– Может быть, кому-то и портит, но не мне. Мне он кажется порядочным парнем, который занимается скучной работой. И большего я сказать не готов.
– А почему работа скучная? – поинтересовалась Барбара.
– Мне надо было сказать «кажущаяся скучной». То есть для меня. Бродить по городу, проверять замки на дверях магазинов, собирать напившихся студентов с улиц, отвозить их домой, когда те слишком набрались, чтобы идти самостоятельно или, не дай бог, садиться за руль…
– А вы, случайно, не видели его в ту ночь, когда умер Йен Дрюитт? Офицеру Раддоку приказали доставить его в участок, и они должны были ехать из церкви Святого Лаврентия. Это было в марте.
– Мне будет сложно это вспомнить, – Гарри почесал голову. – Для меня почти все ночи одинаковые, поэтому многие вещи перемешиваются в голове. А нет ли чего-то особенного в той ночи, когда умер мистер Дрюитт?
Барбара задумалась. Конечно, Гарри Рочестер был прав. Обычно люди не могут вспомнить, что происходило в ту или иную ночь, если только они не такие педанты, что любое изменение привычного течения вещей может превратить их в безнадежных невротиков. Однако есть шанс, что ему может помочь небольшая деталь…
– А вам поможет, если я скажу, что это была ночь коллективной пьянки? И офицер Раддок не мог разобраться с ней, как он всегда это делает, поэтому продолжаться она могла дольше обычного?
– Увы, – ответил бродяга, – коллективные пьянки – это неотъемлемая часть жизни Ладлоу. И случаются они по нескольку раз за месяц. Обычно с ними действительно разбирается офицер Раддок, но я не могу сказать, была ли такая ночь, когда он этого не делал.
– В ту ночь эта пьянка могла продолжаться дольше обычного, потому что ему приходилось действовать по телефону.
Поразмышляв над этим, Гарри сказал:
– По правде говоря, я не готов оценить, насколько это могло быть успешно. Обычно он разбирается с этим лично.
– И что же он делает?
– Вот это мне точно будет трудно сказать. Полагаю, он начинает с того, что выгоняет напившихся из пабов, а потом убирает их с улиц. Правда, я лишь однажды наблюдал за тем, как он это делает: Раддок запихивал двух или трех юнцов в свою машину, чтобы отвезти их домой. То есть это я решил, что он повезет их домой. Полагаю, что он также мог везти их в участок, чтобы они… как это говорится… просохли. Честно говоря, я просто не знаю. Кстати, а вот этот человек. Вы можете сами у него спросить.
Разговаривая с Гарри, сержант сидела спиной к переходу, ведущему с Куолити-сквер. Теперь она повернулась и увидела, что из него только что появился Гэри Раддок. Увидев их, издали помахал им рукой, но подходить не стал.
– Не нарушайте закон! – весело крикнул он им и пошел к машине, которую оставил возле самого входа в Вестмерсийский колледж. А забравшись в нее, повернул на Динхэм-стрит, которая, как вспомнила сержант, должна была привести его к дому. «Интересно, что вообще заставило его выйти из дома после того, как он вымыл Роба под душем?» – подумала Барбара.
Май, 8-е
Виктория-стрит, Лондон
Изабелле Ардери пришлось собрать в кулак все свое терпение, пока она ждала, когда помощник комиссара вернется с ленча. По информации Джуди – без «т» на конце, пожалуйста, – сэр Дэвид отбыл в Мэрилебон
[113] на встречу с неназванным политическим тяжеловесом, для обсуждения вопроса использования этого его веса в политике. Больше Джуди ничего не знала. А вот то, что помощник комиссара сильно задерживается, она даже не пыталась скрывать: «Несомненно, движение, как обычно, кошмарное. Я предлагала сэру Дэвиду воспользоваться подземкой, но надо знать сэра Дэвида…»
Изабелла догадалась, о чем недоговорила Джуди. «Вот уж воистину», – подумала она про себя. С трудом можно было представить себе Дэвида Хильера, толкающегося в метро на перегоне от «Сент-Джеймс-парк» до «Бейкер-стрит» и обратно. А так как без пересадок до Мэрилебона добраться нельзя, то он с радостью убедил себя в необходимости воспользоваться машиной, не думая о том, на сколько можно опоздать.
Суперинтендант чувствовала покалывание во всем теле. Она хорошо знала, чем можно снять стресс перед предстоящей встречей со своим руководителем, но ей не оставалось ничего другого, как терпеть. Неожиданный звонок от помощника комиссара, раздавшийся вчера вечером, и так мог нанести серьезный удар по ее профессиональной репутации. И ей надо думать, как это исправить. Поэтому, проснувшись утром в Шропшире, она разработала план.
Начала Изабелла с того, что разобралась с оставшейся водкой. Ее в бутылке оставалось дюйма на три, может, чуть больше. Половину она проглотила, а вторую половину вылила в раковину в ванной. Бутылку выбросила в корзину для мусора и сказала себе: «Достаточно». Неожиданный звонок от сэра Дэвида Хильера оказался именно тем, чего ей не хватало, чтобы выйти из этого дурацкого запоя.
Вскоре после этого в дверь постучал Миру Мир и принес ей заказанный кофе. Пока одевалась, суперинтендант выпила его весь, поэтому когда она встретилась с Барбарой Хейверс, сдававшей ключ у стойки, Ардери уже полностью контролировала ситуацию.
Первое, что она услышала от сержанта, было: «А у меня новости, командир», что отнюдь не прозвучало для суперинтенданта как музыка.
– Потерпите, сержант, – ответила она, – пока мы не выберемся на шоссе.
Хейверс открыла было рот, потом, видимо, передумала и закрыла его снова. И держала его закрытым до того момента, пока они не выехали на шоссе М5. Не успела Изабелла нажать на газ, как сержант начала свое повествование. Они не стали завтракать в гостинице, и Ардери надеялась, что сержант помолчит хотя бы пока они не остановятся у «Велком брейк»
[114], но этого не случилось. Как будто эта зануда тоже успела выпить кофейник черного кофе, как только вылезла из постели.
Витийствовала она так, будто ставила галочки в списке, включая в рассказ все подробности и подтверждая все сомнительные факты, которые ее никто не просил подтверждать. Слушая все это, Изабелла поняла, что сержант вновь отправилась на прогулку по ночному городу. Ее извинение «искала где поесть, командир, после того как в гостинице закрылась кухня», были настолько нелепыми, что суперинтенданту захотелось остановить ее, задав вопрос относительно того, насколько тупой считает ее сержант.
Было очевидно, что Хейверс не хочет, чтобы ее прерывали, поскольку она выкладывала информацию практически со скоростью света: «Да, в Ладлоу среди молодежи существует проблема массовых пьянок; да, ПОПу часто приходилось разгонять участников этих пьянок; и – вот что интересно – есть живой свидетель того, что полицейский иногда сажал набравшихся и развозил… куда-то. Возможно, к родителям, возможно, в участок, возможно, по съемным квартирам или… в общем, свидетель не знает. Этого мужчину зовут Гарри Рочестер, и он бомжует в городе».
