— Значит, если вы выиграете дело в королевском суде, то сразу начнете строить?
— Надеюсь. Это зависит от того, насколько затянется процесс. И от погоды. Зимой строить нельзя — на морозе раствор стынет. А уже октябрь. Обычно строительство прекращают в ноябре. — Зодчий посмотрел в небо: — Но в этом году, пожалуй, можно будет работать чуть дольше. Тучи удерживают тепло земли.
Гвенда изложила ему свою просьбу.
— Очень хотел бы тебе помочь, — ответил Мерфин. — Вулфрик — хороший парень, и та драка целиком на совести Ральфа. Но я с братом поссорился. Прежде чем просить об одолжении, нужно помириться. А я не могу простить ему Бена Колесника.
Третий срыв подряд, мрачно подумала девушка. Может, вообще вся затея нелепа.
— Но ты можешь сама попытаться, — заметила Керис.
— Да, придется, — решила Гвенда. Хватит просить о помощи, пора полагаться на себя, что она, собственно, и делала всю жизнь. — Он ведь в городе?
— Да, — кивнул Мерфин. — Приехал сообщить родителям, что стал лордом. Они единственные в графстве, кто этому рад.
— Но он остановился не у них.
— Ну что ты, брат теперь слишком важный. Стоит в «Колоколе».
— И как лучше к нему подступиться?
Строитель задумался.
— Ральф очень переживает, что наш отец из рыцаря превратился в монастырского нахлебника. Сделает что угодно, если решит, что это повысит его положение.
Когда Ян Лодочник вез друзей обратно в город, Гвенда думала, как бы изложить свою просьбу, чтобы это польстило новому господину. Был полдень, и Мерфин пошел к Керис обедать. Суконщица пригласила и Гвенду, но той не терпелось увидеть Ральфа, и девушка отправилась в «Колокол».
Мальчишка сказал ей, что лорд наверху. Большинство постояльцев спали в общем зале. Подчеркивая свой новый статус, Фитцджеральд занял отдельную, лучшую комнату. И расплатился за нее деньгами, вырученными с жалкого урожая крестьян Вигли, мрачно подумала Гвенда. Постучала и вошла.
Кутила сидел за кувшином эля, буханкой хлеба и горячей говядиной, от которой поднимался пар. С ним обедал Алан Фернхилл. Они как раз заканчивали. И всем-то довольны, подумала девушка. Она лишь надеялась, что молодые люди не слишком напились. Пьяные мужчины умеют говорить с женщинами только на одном языке: отпускать грязные шуточки и гоготать над собственным остроумием. В комнате было довольно темно, и Ральф прищурился:
— Ты ведь из моих вилланов.
— Нет, милорд, но я бы очень этого хотела. Я Гвенда, мой отец Джоби, безземельный батрак.
Фитцджеральд решил сделать вид, что не помнит ее.
— И что ты здесь делаешь? Сегодня рынка нет.
Девушка сделала шаг вперед, чтобы он получше ее рассмотрел.
— Сэр, я пришла просить за Вулфрика, сына покойного Сэмюэла. Он как-то проявил к вам неуважение, но после этого тяжко трудился. Его родители и брат погибли во время крушения моста, все семейные сбережения пропали, а невеста вышла замуж за другого. Как видите. Бог сурово наказал его за причиненное вам зло, и теперь вы можете оказать ему милость. — Вспомнив слова Мерфина, добавила: — Ведь милосердие присуще истинным аристократам.
Лорд громко рыгнул и вздохнул.
— А тебе-то что до того, получит ли он наследство?
— Я люблю Вулфрика, милорд. Теперь, когда его отвергла Аннет, я надеюсь, он женится на мне. Разумеется, с вашего милостивого дозволения.
— Подойди-ка.
Гвенда вышла на середину и остановилась. Фитцджеральд пожирал ее глазами.
— Не красавица, конечно… Но что-то в тебе такое есть. Ты девственница?
— Милорд, я… я…
— Судя по всему, нет, — рассмеялся Ральф. — Ты уже спала с Вулфриком?
— Нет!
— Врешь, — ухмыльнулся он, довольный собой. — Ну ладно, и что будет, если я все-таки дам ему земли отца? Может, и дам. И что тогда?
— Тогда Вигли и весь мир назовет вас истинным лордом.
— Плевать мне на мир. Ты-то как меня отблагодаришь?
Гвенда с ужасом начинала его понимать.
— Разумеется, я буду крайне вам признательна.
— И чем докажешь?
Девушка попятилась.
— Я сделаю все, что не заставит меня краснеть.
— И платье снимешь?
Сердце ее опустилось.
— Нет, милорд.
— Вот как. Значит, не так-то и признательна.
Она потянулась к ручке двери, но не открыла ее.
— А что?.. О чем вы просите меня, милорд?
— Я хочу видеть тебя голой. А потом решу.
— Здесь?
— Да.
Крестьянка посмотрела на Алана:
— В его присутствии?
— Да.
По сравнению с наследством Вулфрика предстать голой перед этими мужланами казалось не очень страшно. Девушка быстро расстегнула пояс, стянула через голову платье и, держа его в одной руке, а другую положив на дверную ручку, дерзко посмотрела на Ральфа. Лорд жадно оглядел ее, а затем победоносно усмехнулся сквайру. И Гвенда поняла: пожалуй, важнее всего для него демонстрация собственной власти.
— Корова довольно-таки уродлива, но вымя симпатичное, а, дружище?
— Я бы на вашем месте на нее не полез, — ответил тот.
Фитцджеральд захохотал.
— Теперь вы исполните мою просьбу? — спросила Гвенда.
Ральф облизнулся.
— Иди ко мне. На кровать.
— Нет.
— Да ладно, ты же спала с Вулфриком, уже не девственница.
— Нет.
— Подумай о земле — девяносто акров. Все, что держал его отец.
Просительница задумалась. Если согласится, мечта Вулфрика сбудется и они заживут счастливо. Если откажется, возлюбленный, как Джоби, станет безземельным батраком, будет всю жизнь надрываться, чтобы прокормить детей, и все равно без толку. И все-таки девушке было противно. Фитцджеральд неприятный, мелочный, мстительный, настоящий бык; совсем не похож на брата. Высокий рост и красивое лицо ничего не меняли. Как же мерзко. А от того, что вчера была с Вулфриком, только хуже. После счастливой ночи с любимым лечь с другим — подлая измена.
«Не будь дурой, — говорила она себе. — Обречь себя на пожизненную кару или перетерпеть пять минут?» Гвенда подумала о матери, об умерших братьях и сестрах, вспомнила, как их с Филемоном заставляли воровать. Не лучше ли один раз, совсем ненадолго, продаться Ральфу, чем обрекать будущих детей на вечную нищету? Пока она думала, Ральф молчал, понимая, что любые слова только оттолкнут ее. Молчание сослужило ему хорошую службу.
— Пожалуйста. Не заставляйте меня этого делать.
