– Все дело в волосах, – сказала я, придирчиво разглядывая мужа. – Носил бы парик – задал бы задачку этим умникам.
Он раздраженно дернул плечом. Бытовало мнение, что обладатели рыжих волос поголовно имеют скверный характер, руководствуются животными инстинктами и вообще одержимы дьяволом. Эта точка зрения распространялась не только анонимными злопыхателями, но и куда более широкой публикой. Джейми знал о таком стереотипе и, возможно, именно поэтому принципиально никогда не надевал парик и не припудривал голову. Даже когда того требовали правила приличия.
Не спросив разрешения, я схватила стопку писем и принялась перебирать страницу за страницей. Он не стал препятствовать, а лишь молча наблюдал за мной под аккомпанемент дождя.
На улице бушевала весенняя гроза. Холодный влажный воздух был наполнен ароматами зеленого леса и просачивался в комнату через щели в окнах и дверях. Слушая, как ветер завывает в ветвях деревьев, я с ужасом представляла, что непогода вот-вот ворвется в дом, пронесется по коридорам, сметая все на своем пути и стирая следы нашего существования.
Письма лежали вперемешку, многие – от членов Комитета секретной корреспонденции Северной Каролины, с новостями: в Нью-Гемпшире и Нью-Джерси основаны комитеты Континентального конгресса, которые фактически исполняли функции правительства, поскольку губернаторы королевских колоний теряли власть над собраниями, судами и таможней, а в остатках колониальной администрации царили хаос и разброд. Бостон был по-прежнему захвачен войсками генерала Гейджа, и в некоторых письмах содержались просьбы о поставке продовольствия для горожан. Зимой мы направили туда два центнера ячменя, которые подрядился отвезти один из представителей семейства Вулам, а также три повозки с провизией на средства, собранные жителями Риджа.
Джейми взял перо и стал что-то писать, медленно и аккуратно выводя буквы.
Мне попалась записка из Массачусетса от Даниэля Патнэма, в которой он рассказывал о подъеме народного ополчения в сельской местности и просил ружей и пороха. Бумагу подписали десяток человек, свидетельствовавших, что написанное – истинная правда.
Было предложено созвать Второй Континентальный конгресс в Филадельфии. Дата пока не определена.
Автор одного из писем, ярый монархист, видимо, считал Джейми своим единомышленником и потому, описывая организацию съезда в Джорджии, написал следующие ликующие строки: «Великобритании абсолютно нечего опасаться, монархические настроения столь сильны, что лишь пять приходов из двенадцати направили своих представителей на сие противозаконное сборище».
А вот и замусоленный обрывок массачусетской газеты от шестого февраля с обведенной чернилами заметкой «Главенство закона и главенство народа» за подписью «Нованглус». Наверняка это прозвище на шутливо исковерканной латыни означает «новый англичанин» и является своеобразным ответом тори, называвшем себя Массачусетенсис. Какие выдумщики, надо же!
Я понятия не имела, кто скрывается под псевдонимом последнего, зато узнала пару фраз из послания Нованглуса, припомнив кое-что из школьных уроков Бри – то был Джон Адамс собственной персоной.
– Власть законов, а не людей, – пробормотала я. – А если бы ты сочинял нечто подобное, какое бы выбрал имя?
Джейми смутился.
– Неужели уже писал?
– Да так… Буквально пару писем, – стал защищаться он. – Никаких памфлетов.
– И под каким именем?
Муж пожал плечами:
– Скотус Американус. Хотя надо придумать что-то получше, а то так себя называют несколько человек.
– Да, королю придется попотеть, чтобы тебя найти…
Тихонько пробурчав себе под нос «Массачусетенсис», я взяла следующий листок.
Записка от Джона Стюарта, оскорбленного внезапным уходом Джейми в отставку. В ней было написано, что нелегитимный и недальновидный конгресс Массачусетса официально пригласил индейцев Стокбриджа на военную службу, и если племена чероки последуют их примеру, то он, Джон Стюарт, с превеликим удовольствием заверяет, что его, Джейми Фрэзера, непременно повесят за измену.
– Это он еще не знает, что ты рыжий, – пошутила я, откладывая письмо в сторону.
На самом деле меня бросило в дрожь. Записка с пугающей ясностью обозначила, что над нами сгущаются тучи. И, несмотря на шерстяную шаль, я поежилась при мысли о надвигающейся буре.
В кабинете камина не было, лишь маленькая печка в углу. Джейми поднялся, сгреб стопку записок со стола и принялся опускать их по очереди в горящее пламя.
Внезапно возникло чувство дежавю. Точно так же стоял он когда-то у камина в гостиной Джареда в Париже. Украденные письма заговорщиков-якобитов таяли в клубах белого дыма, растворяясь в тумане далекого прошлого.
Вспомнилось, как Фергус в ответ на указания Джейми произнес: «Я в таких играх не новичок». Что ж, я тоже примерно представляла, к чему все это может привести, и во мне стали зарождаться кристаллики ледяного страха.
Джейми бросил в печку последнюю записку, затем вернулся к только что написанному письму, посыпал его песком, встряхнул и передал мне. Он пользовался специальной бумагой, которую делала Бри путем прессования измельченной ветоши и растительной мякоти между рамами с натянутым шелком. Страницы получались плотные, мягкие и гладкие. А поскольку в сырьевую массу она бросала ягоды и крошечные стебельки, на готовой бумаге повсюду, словно капельки крови, краснели пятнышки и виднелись узорчатые очертания листиков.
Фрэзер Ридж, колония Северная Каролина,
16 марта, 1775 год от Рождества Христова,
Джеймс Фрэзер лорду Джону Грею,
плантация Маунт Джосайя, колония Вирджиния
Мой дорогой Джон!
Слишком поздно. Наша переписка опасна для Вас, и потому с величайшим сожалением я вынужден оборвать с Вами связь.
Верьте мне.
Ваш непутевый и любящий друг Джейми.
Я молча прочитала послание и вернула мужу. Он отчаянно искал восковую печать. На углу стола из-под завалов бумаг выглядывала запакованная посылка.
– Что это?
Я взяла ее в руки. Тяжелая.
– Подарок от его светлости для малыша Джемми.
Джейми поджег свечу от печки и покапал воском над сложенным письмом.
– Бобби сказал, что там набор игрушечных солдатиков.
Глава 77
Восемнадцатое апреля
Роджер проснулся посреди ночи, не понимая, что именно его разбудило. В комнате было совершенно темно, однако в воздухе витало предчувствие занимающегося дня. Мир затаил дыхание, ожидая, когда на крыльях ветра прилетит рассвет.
Повернув голову, Роджер увидел, что Брианна тоже не спит и смотрит в потолок. Ее глаза блестели.
