Он поставил передвижной алтарь на востоке средокрестия, разместил по бокам два серебряных, с позолотой, подсвечника, а в центре укрепил золотое распятие, украшенное драгоценными камнями с деревянной частичкой Креста Господня в основании. Подлинный крест, на котором был распят Иисус, был чудесным образом обретен тысячу лет назад матерью императора Константина Еленой, и частички реликвии нашли пристанище во многих церквях по всей Европе. Украшая алтарь, Годвин увидел мать Сесилию и оторвался от работы.
— Как мне стало известно, граф Роланд пришел в сознание. Слава Богу.
— Аминь, — отозвалась аббатиса. — Милорда так долго мучила лихорадка, что мы опасались за его жизнь. Вероятно, в мозг после несчастья попал какой-то дурной сок. Граф нес полнейшую бессмыслицу. А этим утром проснулся и заговорил разумно.
— Вы его исцелили.
— Его исцелил Господь.
— И все-таки он должен быть вам благодарен.
Настоятельница улыбнулась:
— Вы еще так молоды, брат Годвин. Позже поймете, что сильные мира сего никогда никого не благодарят, принимая все как должное.
Ее снисходительность взбесила монаха, но он не показал этого.
— Ну, как бы то ни было, мы наконец можем провести выборы аббата.
— И кто победит?
— Десять монахов твердо намерены голосовать за Карла, и только семь за Томаса. С голосами самих кандидатов получается одиннадцать к восьми, шестеро еще не определились.
— Значит, выйти может по-всякому.
— Но Карл сильнее. Томасу может потребоваться ваша поддержка, мать Сесилия.
— У меня нет права голоса.
— Однако есть влияние. Если бы вы заявили, что монастырь нуждается в более строгом контроле и реформировании и что Томас лучше подходит на роль настоятеля, у некоторых отпали бы сомнения.
— Мне не следует принимать чью-либо сторону.
— Вероятно, вы правы, но можно сказать, что если монахи не научатся как следует обращаться с деньгами, вы больше не станете им помогать. Что же в этом плохого?
Шустрые глаза настоятельницы блеснули: не так-то легко ею вертеть.
— Но это все равно что поддержать Томаса.
— Да.
— Я строго нейтральна и с радостью буду работать с любым человеком, которого изберут монахи. Это мое последнее слово, брат.
Монах почтительно склонил голову:
— Я, разумеется, уважаю ваше решение.
Кивнув, мать-настоятельница ушла. Годвин остался доволен. Ризничий и не ожидал, что Сесилия открыто поддержит Томаса. Она консервативна. Все считают, что она за Карла. Но теперь заговорщик имеет полное право говорить, что ее устроит любой. Таким образом, Слепой лишился молчаливой поддержки настоятельницы. Может, она и разозлится, узнав, как истолковали ее слова, но опровергнуть их не сможет. «Все-таки я умен, — думал интриган, — кому как не мне стать аббатом».
Однако для победы над Карлом нейтрализации Сесилии недостаточно, хоть она и полезна. Целесообразно продемонстрировать монахам, как неумело Слепой будет ими руководить. Ризничий с нетерпением ждал, надеясь, что такая возможность представится ему сегодня.
Карл и Симеон тоже находились в соборе, готовясь к службе. Карл, исполняющий обязанности аббата, пойдет во главе процессии с ковчегом из золота и слоновой кости, где хранятся мощи святого. Его мог повести казначей и правая рука старца — Симеон, но Годвин видел, как слепец считает шаги, чтобы пройти самому. На прихожан производило впечатление, когда Карл двигался уверенно; это казалось небольшим чудом.
Процессия всегда начиналась в восточной части собора, где под главным алтарем хранилась реликвия. Аббат отопрет дверцы алтаря, вынет мощи, пронесет по северному приделу мимо алтаря, обойдет по периметру северный рукав трансепта, вернется к средокрестию, пройдет по западной части собора, снова окажется в средокрестии, поднимется на две ступени и поместит мощи на передвижной алтарь, который как раз готовит Годвин. Там мощи святого Адольфа будут покоиться в течение всей службы, чтобы их могли видеть прихожане.
Ризничий прошел в южный придел к алтарю, чтобы посмотреть, как продвигаются строительные работы. Хоть Элфрик и прогнал Мерфина, но предложенный им на диво простой метод использовался. Вместо дорогостоящей деревянной опалубки, поддерживавшей каменную кладку до высыхания строительного раствора, камням не давали упасть наброшенные сверху простые веревки с грузом на концах. Однако так нельзя возводить ребра. Там длинные каменные плитки должны линейно примыкать одна к другой, и для свода опалубку делать придется, но все-таки Мерфин сэкономил аббатству кучу денег.
Годвин признавал талант подмастерья, но предпочитал работать с Элфриком, это проще: надежное орудие, всегда под рукой, никогда не подведет. А у Мерфина свои цели.
Карл с Симеоном ушли. Собор готов к службе. Ризничий отослал всех помощников, кроме Филемона, который подметал пол в средокрестии, и на какое-то время монах и служка остались вдвоем. Годвин обязан использовать этот шанс. Смутные догадки вдруг выкристаллизовались в четкий план. Он помедлил — риск огромен, — но решился и подозвал Филемона:
— Ну-ка выдвини помост вперед на один ярд, быстро.
Основную часть времени Годвин воспринимал собор как место работы: помещение, которое нужно благоустраивать, здание, которое нужно поддерживать в хорошем состоянии, источник доходов и одновременно статья расходов. Но в такие дни, как сегодня, он словно впервые видел его величие. Мерцающие свечи отражались в золоте подсвечников, монахи в облачениях скользили между древними каменными колоннами, голоса певчих взмывали к высоким сводам. Ничего удивительного, что сотни горожан просто замерли.
Во главе процессии шел Карл. Под пение хора он открыл склеп под главным алтарем и на ощупь достал ковчег. Подняв его высоко над головой, слепец пошел по собору — сама святость, белобородый, незрячий. Захлопнется ли ловушка? Это так просто; Годвину казалось даже, что слишком просто. Шагая в нескольких шагах позади Карла, он кусал губы, стараясь успокоиться.
Прихожан охватил священный ужас. Ризничий не уставал поражаться, как легко манипулировать людьми. Они не могли видеть мощи, а если бы увидели, то не отличили бы их от любых других человеческих останков. Но драгоценный роскошный ковчег, гулкое эхо торжественного пения, единообразные монашеские облачения, гигантские колонны и теряющиеся в сумраке своды, превращавшие всех в карликов, внушали трепет.
Годвин во все глаза наблюдал за Карлом. Подойдя точно под центр западной арки северного придела, слепой резко повернул влево. Симеон внимательно следил, чтобы в случае чего направить старца, но в этом не было необходимости. Хорошо: чем увереннее помощник Антония идет сейчас, тем больше вероятности, что он споткнется в решающий момент.
Считая шаги, Карл дошел точно до продольной оси центрального нефа и, вновь повернув, направился прямо к алтарю. Пение прекратилось, и процессия продолжала путь в торжественной тишине.
