— Подожди, прежде чем радоваться, нужно сначала все продумать. Годвин хочет ввести правило, запрещающее вывозить сукно из Кингсбриджа для сукноваляния. Такие правила действуют во многих городах.
— Некрасиво вводить такие правила без согласования с гильдией. Но если и введет, правило можно обойти. Ведь большая часть сукна все равно производится в деревнях?
— Да.
— Тогда просто не надо везти его в город. Отправляйте прямо в Вигли. Пусть там красят, валяют и оттуда же переправляют прямо в Лондон. Годвин ничего не сможет сделать.
— А сколько времени нужно на постройку сукновальни?
Мерфин задумался.
— Деревянный каркас поставлю за пару дней. Сам механизм тоже будет деревянным, но займет больше времени — нужно все точно измерить. Дольше всего собрать людей и материал. Думаю, смогу закончить сразу после Рождества.
— Здорово, — улыбнулась Керис. — Так и сделаем.
Клерк бросила кубик и, передвинув последнюю фишку на край доски, воскликнула:
— Я выиграла! Три из трех возможных. Плати.
Мерфин отдал ей серебряное пенни. В эту игру у него выигрывали всего двое — Элизабет и Керис. Он не очень злился, когда проигрывал, поскольку ценил достойного противника. Фитцджеральд откинулся и хлебнул грушевого вина. Стоял субботний январский вечер. Мать Элизабет с открытым ртом уснула в кресле возле огня, тихонько похрапывая. Она работала в «Колоколе», но, когда к дочери приходил Мерфин, всегда оставалась дома. Ему тоже так лучше. Не надо решать вопрос, целоваться с Клерк или нет. Он вообще не хотел решать этот вопрос. Конечно, с ней приятно целоваться. Молодой человек помнил прохладные губы и твердую плоскую грудь. Но это значило бы, что любви с Керис конец, а он пока еще к этому не готов.
— Как новая сукновальня в Вигли? — спросила Элизабет.
— Готова, крутится, — гордо ответил Мерфин. — Керис набила туда сукна на неделю.
Девушка приподняла брови:
— Сама?
— Нет, фигурально выражаясь. На сукновальне работает Марк Ткач, хотя он учится у сельчан.
— Хорошо, если Марк станет помощником Керис. Он был беден всю свою жизнь, это хорошая возможность.
— Дело Керис хорошо для всех. Я, например, смогу закончить мост.
— Умная девушка, — без выражения отметила Элизабет. — Но как отреагирует Годвин?
— Никак. Я думаю, ему об этом пока неизвестно.
— Но ведь рано или поздно узнает.
— Вряд ли аббат что-нибудь сможет сделать.
— Он очень самолюбив. Если вы его перехитрите, настоятель никогда вам этого не простит.
— Как-нибудь переживу.
— А мост?
— Несмотря на все проблемы, работы осталось на пару недель. Пришлось попотеть, чтобы наверстать, но на следующей шерстяной ярмарке мы уже сможем его использовать — с временным деревянным настилом.
— Да вы с Керис просто спасли город.
— Пока нет, но спасем.
В дверь постучали, и мать Элизабет испуганно подскочила.
— Кто это может быть? — спросила она. — Уже темно.
Вошел один из подмастерьев Эдмунда.
— Мастера Мерфина просят на собрание приходской гильдии.
— Зачем? — спросил Фитцджеральд.
— Мастер Эдмунд просил сказать вам, чтобы вы пришли на собрание приходской гильдии, — повторил мальчик.
Очевидно, он затвердил, что нужно передать, и больше ничего не знал.
— Полагаю, опять мост. Их волнуют деньги. — Строитель взял плащ. — Спасибо за вино. И за игру.
— Я готова играть с тобой в любое время.
Вместе с подмастерьем строитель пошел по главной улице к зданию гильдии. Там проходил вовсе не банкет, а деловая встреча. Около двадцати знатных горожан Кингсбриджа сидели за длинным, грубо сколоченным столом и тихо разговаривали; кто-то пил эль, кто-то вино. Мостник почувствовал напряжение и насторожился.
Во главе стола сидел Эдмунд, рядом с ним Годвин. Аббат не являлся членом гильдии, и его присутствие означало, что предположение Мерфина верно: речь идет о мосте. Помощника ризничего Томаса не было, зато, как ни странно, явился Филемон.
Недавно строитель повздорил с Годвином. Согласно договору, он в течение года получал по два пенса в день плюс арендную плату с острова Прокаженных. Срок договора истек, нужно было его продлить, и Годвин предложил Мерфину те же два пенса вдень. Мостник потребовал четыре, и в конце концов Годвин уступил. Может, он решил пожаловаться гильдии?
Эдмунд начал со свойственной ему прямотой:
— Мы пригласили тебя, поскольку аббат Годвин не желает, чтобы ты руководил строительством моста.
Фитцджеральда как будто ударили по лицу. Ничего подобного он не ожидал.
— Что? Но со мной заключен договор!
Годвин холодно ответил:
— И поэтому я имею право тебя уволить.
— Но почему?
— Работа затянулась и потребовала слишком много непредусмотренных расходов.
— Мы не уложились в сроки, поскольку граф перекрыл каменоломню, а денег ушло больше, так как пришлось наверстывать.
— Отговорки.
— Это я придумал смерть Колесника?
— Его убил твой брат! — парировал Годвин.
— При чем тут это?
— Человек, которого обвиняют в изнасиловании, — добавил аббат.
— Нельзя вышвыривать мастера из-за поступков его брата.
— Кто ты такой, чтобы говорить, что мне можно и чего нельзя?
— Строитель вашего моста!
И тут Мерфину пришло в голову, что основную работу он уже сделал: вычертил самые сложные детали, изготовил деревянные шаблоны для каменщиков, построил коффердамы, чего сделать не мог никто, сконструировал подъемные краны и лебедки, необходимые для переноса тяжелых камней на середину реки. Обреченно вздохнув, мастер понял, что теперь мост закончит любой строитель.
— Нет никакой необходимости в продлении договора с тобой, — злорадствовал Годвин.
Чистая правда. В поисках поддержки молодой зодчий осмотрелся. Люди опускали глаза. Значит, все уже обговорено. Им овладело отчаяние. Но почему вдруг? Нет, сроки и деньги тут ни при чем. В задержке виноват не Мерфин, и ему удалось-таки наверстать. В чем же истинная причина? Едва задав себе вопрос, ответ он уже знал.
— Так это все из-за сукновальни в Вигли!
Годвин поджал губы:
— Одно с другим вовсе не связано.
— Совсем изолгался, — тихо, но отчетливо произнес Эдмунд.
— Осторожнее, олдермен! — тихонько пригрозил Филемон.
