Все были напряжены и беспокойны. Сестра Бет, прежде казначей, а ныне старейшая монахиня, открывая собрание, прочла молитву. Не успела она закончить, как одновременно заговорили несколько человек, и громче всех сестра Маргарита.
— Керис оказалась права, а Элизабет нет! — восклицала она. — Те, кто отказался носить маски, теперь умирают.
Послышался гул одобрения. Целительница заметила:
— Я бы хотела, чтобы все было иначе и здесь передо мной сидели Рози, Симона и Кресси.
Она говорила правду. Сама почти заболевала, видя, как люди умирают. Становилась очевидна тщета всего остального. Встала Элизабет:
— Я предлагаю отложить выборы. Три монахини умерли, еще три в госпитале. Нужно подождать, пока чума кончится.
Керис удивилась. Она полагала, что Элизабет уже не избежать поражения, но ошиблась. Сейчас никто не рискнул бы проголосовать за Элизабет, но, оказывается, можно вообще не голосовать. Ее апатия вдруг прошла. Вдруг вспомнила, почему так хотела стать настоятельницей: нужно перестроить госпиталь, расширить школу, помочь городу. Если изберут соперницу, грянет катастрофа. Клерк поддержала сестра Бет:
— Нельзя проводить выборы в состоянии паники и делать выбор, о котором мы пожалеем, когда все утрясется.
Звучало так, словно было отрепетировано. Очевидно, Элизабет все спланировала. Но аргумент убедительный, стрепетом подумала Керис. Маргарита возмутилась:
— Ты говоришь это, Бет, лишь потому, что Элизабет проиграет.
Целительница отмалчивалась, опасаясь нарваться на тот же упрек в отношении себя.
— Беда в том, что у нас нет главы, — заметила сестра Наоми, не примыкавшая ни к одной партии. — Мать Сесилия, да упокоится ее душа, после смерти Наталии так и не назначила себе помощницу.
— Разве это плохо? — спросила Клерк.
— Еще бы! — воскликнула Маргарита. — Мы даже не можем договориться, кто должен вести сестер на службу.
Керис рискнула выдвинуть конкретное предложение:
— Нужно решать множество вопросов, в первую очередь касающихся наследства умерших от чумы вилланов женского монастыря. Трудно долго оставаться без настоятельницы.
Сестра Элани, одна из сторонниц Элизабет, вдруг высказалась против отсрочки.
— Я ненавижу выборы. — Монахиня чихнула. — Они настраивают всех против всех и ожесточают. Хочу, чтобы мы определились и сплотились перед лицом чудовищной болезни.
Это вызвало одобрение. Клерк сердито посмотрела на бывшую странницу. Та перехватила ее взгляд:
— Видите, я даже не могу ничего сказать — Элизабет уже смотрит на меня как на предательницу!
Клерк опустила глаза. Маргарита воскликнула:
— Ну хватит, давайте голосовать! Кто за Элизабет, пусть скажет «да».
Наступила тишина. Бет еле слышно произнесла:
— Да.
Все ждали, но Бет оказалась в одиночестве. Сердце Керис забилось быстрее. Неужели она достигнет своей цели? Маргарита спросила:
— Кто за Керис?
Послышались крики «да». Целительнице показалось, что почти все проголосовали за нее. «Получилось, — подумала она. — Я настоятельница. Теперь можно приступать». Маргарита продолжила:
— В таком случае…
Неожиданно послышался мужской голос:
— Подождите!
Кто-то ахнул, кто-то вскрикнул, все обернулись к двери и увидели Филемона. Подслушивал, поняла Керис.
— Прежде чем вы двинетесь дальше… — начал он.
Врачевательница не собиралась этого терпеть. Она встала, не дав ему договорить:
— Как ты осмелился зайти в женский монастырь! У тебя нет разрешения, и тебя никто не приглашал. Уходи!
— Меня послал лорд аббат…
— Он не имеет права…
— Годвин глава Кингсбриджского аббатства и в отсутствие настоятельницы или ее помощницы руководит сестрами.
— Настоятельница уже есть, брат Филемон. — Керис подошла к нему ближе. — Меня только что избрали.
Монахини терпеть не могли Филемона, и всем стало весело.
— Отец Годвин будет против результатов этих выборов.
— Слишком поздно. Передай ему, что теперь женским монастырем руководит мать Керис и что она тебя выгнала.
Помощник настоятеля отпрянул.
— Ты не настоятельница. Кандидатуру должен одобрить епископ!
— Вон! — крикнула целительница.
Сестры подхватили:
— Вон! Вон! Вон!
Филемон сжался. К такому обращению монах не привык. Новоизбранная настоятельница шагнула к нему, прохвост отпрянул еще. Его происходящее изумляло и одновременно пугало. Монахини закричали громче. Вдруг Филемон развернулся и быстро ушел. Сестры торжествующе рассмеялись. Но Керис понимала, что последнее замечание справедливо. Избрание должен одобрить епископ Анри. А Годвин сделает все, чтобы этому помешать.
Группа добровольцев расчистила землю на том берегу, и аббат освящал новое кладбище. Все городские уже были переполнены. Настоятель на резком холодном ветру кропил землю замерзающей святой водой, а шествующие за ним братья пели псалмы. Хотя обряд еще не закончился, могильщики уже приступили к своим обязанностям. Холмики высились возле ряда могил, выкопанных как можно ближе друг к другу в целях экономии места. Но одного акра надолго не хватит, и рабочие уже высвобождали следующий участок леса.
В такие моменты самообладание давалось аббату нелегко. Чума — это прилив, накрывающий все на своем пути, его не остановить. За одну предрождественскую неделю похоронили сотню человек, и число умерших растет. Вчера умер брат Иосиф, заболели еще двое монахов. Когда это кончится? Неужели все в мире умрут? И сам Годвин?
Священник так испугался, что остановился и уставился на золотое кропило, словно забыв, как оно очутилось у него в руке. Несколько мгновений настоятель пребывал в таком ужасе, что не мог двинуться. Филемон легонько подтолкнул его сзади. Монах неловко ступил вперед и продолжил путь. Нужно гнать жуткие мысли.
Стал думать о выборах в женском монастыре. Эффект от проповеди превзошел все ожидания, и аббат было решил, что избрание Элизабет уже почти свершившийся факт. Но течение событий вдруг резко изменило направление, и приводящий в бешенство новый взлет популярности Керис застал его врасплох. Филемон решился на отчаянную, но запоздалую выходку. Когда Годвин вспоминал об этом, ему хотелось кричать. Но еще не конец. Строптивица хоть и выставила Филемона, но до одобрения епископа Анри не могла считать свое положение прочным.
К несчастью, настоятель пока не смог наладить отношения с Анри. Новый епископ не говорил по-английски и всего раз приезжал в Кингсбридж. Поскольку он лишь недавно вступил в сан, Филемону не удалось узнать, есть ли у него роковые слабости. Но Мон мужчина, священник и должен поддержать Годвина в борьбе с Керис.
