— Одри… Ты хорошо себя чувствуешь?
— Нет… Мне, пожалуй, нужно немного подышать свежим воздухом.
— Хорошо, хорошо. Пойдем перекусим в Ковент-Гарден.
Виолетта взяла дочь за руку и пошла, не оглядываясь, к выходу.
— Мама! — Одри резко вырвала руку. У нее больше не было сил терпеть. — Тебе незачем меня развлекать! Не нужно подбадривать меня! Неужели ты не понимаешь, что мне уже ничего не хочется?!
У Одри, конечно, не было желания устраивать сцену посреди Национальной галереи, однако, хотя ей и удалось не повысить голос, выражение ее лица было красноречивее слов.
— Давай присядем вон там на минутку, Одри, прошу тебя. — Виолетта не сдавалась. Она твердо решила взять ситуацию под контроль и вырвать дочь из угнетенного состояния, в которое та себя ввергла, даже если для этого и придется применить физическую силу. — Я не позволю — ты меня слышишь? — на этот раз я не позволю тебе проваливаться в пропасть.
— А может, это как раз то, что мне нужно, — устало ответила Одри.
— Думаешь, ты этого еще никогда не делала? Послушай, дочка, раз уж ты приняла решение, то верь в его правильность и шагай по жизни вперед. Не запутывай и не терзай себя. Что сделано, то сделано. Шагай по новой дороге, которая перед тобой открылась. Возможно, вскоре ты обнаружишь, что дорога эта, несмотря ни на что, не такая уж и плохая. К счастью, ты можешь позволить себе отправиться в увлекательную поездку, чтобы отдохнуть и попытаться привести свою жизнь в порядок. А ведь у многих людей нет возможности даже немного передохнуть. Подумай об этом. Раз тебе не понравилось ничего из того, что мы с тобой сегодня делали, то тебе не понравится и во Франции. — Виолетта взяла ладонь Одри в свою. — Я хочу, чтобы ты оставила все проблемы здесь, в Лондоне, и отправилась в поездку, ни о чем не переживая. Ты должна понять, что во всем происходящем есть положительные моменты и что даже из самой трудной ситуации всегда можно найти какой-нибудь выход.
Пока мать тараторила, Одри, почти не слушая ее, думала лишь об одном: что вынудило ее, Одри, приехать в Бартон-он-де-Уотер? А может, Виолетта в чем-то права? Возможно, ей нужно поверить в себя и попытаться найти новый путь в жизни. А пока она только то и делает, что цепляется за ложные представления о том, какой должна была бы быть ее жизнь, чтобы она могла чувствовать себя уверенно. Ее работа стала казаться ей нудной. Одри уже не могла выносить Тимоти Лортона с его жеманными и фальшиво-аристократическими манерами, которые, как ей казалось, делали его похожим на посредственного оперного певца, пытающегося компенсировать отсутствие красивого голоса экстравагантным поведением на сцене… Все эти мысли были похожи на маленькие огоньки, вспыхивающие в затуманенном сознании Одри. Разглядывая то безмятежное лицо любовницы Людовика XV, отвечающей ей спокойным и снисходительным взглядом, то юную и невинную королеву, преклонившую колени, чтобы ей отрубили голову по приказу хилой и безжалостной женщины, Одри вдруг осознала, что она сейчас делает и как нехорошо она себя ведет. Похоже, она просто перекладывала свои проблемы на мать, пользуясь ее терпеливостью и готовностью сострадать, и ничего не давала ей взамен. Одри почувствовала стыд и, глубоко и громко вздохнув, сказала:
— Мама, ты права. Пойдем в Ковент-Гарден, а затем, если не возражаешь, я свожу тебя в один из самых старинных пабов Лондона — «Ягненок и флаг». Там мы сможем выпить чего-нибудь покрепче, чем чай, — хотя, если захочешь, тебе там подадут и чай…
Одри попыталась воспрянуть духом, но у нее ничего не получилось, и она могла лишь притворяться, натянуто улыбаясь и стараясь подольше смотреть на витрины, на которые показывала мать. Девушка заставляла себя с интересом слушать все то, что говорила Виолетта, однако это удавалось ей с трудом, и стоило ей только подумать, что следующие полтора десятка дней будут похожи на сегодняшний, как она начинала чувствовать, что силы ее вот-вот оставят, и тогда, чтобы приободриться, слегка отставала от матери, поднимала руки и делала глубокий вдох. Если бы сейчас рядом с ней не было матери, она точно бы напилась. Или нет, наверное, не напилась бы, однако, представив себя пьяной, Одри невольно улыбнулась…
Они вдвоем выпили чаю. Виолетта слопала при этом огромный кусок торта со сливками и трюфелями, а Одри съела бутерброд. В желудке у нее было пусто, и у Одри разыгрался аппетит. В конце концов, не так уж все в ее жизни и плохо. Одри вдруг взбодрилась, и ей снова захотелось поехать в долину Луары.
Знаешь, мама, а я с удовольствием отведала бы деликатесы французской кухни, — сказала она, стараясь выглядеть жизнерадостной.
— Это потому, что ты проголодалась. А может, пойдем поужинаем в какое-нибудь оригинальное заведение?
— Не забывай, что завтра утром нам предстоит отправиться в путь.
— Завтра — это завтра, а сегодня — это сегодня. Речь идет ведь всего лишь об ужине, а не о всенощной попойке. Я, кстати, уверена, что у тебя в холодильнике пусто.
А вот об этом Одри даже не подумала. Впрочем, в морозильнике, наверное, что-нибудь лежит. Однако ей вдруг очень захотелось, чтобы ужин сегодня для нее приготовил кто-нибудь другой. Она слишком устала, чтобы заниматься стряпней, и ей стало тошно от одной мысли о том, что надо будет мыть посуду и наводить порядок на кухне.
— Ты права. В дорогу мы можем приготовить себе несколько бутербродов. Думаю, у меня дома найдется из чего их сделать. А ужин пусть приготовит для нас кто-нибудь другой. Я очень устала после беготни по магазинам и после хождения по Национальной галерее. Я так устала, что у меня болят даже ресницы. Куда ты хочешь пойти?
— Поскольку мы поедем за границу, нам, наверное, следует съесть что-нибудь из английской кухни.
— Правильно. Например, ростбиф и йоркширский пудинг.
— Вот-вот. Куда предлагаешь пойти?
— Дай мне подумать… — Одри сощурила глаза, слегка закинув голову и проведя ладонью по волосам. — Тут неподалеку есть одно интересное заведеньице. Ну да, «Симпсонс», на Стрэнде. Я там не была, но не раз о нем слышала.
— Вот и прекрасно. У нас еще много времени, и мы вполне успеем выпить пива в том старинном пабе, о котором ты говорила.
Они выпили и плотно поели, но, тем не менее, Одри, вернувшись с матерью домой и улегшись спать, все никак не могла заснуть. Все вокруг казалось ей каким-то странным, и она чувствовала себя маленькой девочкой, которая заблудилась и все никак не может понять, где же она находится. Даже предстоящая поездка ее уже не радовала, хотя во время ужина Одри решила, что извлечет из нее как можно больше пользы и попытается отныне больше думать о будущем и меньше — о прошлом. В ее душе не было места для слез и стенаний. Теперь уже не было. Одри приходилось признать, что ее мать была во многом права: она слишком уж замкнулась в себе, зациклилась на своих проблемах, не смея сделать шаг вперед. Ей казалось неправдоподобным, что, так решительно уволившись с работы, она может чувствовать себя неспособной принять какое-либо важное решение и настойчиво продвигаться в избранном направлении. Почему так происходит? Девушка решила, что сосредоточится на своем будущем и не станет думать ни о чем другом.
