Дом тестя стоял на следующей улице. Алессандро Кристи, учившийся в свое время вместе с Буонавентурой Кароли, стал первым и лучшим другом Мерфина в Италии. Именно он дал ему и первый заказ — простое складское помещение. Деревянная дверь pagaletto Алессандро оказалась заперта. Это уже необычно. Мерфин постучал. Через пару минут ее открыла невысокая полная прачка Элизабета и в ужасе уставилась на него.
— Вы живы! — воскликнула она.
— Здравствуй, Бетта. Рад, что ты тоже жива.
Прачка отвернулась и крикнула в глубь дома:
— Это английский лорд!
Мерфин много раз говорил, что не лорд, но слуги не верили. Фитцджеральд вошел.
— Алессандро? — окликнул он.
Прачка покачала головой и заплакала.
— А хозяйка?
— Оба.
Лестница вела от входной двери наверх. Мерфин стал медленно подниматься, не переставая удивляться собственной слабости. На втором этаже присел перевести дух. Комнаты богатого Алессандро были украшены коврами, портьерами, картинами, драгоценными безделушками, книгами.
— Кто-нибудь выжил?
— Только Лена и ее дети.
У азиатской наложницы Лены — не самое распространенное, но и не уникальное явление в богатых флорентийских домах — было двое маленьких детей от Алессандро, мальчик и девочка. Хозяин воспитывал их как законных детей. Сильвия говорила, что отец привязан к ним даже больше, чем к ней и брату Джанни. У жизнерадостных флорентийцев подобные вещи считались не столько скандальными, сколько экстравагантными.
— А синьор Джанни?
— Умер. И жена его тоже. Ребенок у меня.
— Господи Боже мой.
Бетта неуверенно спросила:
— А ваша семья, лорд?
— Жена умерла.
— Мне очень жаль.
— Но Лолла жива.
— Слава Богу!
— Мария ходит за ней.
— Хорошая женщина. Хотите что-нибудь выпить?
Мерфин кивнул. К нему подбежали дети Лены — темноглазый мальчик семи лет, похожий на Алессандро, и хорошенькая четырехлетняя девчушка с азиатскими глазами матери. Затем вошла сама Лена, красавица двадцати с небольшим лет, с золотой кожей и высокими скулами. Поставив ему серебряный кубок с темным красным тосканским вином и блюдо с миндалем и маслинами, она спросила:
— Может быть, вы переедете сюда, лорд?
Фитцджеральд удивился:
— Вряд ли… Зачем?
— Дом теперь ваш. — Лена описала рукой круг. — Это все теперь ваше.
Мерфин вдруг понял, что наложница права. Он остался единственным взрослым родственником Алессандро Кристи, тем самым сделавшись его наследником, а кроме того, опекуном троих детей, не считая Лоллы.
— Всё, — повторила красавица, глядя прямо в глаза.
Строитель не отвел взгляда. Понял, что она предлагает ему себя. Взвесил. Дети Лены здесь выросли, дом был знаком Лолле и малышу Джанни. Все дети будут в нем счастливы. Сам он получит в наследство столько денег, что безбедно проживет всю жизнь. Лена умная и опытная женщина — мастер без труда мог представить, как хорошо с ней жить. Азиатка, словно читая эти мысли, взяла его руку и прижала к груди. Но не этого ему хотелось. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я позабочусь о тебе и детях. Не беспокойся.
— Спасибо, лорд, — несколько разочарованно ответила Лена.
Мерфину почему-то показалось, что ее предложение вызвано не только практическими соображениями. Она искренне надеялась, что англичанин станет не просто ее хозяином. Но в этом-то и проблема. Фитцджеральд не мог представить себе близость с женщиной, которой владел. Что-то в этом есть отвратительное до тошноты.
Мастер отпил вина, и ему стало лучше. Однако если его не привлекает легкая, роскошная, полная удовольствий жизнь, тогда что же? Из итальянских родных у него осталась одна Лолла. Да, работа. Во Флоренции архитектор вел три строительства и не хотел бросать любимое дело. Не для того он пережил «большую смерть», чтобы лодырничать. Мерфин вспомнил юношеские мечты построить самое высокое здание в Англии. Он вернется к ним. Оправится от смерти Сильвии, принявшись за новую работу. Зодчий встал. Лена бросилась к нему и обняла.
— Спасибо. Спасибо, что позаботитесь о моих детях.
— Это дети Алессандро. — Мерфин мягко отстранил ее. По законам Флоренции дети рабов не становились рабами. — Они не будут нищими.
Строитель отвел ее руки и пошел к лестнице.
Все дома были заперты, ставни наглухо закрыты. То и дело на крыльце мастер видел что-то завернутое в холстину — вероятно, трупы. Попадались отдельные прохожие, в основном — бедняки. Опустошение вселяло уныние. Флоренция — крупнейший христианский город, шумная торговая метрополия, где каждый день производили тысячи ярдов тонкого сукна; рынок, где всего лишь по письму из Антверпена или по слову правителя выплачивали огромные суммы. Тихие пустынные улицы напоминали раненую лошадь, которая упала и не может подняться: силы вдруг оставили ее. Из знакомых Фитцджеральд не встретил никого: наверно, все сидят по домам — те, кто уцелел.
Мерфин прошел на ближнюю площадь, в старый романский квартал, где строил городской фонтан. Он придумал для него сложную систему циркуляции воды с учетом долгих засушливых летних месяцев. На стройке никого не было. Еще до эпидемии здесь успели провести подземные трубы и положить первый ярус каменной кладки для ступенчатого бассейна. Однако запустение подсказало, что дело стоит не первый день. Строительный раствор на деревянных носилках застыл и, когда мастер ткнул его ногой, взвился пылью. На земле валялись инструменты. Чудо, что их не украли.
Фонтан обещал быть прекрасным. В мастерской архитектора лучший флорентийский резчик по камню ваял скульптуру — может быть, она уже и готова. Зодчий расстроился, что дело встало. Ведь не все же рабочие умерли? Может, они выжидали, выздоровеет ли мастер? Этот фонтан, хоть и небольшой, он считал самой важной своей работой. С беспокойством Фитцджеральд двинулся на север, к следующей площади. Строитель так и не встретил никого, кто мог бы рассказать ему, что происходит. Что городские власти? Эпидемия спадает или усиливается? Что в остальной Италии? По очереди, говорил он себе.
Мерфин строил дом старшему брату Буонавентуры, Джульельмо Кароли — настоящий палаццо, высокий, двусторонний, с огромной лестницей по центру, шире иных городских улиц. Первый этаж уже возвели. Нижний ярус фасада имел уступы и наклоны, что создавало впечатление крепости, но выше начинались изящные стрельчатые арки и двустворчатые окна в обрамлении трилистников. Здание было задумано им для богатых утонченных жильцов, чего и хотело семейство Кароли.
Для постройки второго этажа установили леса, но на них мастер не увидел ни одного из своих пяти каменщиков, только старика сторожа, жившего тут же, в деревянной лачуге. Старый дурак жарил цыпленка, соорудив очаг из дорогостоящего мрамора.
