– Да, напортачила она просто феноменально, – сказал помощник комиссара. – Но вам это и так известно.
– Я с вами не согласен, сэр, – быстро откликнулся Линли. – С самого начала она хотела только, чтобы в отчете все было четко, на тот случай, если адвокаты…
– Я сейчас не о Хейверс, – прервал его помощник комиссара. – Хотя, видит бог, она – чемпион там, где есть возможность напортачить. И поверьте мне, об этом не стоит забывать, когда речь идет о том, что кто-то свалял дурака. Но сейчас речь об Ардери. Все дело именно в ней. С этой женщиной произошло что-то чертовски непонятное, и мы обязательно это выясним.
Линли не очень возбудило употребление местоимения во множественном числе – он надеялся, что это была просто фигура речи. Инспектор молча ждал дальнейших разъяснений.
– Боже, каким же идиотом я был, когда назначил ее старшим детективом-суперинтендантом… А теперь увольнять ее – это будет настоящий кошмар. Если б Малкольм был здесь, я его придушил бы.
Линли проследил эту мысль до ее логического завершения. «Малкольм» был Малкольмом Уэбберли, занимавшим ранее пост Изабеллы. Его неожиданный уход на пенсию после дорожного происшествия, виновник которого скрылся, и отказ Линли занять его место, когда ему это предложили, расставил их всех по тем местам, которые они занимают и поныне. Всю ситуацию можно было назвать шаткой, и инспектор испугался, что его действия могут привести к увольнению Изабеллы.
– У нее были серьезные аргументы, – заметил он.
Хильер отвернулся от окна. Теперь свет светил ему в спину, и выражение его лица было труднее прочитать.
– У кого? – уточнил он.
– У старшего детектива-суперинтенданта Ардери. По ее мнению, их с Барбарой направили в Шропшир лишь для того, чтобы они проверили отчет КРЖП. Точка. А сфальсифицированный отчет…
– Богом прошу, не употребляйте этот термин, инспектор. Дела и так хуже некуда.
– Второй вариант отчета, который составила сержант Хейверс, отражал именно это – приказ, полученный старшим детективом-суперинтендантом.
Хильер вернулся к креслу, сел и потрогал ручку на столе.
– Тут надо выбирать одно из двух. Или приказ нарушили вы, отослав первый вариант отчета, или его нарушила Ардери, приказав Хейверс переделать его. Вы сами что выбираете?
«Хитроумная ловушка», – подумал Линли.
– Все дело в том, с какой стороны на это посмотреть, сэр, – ответил он.
– Это ваш выбор?
– Речь не о выборе, сэр. Выбирать не из чего. Это просто отражение двух точек зрения.
– Да вы просто красавец!
– Сэр?..
– Я хочу сказать, что у вас готов ответ на все, даже на то, что сподвигло члена Парламента заранее направить запрос в Министерство внутренних дел, предвосхищая одному богу известно какую тяжбу, то ли серьезную, то ли нет. Я смог выторговать нам десятидневную передышку, но после этого… да еще если не будет удовлетворительных результатов… покатятся головы. Вы меня понимаете?
Линли совершенно не нравилось то, к чему шла эта беседа.
– Удовлетворительных? – переспросил он. – О чем мы говорим?
– Мы говорим о том, инспектор, что теперь всё в ваших руках. Вы же не предполагали, что сможете выйти из такой ситуации сухим?
Только теперь Томас наконец понял, что происходит. И что он полностью заслужил это. И все-таки инспектор попытался избежать неизбежного.
– Сэр, у меня отпуск, который я уже откладывал однажды, потому что…
– Вы что, хотите, чтобы меня заботили ваши отпуска? – Хильер громко рассмеялся и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы едете в Шропшир, инспектор Линли. Вы засунете эту гору навоза в то стойло, из которого он вытек. И если вам придется для этого пользоваться чайной ложечкой, вы будете ею пользоваться. Это понятно? Сержант Хейверс едет с вами. И если вы вдвоем не сможете разобраться с этим за восемь дней – плюс один день на переезды и один день на написание отчета, – вы оба за это ответите. Так же, как и старший детектив-суперинтендант Ардери. Это тоже понятно?
– Да, сэр. – Больше Томасу нечего было сказать.
– Замечательно. Вы можете идти. И я не хочу слышать ни о ком из вас, пока дело не будет решено. К моему, кстати, удовлетворению, а не к вашему.
Май, 16-е
Ладлоу, Шропшир
Казалось, что вся ее жизнь просто рассыпалась на мелкие кусочки. Динь напоминала себе большое зеркало, по которому ударили камнем, с тысячами мелких трещин, разбегающихся по поверхности от точки удара. От этого ей было трудно вставать по утрам, и случались дни, когда Динь оставалась в постели. А то, что все произошедшее было делом ее собственных рук, не позволяло ей найти утешение в том, чтобы обвинять в своих бедах кого-то еще.
Динь ясно дала понять Бруталу, что не только один человек может наслаждаться, ведя жизнь «друга с привилегиями». И сделала она это с Финном. Она была пьяна, он – обкурен, и вся их встреча превратилась в одну сплошную лажу. Но, как она и надеялась, Брутал столкнулся с Финном, выходящим поутру из ее комнаты, а сказанное Финном: «Вот и я сподобился, Брюсик!» – не требовало дальнейших пояснений. При этом голый Финн смеялся и делал недвусмысленные движения бедрами. А на тот случай, если Брюс чего-то не догнал, он спросил:
– Динь и тебе так подмахивает? Так чего же ты на стороне ищешь?
И на следующую ночь Брутал притащил домой Эллисон Франклин. Он вел ее вверх по лестнице, а она сопротивлялась, хихикала, шептала, бормотала и всячески старалась продемонстрировать свое притворное нежелание, бросая при этом триумфальные взгляды на Динь в гостиной, пытающуюся избавиться от ряби на экране древнего телевизора, который она несколько месяцев назад притащила из Кардью-Холла. Финн притворялся, что помогает ей, хотя вся его помощь ограничивалась комментариями по поводу девушек, высоких технологий и требований дать ему «самому разобраться с этим, черт побери, Динь».
Динь слышала, как открылась входная дверь, как она закрылась, а потом раздался задыхающийся голос Эллисон: «Я не могу, Брюс. Правда. Она же здесь. Нет?» Динь постаралась не обращать ни на что внимания, но это было сложно, особенно когда Финн громко сказал:
– Эй вы там, постарайтесь свести ваши оргазменные завывания к минимуму, и мы тоже не будем вам мешать.
Динь встретилась глазами с Бруталом. Его глаза были пустыми, и она постаралась, чтобы ее тоже ничего не выражали. Эти двое поднялись вверх по ступенькам. И спустились по ним только утром.
Динь не думала, что это будет настолько мучительно. Девушке казалось, что теперь ей осталось только одно – забыться. А проще всего оказалось забываться с тем, что стучало в ее дверь практически каждую ночь после той, первой. И каждый раз она впускала Финна и делала с ним такое, что он возвращался снова и снова.
После третьего раза Брутал решил переговорить с ней. Они были не дома. Динь шла по Касл-сквер на лекцию. И поэтому у Брутала было очень мало времени, чтобы высказаться.
