— Привет, Ральф. — Строитель подошел ближе. — Бен говорит, что ты не хочешь его пропускать.
Посланец графа встревожился. Мерфин всегда обладал даром убеждения. Решил держаться холодно, не выдавая чувств. Он ведь просто выполняет поручения своего господина.
— Граф решил воспользоваться своим правом собирать пошлину за провоз камней по его дорогам, — сухо бросил сквайр.
— Ты не сойдешь с лошади поговорить с братом?
Ральф предпочел бы остаться в седле, но отказ накалит обстановку. Спешившись, начальник отряда тут же почувствовал себя побежденным.
— Никакой такой пошлины не существует, — пожал плечами Мерфин.
— Теперь существует.
— Монахи работали на каменоломне сотни лет. Из этого камня построен Кингсбриджский собор. И никто никогда не взимал никакой пошлины.
— Может, граф не стал бы взимать пошлину с собора, — нашелся порученец. — Но желает получать ее с моста.
— Роланд просто не хочет, чтобы город построил мост. Причина в этом. Сначала он подсылает тебя подкупить меня, а затем, когда не получилось, вводит новую пошлину. — Мерфин задумчиво посмотрел на Ральфа: — Это ведь твоя идея?
Тому стало не по себе. Как брат догадался?
— Нет, — ответил он, покраснев.
— По лицу вижу, что твоя. Уверен, я и навел тебя на эту мысль, рассказав про Джейка Чепстоу, который возит дерево из Уэльса, чтобы не платить графу Шафтсбери.
Сквайр все больше чувствовал себя идиотом и свирепел.
— При чем тут это?
— Ты предал меня, потому что я не иду у вас на поводу, и ради графа с радостью топчешь мои надежды.
— Не важно, чья это идея. Граф решил ввести пошлину на провоз камней.
— Он не имеет права.
Бен Колесник, который следил за разговором, расставив ноги и уперев руки в бедра, спросил у мастера:
— Ты говоришь, эти люди не имеют права меня останавливать?
— Именно так.
Ральфу захотелось крикнуть брату, что Бен полный тупица и, чего доброго, поймет слова Мерфина как разрешение ехать. Колесник действительно хлестнул быка. Тот склонил шею и двинулся вперед.
— Стой! — сердито крикнул сквайр.
Бен еще раз хлестнул животное:
— Пошел!
Бык напрягся, повозка дернулась, лошади испугались. Конь Джозефа, вращая глазами, встал на дыбы и подался назад. Вудсток натянул удила, опустил коня и достал из седельной сумки длинную деревянную дубину.
— Ты будешь стоять, когда тебе приказывают! — крикнул он Бену.
Воин выехал вперед и замахнулся. Колесник увернулся от удара, схватил дубину и рванул на себя. Джозеф и без того накренился от замаха, а резкий рывок вышиб его из седла, и человек Роланда грохнулся оземь.
— Не-ет! — закричал Мерфин.
Ральф понял, почему брат пришел в ужас. Человек, носящий оружие, не в силах пережить такое унижение. Теперь схватки не избежать. Тем лучше. Простой строитель не оказал должного уважения посланникам графа. Сейчас он увидит, что это значит.
Бен обеими руками держал оружие Джозефа. Тот вскочил на ноги и, увидев, что Колесник размахивает дубиной, выхватил кинжал. Но возчик оказался быстрее. Наверняка когда-то воевал. Колесник замахнулся и со всей силы опустил дубину на голову Вудстока. Тот рухнул замертво. Ральф взревел от гнева, вытащил меч и бросился на здоровяка.
— Не-ет! — вновь закричал Мерфин.
Начальник отряда изо всей силы вонзил меч Бену в грудь между ребер. Клинок пронзил полное тело и вышел со спины. Кровь хлынула фонтаном. Сквайр почувствовал победное удовлетворение. Больше Колесник не будет дерзить. Ральф встал на колени возле Джозефа. Взгляд у того застыл. Сердце не билось. Мертв.
С одной стороны, это даже хорошо, так проще: Колесник убил одного из людей графа и поплатился. Никто не сочтет это преступлением, и меньше всех Роланд, беспощадный ко всем, кто шел ему наперекор. Мерфин думал иначе. Лицо его исказилось словно от боли.
— Что ты наделал! — словно не веря глазам, воскликнул строитель. — У Бена двухлетний сын! Они зовут его Бенни.
— Боюсь, вдове придется поискать другого мужа, — ответил Ральф. — И пусть лучше выберет такого, кто знает свое место.
27
Год выдался неурожайным. В августе было так мало солнца, что к сентябрю зерно толком не поспело. В деревне Вигли все ходили мрачные. Никакого оживления, обычно сопутствующего сбору урожая: танцев, эля, ухаживаний. Неспелое зерно сгниет. Многие начнут голодать еще зимой.
Вулфрик под дождем косил ячмень, а Гвенда шла следом и вязала снопы. В первый солнечный день сентября начали убирать самый ценный злак — пшеницу — в надежде, что хорошая погода простоит и зерно успеет подсохнуть.
В какой-то момент батрачка поняла, что Вулфриком движет бешенство. В одночасье потеряв всех родных, он разъярился. Ему очень хотелось обвинить кого-нибудь в их гибели, но что такое крушение моста? Случайность? Козни злых духов? Божья кара? И юноша давал выход своей ярости в работе. Ею двигала любовь, такая же сильная. Они трудились до самой темноты. У Гвенды болела спина. Девушка просыпалась, когда Вулфрик задолго до рассвета хлопал кухонной дверью. Но молодые люди от всех отставали.
Оба начали ощущать перемену в отношении сельчан. Всю жизнь на Гвенду смотрели сверху вниз как на дочь жулика Джоби, а женщины, когда поняли, что она хочет увести Вулфрика у Аннет, прямо-таки озлобились. Осиротевший наследник всем нравился, многие понимали, что его желание взять такой большой надел неразумно, однако уважали за старание. Юноша и девушка работали за троих батраков и сделали невероятно много. Мужчины теперь восхищались молодым соседом, а женщины улыбались Гвенде.
В конце концов сельчане стали им помогать. Отец Гаспар закрыл глаза на работу по воскресеньям. Перкин с сыном Робом, собрав свой урожай, перешли на землю соседа. Появилась и мать Гвенды Этна. Когда они на телеге везли к амбару Вулфрика последние снопы, получилось даже нечто вроде традиционного осеннего праздника — все, шагая за телегой, пели старинные песни.
Вопреки пословице, гласящей, что, если хочешь танцевать уборочную джигу, сначала походи за плугом, пришла и Аннет. Как и полагается невесте, она пристроилась слева от Вулфрика. Г венда тащилась сзади и с досадой наблюдала, как кокетка поджимает губки, запрокидывает голову и жеманно смеется на каждое слово жениха. Как можно быть таким дураком, чтобы попасться на это? Неужели он не заметил, что пустышка вообще не работала на его земле?
День свадьбы пока не назначил и. Хитрющий Перкин ни за что не выдаст дочь за человека, который еще неизвестно, получит ли наследство.
Вулфрик доказал, что способен работать на земле. Теперь в этом никто больше не сомневался. Его возраст уже не играл роли. Единственным препятствием оставался гериот. Сможет ли он собрать деньги, чтобы уплатить налог на наследство? Это будет зависеть от того, сколько удастся выручить за урожай. Зерна у него не много, но, поскольку непогода стояла везде, цена на пшеницу, вероятно, подскочит. В нормальной ситуации зажиточная крестьянская семья скопила бы деньги на гериот, но сбережения семьи Вулфрика покоились на дне реки в Кингсбридже. Так что все оставалось неясным, и Гвенда могла позволить себе мечтать о том, что возлюбленный получит землю и каким-то образом полюбит ее. Всякое бывает.
