Но Элиот проникла сюда не для того, чтобы разбираться с их персональными обязанностями. Это второстепенно. Настоящее задание — Объект «Семь», чей разгоряченный, как топливные стержни, взгляд устремлен на Элиот. Будь на ее месте кто-нибудь другой, он, наверное, уже бы растаял.
— Ты!
Неужели этот возглас — единственное, что он сейчас способен произнести, подумала Элиот, но тут все заговорили.
— Как она сюда попала?
— Где книга?
— Кто она вообще такая?
Рыжий енот зашипел на Элиот и бросился под кресло девушки-туманности.
— «Рубаи» в надежном месте. — Она подобрала юбки и вышла на середину отсека управления. Девушка-туманность оттолкнулась в кресле назад и случайно проехалась по хвосту непонятного животного. Существо взвыло и ускакало прочь.
Казалось, «Седьмой» даже не заметил этого происшествия.
— Чего ты хочешь?
Опять этот вопрос… «Седьмой» словно сценарий читает, как и все остальные. Та же сцена, только декорации другие. Элиот отбросила ненужную мысль. С прежними действующими лицами и прежней сценой покончено. Драма сыграна, занавес опущен. Надо сосредоточиться на «здесь» и «сейчас». «Седьмой» должен занять место в центре ее вселенной… если он тот, за кого она его принимает.
— Мне нужна работа. — Элиот подошла к пустующему капитанскому креслу и утонула в мягкой кожаной обивке мандаринового цвета. Как же приятно вытянуть ноги! Потом развернулась лицом к аудитории. — Я хочу присоединиться к «Инвиктусу», стать частью вашего экипажа.
Брови у медички зашевелились: одна полезла вверх, другая вниз. Рыжий грызун продолжал шипеть, устроившись в безопасном месте — на плече у манекена. Остальные выглядели ошарашенными и сверлили Элиот взглядами, словно пытаясь понять, кто же она — реальность, голограмма или галлюцинация.
Если бы они узнали хоть половину…
Девушка-туманность первой подала голос:
— Но… почему?
Здесь начиналось самое трудное: сколько им можно рассказать? Правду говорить нельзя, но Элиот понимала, что ее отношения с командой «Инвиктуса» будут более гладкими, если сейчас состоится диалог заинтересованных сторон.
— Черный рынок переполнен в большей степени, чем вам поведал Лакс. Я некоторое время работала в качестве свободного художника, но одиночество надоедает. Не говоря уже об усталости.
— Конечно, — язвительно согласился «Седьмой». — Должно быть, утомительно портить жизнь другим людям.
— Свободный художник? — Инженер нахмурился. — Но как ты проходила через Решетку без машины времени с экипажем?
Вопрос опасный, как кроличья нора, и его лучше перепрыгнуть.
— С большим трудом. Я же сказала, что искала способ облегчить свое положение, поэтому решила выполнить работу за целую команду.
— За целую команду? — взорвался «Седьмой». — Ты просто сорвала наше задание!
— Неверное, — поправила она. — Я предложила вам мотив нанять меня. Считайте этот последний час испытанием, демонстрацией моих выдающихся воровских способностей.
— Я единственный вор, который требуется этому кораблю! — Чудо, что в отсеке еще ничего не загорелось, взгляд «Седьмого» просто обжигал. — Я прекрасно справляюсь с заданиями, если ты не путаешься под ногами! Какого черта ты делала на моем заключительном экзамене в симуляторе?
— На твоем… где?
— В симуляторе на моем заключительном экзамене. В костюме Марии-Антуанетты. Ты все это подстроила! Ты мне подмигнула!
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Конечно, Элиот лгала. — Если бы мы работали вместе, то могли бы максимально использовать наш воровской потенциал. Вдвое больше добычи, вдвое выше доход.
— Ты влезла в версальскую программу, — продолжал давить «Седьмой». — Я не сумасшедший и не такой тупой, чтобы приглашать тебя в мою команду…
— Никакого приглашения не требуется. — Она пожала плечами. — Я уже здесь, и если вы попробуете вышибить меня отсюда, то никогда больше не увидите «Рубаи».
Четверка обменялась взглядами — начался безмолвный разговор. «Седьмой» смотрел в основном на медичку. В языке жестов и мимики этой пары она увидела столько знакомого… Кивок, пожимание плечами, вскинутая бровь, и все что-то значит. Сколько времени прошло с тех пор, как на Элиот смотрели таким же взглядом?
— Этот экипаж работает на доверии, — начал «Седьмой». — Я уверен, что Имоджен знает, куда посылает меня. Уверен, что Прия залечит мои раны и присмотрит за двигателями. Уверен, что Грэм проведет нас через Решетку…
Инженер, наморщив лоб, сражался с кубиком Рубика. Потом посмотрел на экран консоли, и взгляд его дрогнул, словно он пытался понять чужой язык без переводчика и не улавливал смысла.
Элиот глубоко вздохнула, чтобы унять биение сердца.
— Понятия не имею, что получу, — продолжал «Седьмой», — если возьму тебя в нашу команду.
— Ты просто сядь и посмотри. — Если бы перед Элиот стоял стол, она положила бы на него ноги, как это делали герои в старых вестернах, когда хотели показать себя хозяевами положения. Но капитанский пульт находился позади нее, и к тому же экипаж «Инвиктуса» уже без лишних жестов понял, что преимущество на стороне незнакомки.
— Ты заняла мое место, — сказал «Седьмой».
— Оно твое, как только покажешь, где моя койка, — ответила Элиот. — Хотелось бы нижнюю. На самом деле — не люблю высоту.
Наступило молчание. «Седьмой» смерил ее взглядом, прикинул варианты и понял, что выбор невелик.
— Значит, ты предъявишь «Рубаи», когда мы вернемся к Лаксу?
— Верно. — Элиот самодовольно усмехнулась.
Фар скрестил руки на груди и шагнул ближе, едва не наступив на подол ее платья.
— А что нам помешает избавиться от тебя, когда товар будет доставлен?
— То же самое, что не позволит мне показать ему запись, где ты гоняешься за мной, и оставить тебя без работы. Взаимное доверие.
Улыбка-ухмылка уже закрепилась на лице Элиот. В последнее время такое выражение стало у нее дежурным, потому что других эмоций она не могла себе позволить. Слишком многое повидала. Слишком многое стояло на кону.
«Седьмой» прищурился:
— Мы даже не знаем, как тебя зовут.
— Элиот.
— Правда? Элиот — и все?
— Просто Элиот. — Зачем использовать фамилию, когда нет семьи, которой она принадлежит? — У девушек принято сначала знакомиться. Понимаю, что врываться к вам вот так грубо, но не будем принимать это за правило.
Экипаж не знал, как себя вести. Медичка придвинулась под бочок «Седьмому», так что замасленный халат соприкоснулся с рубашкой рабочего. Девушка-туманность хлопнула ресницами. Инженер оторвал глаза от экрана. Взгляд у него не изменился — мягкий, темный, с примесью сомнения. Он напоминал Элиот пасмурный рассвет.
