Мерфин не понимал женщин. После того случая Гризельда была холодна с ним. Если она так к нему относится, то зачем это сделала? Девушка ясно давала понять, что больше не хочет. Сказал бы он этой пышке, что разделяет ее чувства — молодого человека в самом деле воротило при воспоминании, — но это оскорбление, и он вообще ничего не говорил.
Поставили растяжку на землю, и помощник Мерфина ушел. Крепкий Элфрик, наклонившись над кучей дерева, считал рейки, постукивая по каждой квадратным бруском в пару футов длиной и высунув язык, что делал всегда, когда приходилось шевелить мозгами. Мастер сердито посмотрел на ученика, и тот, не говоря ни слова, просто развернул дверь и гордо прислонил ее к груде камней. Следуя традиции и образцу, он вместе с тем сделал нечто свое, что приводило людей в восторг. Резчик с нетерпением ждал, когда дверь навесят в собор.
— Сорок семь, — буркнул Элфрик и повернулся к Мерфину.
— Я закончил дверь, — небрежно сказал тот. — Как вам?
Хозяин бросил взгляд на работу. Ноздри его большого носа удивленно раздулись. Затем он без предупреждения ударил Мерфина по лицу бруском, которым отсчитывал рейки. Это был приличный кусок дерева, и удар вышел сильным. От неожиданной боли юноша вскрикнул, оступился и упал.
— Кусок дерьма! — завопил мастер. — Ты обесчестил мою дочь!
Подмастерье хотел возразить, но рот его оказался полон крови.
— Как ты посмел! — рычал хозяин.
Как по сигналу, из дома вышла Алиса.
— Змея! — завопила она. — Пробрался в наш дом и позоришь юную девушку!
Делают вид, что так вышло случайно, однако все спланировали, понял Мерфин. Выплюнул кровь и усмехнулся:
— Обесчестил? Она не была девушкой!
Элфрик вновь замахнулся. Фитцджеральд откатился, но полено больно пришлось по плечу. Алиса не унималась:
— Как ты мог поступить так с Керис? Моя бедная сестренка! Если она об этом узнает! Это разобьет ей сердце.
— А ты, конечно, поспешишь ей сообщить, сволочь.
— Но ты не сможешь тайно жениться на Гризельде, — удивилась Алиса.
— Жениться? Я не собираюсь на ней жениться. Да она меня ненавидит!
На этих словах появилась Гризельда:
— Конечно, я не хочу выходить за тебя замуж. Но придется. Я беременна.
Мерфин уставился на нее:
— Это невозможно — мы делали это всего один раз.
Элфрик грубо рассмеялся:
— Для этого достаточно и одного раза, дурак.
— И все-таки я не женюсь на ней.
— Не женишься — вылетишь вон, — набычился хозяин.
— Вы этого не сделаете.
— Почему же?
— Мне все равно, я на ней не женюсь.
Элфрик положил полено и взял топор.
— Боже милостивый! — прошептал Мерфин.
Алиса сделала шаг вперед.
— Элфрик, не убивай.
— Отойди, женщина. — Мастер занес топор.
Всерьез испугавшись, Фитцджеральд на карачках быстро отполз в сторону. Элфрик опустил топор. Но не на Мерфина, а на дверь.
— Не-ет! — завопил тот.
Острое лезвие вонзилось в лицо длинноволосой девы и расщепило древесину.
— Прекратите! — кричал юноша.
Элфрик вновь поднял топор и с силой опустил. Дверь раскололась. Подмастерье вскочил. К его ужасу, по щекам текли слезы.
— Вы не имеете права! — Молодой человек хотел кричать, но издавал лишь какой-то свистящий шепот.
Элфрик занес топор:
— Отойди, козявка, не искушай меня.
Мерфин заметил в глазах мастера безумный блеск и отступил. Хозяин снова опустил топор на дверь. Резчик стоял и смотрел, а по щекам текли слезы.
11
Две собаки, Скип и Скрэп — из одного помета, хоть и не похожие друг на друга, — обрадовались встрече. Скип был коричневым, а Скрэп маленькой и черной. Скип тощий и подозрительный — типично деревенский пес, — а горожанка Скрэп упитанная и благодушная.
Прошло уже десять лет с тех пор, как Гвенда выбрала Скипа на полу комнаты в большом доме торговца шерстью, вдень, когда умерла мать Керис. Девочки подружились. Правда, виделись они всего пару раз в год, но рассказывали друг другу все. Дочь бедняка почему-то знала, что может поделиться с подругой чем угодно и это не станет известно ни ее родителям, ни кому другому в Вигли. От души надеялась, что это взаимно: сама она не общалась с кингсбриджскими девчонками и не могла по неосторожности чего-нибудь ляпнуть.
Гвенда приехала в Кингсбридж в пятницу ярмарочной недели. Ее отец отправился на торг продавать шкурки белок, пойманных в силки, которые он расставлял в лесу возле Вигли. Девушка пошла прямо к Суконщице. Как всегда, заговорили про мальчиков.
— Мерфин ходит какой-то странный, — покачала головой Керис. — В воскресенье был нормальный, мы целовались, а в понедельник отводил глаза.
— Он в чем-то виноват, — тут же решила Гвенда.
— Может, это Элизабет. Клерк всегда на него заглядывалась, хотя холодная как ледышка и слишком старая.
— А ты с Мерфином уже это делала?
— Что?
— Ну, ты понимаешь… В детстве я называла это хрюканьем, потому что звуки, которые издают взрослые, похожи на свинские.
— Ах это. Нет, еще нет.
— Почему?
— Не знаю…
— Не хочешь?
— Хочу, но… Скажи, неужели ты собираешься всю жизнь выполнять чьи-то приказы?
Гвенда пожала плечами:
— Да нет, но не очень и боюсь.
— А ты? Ты это уже делала?
— Толком нет. Пару лет назад, просто чтобы посмотреть, что это такое, я разрешила одному мальчишке из соседней деревни. Знаешь, такое приятное тепло, как будто пьешь вино. Но только один раз. А Вулфрику разрешила бы в любой момент.
— Вулфрику? Вот это новости!
— Еще бы. Понимаю, что знаю его с детства, когда он дергал меня за волосы и удирал. Но как-то раз, после Рождества, он вошел в церковь, и я поняла, что Вулфрик стал мужчиной. Ну, может, и не совсем мужчиной, но просто красавец. У него был снег в волосах, а на шее кашне горчичного цвета. Ну такой красивый!
— Ты его любишь?
Гвенда вздохнула. Точно она не знала, но думала о нем все время и не представляла, как будет жить без него. Мечтала похитить и запереть где-нибудь в лачуге далеко в лесу, чтобы он не смог убежать.
— Ну, все ясно, — посмотрев на подругу, улыбнулась Керис. — А он?
Та покачала головой:
— Даже не говорит со мной. Хоть бы сделал что-нибудь, показал, что вообще меня знает. Конечно, он всего-навсего дергал меня за волосы. Но Вулфрик втюрился в Аннет, дочь Перкина. Самовлюбленная корова. А этот ее обожает. Их отцы — самые богатые в деревне. Перкин разводит и продает несушек, а у отца Вулфрика пятьдесят акров.
