— Я умираю от усталости, — сказала Виолетта, садясь на скамейку. — Вот здесь нам будет хорошо.
— Как тут красиво!
— У меня складывается впечатление, солнышко, что ты за свою жизнь почти не видела деревьев. Каждый раз, когда мы заходим в такой вот сад, ты говоришь одно и то же.
— Ты права. Я слишком долго жила в городе, почти не выезжая на уик-энд на природу.
Одри подумала, что Джону не нравилось ездить на природу и что в субботу он предпочитал спать, уходить на полдня в спортивный зал и затем болтаться по городу в поисках какого-нибудь нового ресторана, в котором можно было бы поужинать вечером. Воскресенье же он посвящал лежанию на диване, чтению газет и просмотру кинофильмов. Так происходило до тех пор, пока он не начал проводить уикэнды с коллегами со своей новой работы: они все вместе выезжали куда-нибудь на пляж или в горы (в зависимости от времени года), но Одри знала об этом только понаслышке. Как ни странно, ее туда никогда не приглашали. «Мы там все время разговариваем о работе. Поверь мне, Одри, ты умрешь от скуки», — говорил ей Джон. И она с этим смирилась, пытаясь убедить себя в том, что Джон сделал очень важный шаг и ему нужно побыстрее вжиться в коллектив, в котором он теперь работает. Ей хотелось верить, что все это — явление временное, что скоро все снова встанет на свои места и они с Джоном, как и раньше, будут проводить субботу и воскресенье вместе. Сколько она потратила времени на попытки себя в этом уверить? Сколько раз она говорила себе, что человеку необходима свобода и что стоит только эту свободу хоть немного урезать — и он даст деру? Сколько раз она говорила себе, что ей лучше смотреть на происходящее сквозь пальцы и не подавать вида, что она обиделась? Одри надеялась, что Джон все же скучает по ней так же, как она скучает по нему, хотя в глубине души и боялась, что в новой жизни, которая началась у Джона, у него появятся новые увлечения и что рано или поздно он порвет с ней, Одри, и тогда рухнут все ее мечты и планы на будущее. Именно так в конце концов и произошло. Произошло то, что она, в общем-то, предчувствовала, но на что закрывала глаза.
— Как ты относишься к тому, чтобы на обратном пути заехать в «Роуз-Гарден» и погостить несколько дней у тети Шарлотты? Это ведь как раз по дороге из Дувра в Лондон. Будет нехорошо, если мы к ней не заглянем.
— Ты права, — сказала Виолетта. — Я немного позже позвоню ей и спрошу, не возражает ли она против того, чтобы мы к ней заехали.
— Уверена, что возражать она не станет, — с оптимистическим видом сказала Одри.
Виолетта слегка удивилась возникшему у дочери желанию навестить свою тетю (которую она не навещала уже давным-давно), однако ничего не сказала. Возможно, Одри просто хотела еще немного оттянуть момент, когда ей нужно будет принимать тяжелые для нее решения. Она ведь наверняка осознавала, что, как только они вернутся в Бартон-он-де-Уотер, ей придется ломать себе голову над тем, как жить дальше. Виолетта с удовольствием позволит дочери погостить у нее в «Винди-Коттедже» столько, сколько той захочется, однако Одри рано или поздно будет вынуждена принимать решение о том, чем она станет заниматься, и девушка, конечно же, это осознавала. Они обе это осознавали.
— Еще мне нужно сообщить миссис Эллис о том, что мы задержимся на несколько дней. Мисс Марпл уже, наверное, по мне скучает. Надеюсь, она перебралась к миссис Эллис. Мне совсем не нравится, что моя бедная кошечка целыми днями сидит дома одна.
— Думаю, миссис Эллис выполнит свое обещание и будет хорошо за ней ухаживать. Она ведь все-таки твоя соседка.
Одри не держала дома животных, но знала, какие чувства ее мать испытывает к своим домашним питомцам. Одри, однако, перед поездкой даже в голову не приходило, что ее мать станет так сильно беспокоиться о своей кошке и ей, Одри, придется ее успокаивать. Пожалуй, Виолетте пора возвращаться домой.
— Если ты не хочешь, то мы можем и не заезжать в «Роуз-Гарден». Съездим туда как-нибудь потом — когда у тебя будет возможность взять с собой Мисс Марпл.
— В этом нет необходимости, хотя… Ладно, я что-нибудь придумаю. Наверное, попрошу миссис Эллис посадить Мисс Марпл на поезд, идущий в Дувр, а мы ее там встретим и заберем. Или нет, уж лучше я поговорю об этом с Тимом. А то черт его знает, как и куда может отправить мою бедную кошечку эта миссис Эллис.
Миссис Эллис всегда ограничивалась минимальными усилиями. Хотя она была на несколько лет моложе Виолетты, но отнюдь не обладала такими же, как у ее соседки, смелостью и энергичностью. Ее любимое занятие заключалось в наблюдении за тем, что происходит за окном, и она всегда узнавала о том, что делала во дворе своего дома Виолетта, еще до того, как та ей об этом рассказывала. Иногда Виолетта чувствовала, что миссис Эллис ей завидует, хотя и не могла понять почему. Если миссис Эллис хотелось заняться каким-нибудь из видов деятельности, которыми занималась Виолетта, то почему бы ей этого не сделать, вместо того чтобы постоянно ее критиковать и стращать всякими напастями? Из окон дома миссис Эллис мир, наверное, казался ужасным, полным опасностей и всего того, с чем лучше не связываться.
Виолетта общалась со своей подозрительной соседкой ровно столько, сколько того требовали приличия, — и не больше. Она была уверена, что за пять минут разговора с миссис Эллис человек стареет на целый год. Ну, если и не на год, то на месяц точно. Прежде чем соседка согласилась присмотреть за Мисс Марпл, она увидела тысячу и одну трудность в том, что ей придется ухаживать за кошкой и открывать окна дома Виолетты, чтобы его проветрить. Она, например, заявила, что ее ноги уже не такие крепкие, как раньше, а потому они в любой момент могут подкоситься и она грохнется на пол. Еще она не была уверена, что сможет ухаживать за кошкой и проветривать дом Виолетты каждый день («Вы же знаете, как я занята!»), хотя и говорила, что сделает все, что в ее силах, и что Виолетта может спокойно отправляться в путь. Виолетта решила не воспринимать слов миссис Эллис буквально и понадеялась на то, что ее соседка будет должным образом ухаживать за Мисс Марпл, что она всего лишь, как говорится, набивает себе цену и что они с Одри и в самом деле могут спокойно отправляться в путь…
Солнечные лучи, то и дело пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, создавали забавную игру света и тени. Виолетта наблюдала за ней с рассеянным видом, как будто находилась сейчас далеко-далеко отсюда, воссоздавая в памяти давние события своей жизни.
— Я вспоминаю день, когда умер твой дедушка… — Виолетта сделала долгую паузу, а затем продолжила: — С «Виллоу-Хаусом», конечно же, связаны самые важные события в моей жизни. Я до сих пор не могу понять, как я согласилась его продать. Мне кажется, что я стала вести активный образ жизни только потому, что пыталась избавиться от воспоминаний, от размышлений о тех местах, в которых прошли мои лучшие годы, в которых жили мы все… В том числе и те, кого среди нас уже нет.
Одри со стыдом вспомнила о том, как после смерти отца безучастно наблюдала за тем, как брат пытается убедить мать продать дом. Она, Одри, ни разу ему не возразила. И не сделала ничего для того, чтобы сохранить дом, в котором прошло ее детство. Ее детство. А мать ведь прожила там большую часть своей жизни, создала там семью и боролась за ее счастье. Для матери продажа дома была, конечно же, тяжелой утратой… Решив хоть как-то подбодрить Виолетту, Одри сказала фальшиво-оптимистическим тоном:
