– Вы меня слышали? – Ардери рывком выдвинула средний ящик стола и вытащила из него целую горсть ручек, которые тоже бросила в Барбару. – Вы сейчас достали меня так, как еще ни разу не доставали за всю вашу жалкую карьеру. Вы нарушили приказ, и это будет последний раз…
– Нет! Что я сделала? Я не…
– Я сказала – подписывайте! – Изабелла обошла стол, схватила с пола ручку, взяла Хейверс за руку и сжала ее пальцы на ручке, заставив ближе придвинуться к столу. – Подписывайте! Или это еще один приказ, которому вы не собираетесь подчиняться? Потому что вы все знаете лучше всех, да? Потому что вы какой-то всевидящий полицейский бог? Потому что независимо от того, что вам говорят, когда вам говорят и как вам говорят или приказывают что-то, если вы, Барбара Хейверс, с этим не согласны – потому что это вам не нравится и не совпадает с вашим желанием, – вы ни за что этого не сделаете. А теперь подписывайте!
– Но вы же… Прекратите! – Барбара оттолкнула суперинтенданта и попыталась встать.
Ардери опять толкнула ее на кресло.
– Я сыта вами по горло! – завизжала она. – Все уже сыты вами по горло! Вы что, действительно думаете, что можете напакостить полиции Метрополии и никто об этом не узнает? Неужели вы настолько глупы?
– Напакостить? В чем… Почему, вы не хотите сказать?
Неожиданно раздался голос, который ни одна из них не ожидала услышать:
– Оставь ее, Изабелла. Она ничего не сделала.
Обе женщины развернулись и увидели, что к ним присоединился Линли.
– Кто позволил вам войти в мой кабинет?! – закричала Ардери. – Немедленно убирайтесь на свое место! А если нет – и сию же минуту, – то я прослежу, чтобы вам устроили выволочку перед…
– Это сделала не Барбара. – Линли говорил со сверхъестественным спокойствием, которое, казалось, было его второй натурой. – Она даже не знает, о чем идет речь.
– Не смейте ее защищать!
– Вы можете хоть подвесить ее на дыбе, но от этого ничего не изменится, командир, – сказал инспектор. – Письмо отправил я.
– Какое письмо? Куда? Зачем? – крикнула Барбара.
– Письмо с первым вариантом отчета, – пояснил Линли. – С тем, который вы изменили по приказу старшего детектива-суперинтенданта. Я послал его Клайву Дрюитту, которого оказалось очень легко разыскать. Полагаю, что он встретился со своим членом Парламента, а тот, в свою очередь, – с Хильером, и теперь нас обвиняют или в попытке сокрыть факты, или в колоссальной ошибке в оценке произошедшего. – Он взглянул на Ардери. – В чем из двух, командир?
– Высокомерный ублюдок, – произнесла Изабелла с ледяной яростью. – Вы за кого себя принимаете? Вы хоть представляете себе, что натворили?
Вместо ответа Линли повернулся к Барбаре:
– Наверное, вам лучше уйти, сержант.
– Сидите где сидели, – приказала Ардери. – Я с вами еще не закончила.
Инспектор стоял возле двери, но сейчас пересек кабинет и присоединился к ним. Они с Ардери уничтожали друг друга взглядами. «Молнии, которые проскакивают между ними, вполне могут дать достаточно электричества для работы холодильника в течение месяца», – подумала Барбара.
– Как я уже сказал, – объяснил инспектор своим самым, по мнению Хейверс, благоразумным тоном, – она ничего об этом не знает. Она дала мне прочитать отчет. Ее волновало то, что вы попросили ее исключить из него некую информацию, и она спросила мое мнение. Я его высказал.
– Да неужели? – язвительно уточнила Ардери. – И что же за мнение высказал великий и непогрешимый лорд Ашертон?
– Он сказал, что я должна сделать так, как вы велите, командир, – встряла Барбара. – Поэтому я переделала отчет. Вы же читали новый, правильно? Я выкинула ту часть, в которой…
– Убирайтесь! Оба! Немедленно убирайтесь!
Ардери вернулась за стол, а Барбара решила, что повторного приглашения ей не требуется. Она вскочила на ноги, поскользнувшись на одной из тех ручек, которыми Ардери запустила в нее. Сержант почувствовала, как Линли поддержал ее. Она поспешила к двери и, уже находясь в безопасности, услышала, как за спиной у нее Линли произнес:
– Изабелла, ты должна меня понять. Если ты не…
Закрывая дверь, сержант услышала, как Ардери прервала его словами: «Ты даже не представляешь себе, что наделал! Но ведь тебя это не волнует, правда? Тебя ничего не волнует, кроме собственного мнения, невыносимый ты осколок бесполезного высшего общества».
Теперь дверь была закрыта, и Барбара услышала лишь какое-то бормотание, которое не смогла разобрать. А вот следующий комментарий Ардери, напротив, был сделан на пределе голосовых связок: «Не смей требовать этого от меня! Никогда в жизни! Тебя не волнует, что ты вмешиваешься в жизни других людей, потому что твоя собственная… твоя собственная жалкая жизнь… да кто ты такой и какое отношение это имеет ко всему тому, что ты хотел предпринять?!»
Линли опять что-то пробормотал, и за этим последовало: «Я больше не хочу этого слышать. Убирайся, пока я не вызвала охрану. Ты меня слышишь? Или ты оглох? Я сказала, убирайся!»
После этих слов Барбара бросилась бежать. По пути она увидела, что Доротея убежала уже давно.
Виктория-стрит, Лондон
Сначала она спряталась в туалете. Ее сердце все еще колотилось, да так сильно, что удары отдавались у нее в ушах. Ей нужно переждать мгновение. Два. Все утро. Сколько потребуется. Барбаре отчаянно хотелось курить, но вот рисковать ей не хотелось, хотя пару дней назад она могла бы это сделать, выдыхая дым в унитаз и часто спуская воду, как будто это могло скрыть ее преступление. Однако сейчас все это показалось ей попыткой утопиться в луже. Поэтому вместо этого она набрала воды в раковину и даже подумала, не стоит ли опустить туда голову.
Сержант была сильно потрясена тем, что сделал Линли. Это было далеко не в первый раз, когда он ставил свою карьеру под удар, но это точно было первый раз, когда его действия могли рассматриваться как закулисные. А это совсем не его стиль. Он в большей степени являлся человеком, принимающим вызов с открытым забралом. Барбара считала, что это связано с его титулом и прочно вошло в его благородную кровь, как будто он был самым настоящим Алым Первоцветом
[130]. Сержант даже представить себе не могла реакцию помощника комиссара, когда тот узнает, что детектив-инспектор Линли сам послал первый вариант отчета Клайву Дрюитту. Первое, что ей пришло в голову, был апоплексический удар.
К тому времени, когда она успокоилась настолько, что смогла выйти из туалета и пройти к своему столу, весь отдел гудел, как потревоженный улей. Сам Линли уже вернулся и сидел за своим столом – дверь в его кабинет была открыта, и он выглядел совершенно невозмутимым, таким, каким сержант и привыкла его видеть. Барбара быстро взглянула на своего коллегу, сержанта Уинстона Нкату, который наклонил голову и недоуменно пожал плечами, и зашла в кабинет к инспектору.
