финна были закрыты, а Тревору очень хотелось, чтобы он их открыл. Хотя комната находилась в полумраке от той единственной лампы, которую он зажег, Тревор почему-то был уверен, что если увидит глаза Финна, то сразу же узнает всю правду, хотя он уже успел убедить себя в том, что правда ему и так известна. Финн никогда… потому что он не может… потому что он не тот человек, за которого его принимает собственная мать.
– Происшествие? – пробормотал Финн.
– Это было в декабре. Вы все там были: напились, вас отвезли домой, Динь сбежала, другая девочка осталась с вами… Она, должно быть, вошла в ваш дом. Динь там не было, а она была.
