Безмятежность предрассветных часов понемногу таяла, дыхание ветра за окном покачивало ветви деревьев. Ночь, недавно царившая повсюду, сдавала свои права, дело шло к рассвету. Сонно щебетали просыпающиеся птицы, из леса то и дело доносились тонкие и нежные трели. Вместе с тяжелым запахом камина Роджер вдыхал чистейший воздух свежего утра, чувствуя, как колотится сердце.
– Расскажи до конца, – шепотом попросил он.
Будто наяву он видел бесшумные тени мужчин среди деревьев, слышал условный стук в двери, взволнованный заговорщицкий шепот… Вместе с тем на востоке занималась заря. Плеск воды и скрип вёсел, мычание коров в ожидании дойки. А в поднимающемся ветре – запах пороха, стали и пота изможденных мужчин.
И тут, не раздумывая, Роджер выдернул руку из ладони Брианны, навалился сверху, задрал на ее бедрах ночную рубашку и овладел женой быстро и властно, неосознанно поддавшись первобытному инстинкту размножения в условиях смертельной опасности.
Он лежал на ней, содрогаясь, чувствуя, как пот высыхает под дуновением ветерка из окна. В ушах раздавался стук собственного сердца. Роджер вспомнил о том храбреце, что «сейчас безмятежно спит и не знает, что вскоре будет убит». Беспечный малый, наверное, так и не успел приласкать жену и упустил возможность оставить потомство, не подозревая, что готовит ему рассвет. Который вот-вот наступит.
– Дальше ты знаешь, – шепотом повторила Брианна.
– Бри, – нежно позвал он. – Я бы душу отдал, чтобы сейчас оказаться там.
– Тсс, – перебила жена и мягко приобняла его, словно благословляя.
Они лежали рядом в полной тишине, а комната постепенно заполнялась солнечным светом.
* * *
Четверть часа спустя снаружи послышались быстрые шаги, затем раздался нетерпеливый стук в дверь. Джемми испуганно подскочил в кроватке, выглядывая из одеял, как чертик из табакерки. Роджер поднялся не так резво, одергивая ночную сорочку.
На пороге стоял один из близнецов Бердсли, бледный и встревоженный. На Роджера он даже не взглянул и крикнул Брианне:
– Лиззи рожает, скорее!
И опрометью кинулся к Большому Дому, на крыльце которого размахивал руками его брат.
Брианна наспех оделась и пулей вылетела из хижины, оставив Джемми на попечение Роджера. Снаружи она увидела мать, тоже взъерошенную, зато прихватившую сумку с медикаментами. Вдвоем они поспешили по узкой дорожке, которая вела мимо кладовки и конюшни в глубь леса к хижине Бердсли.
– А ведь я предлагала ей переехать с холма на прошлой неделе, – проговорила Клэр, тяжело дыша.
– Я тоже. Она сказала, что…
Брианна выдохлась и умолкла на полуслове. Близнецы галопом умчались далеко вперед, улюлюкая то ли от предвкушения предстоящего отцовства, то ли пытаясь предупредить Лиззи о приближающейся подмоге.
Клэр, очевидно, беспокоилась из-за малярии Лиззи. Однако желтизна покровов, присущая ее бывшей служанке, совершенно исчезла во время беременности, девушка поистине расцвела. Но все равно, когда они дошли до домика Бердсли, у Брианны от волнения тряслись поджилки. Шкуры вынесли наружу и свалили в кучу, теперь они окружали крошечное жилище, словно баррикады. Исходивший от них запах на мгновение оживил жуткие воспоминания о хижине Макнилла и царившем в ней духе смерти.
Хотя дверь была распахнута настежь, мух видно не было. Брианна нетерпеливо пропустила Клэр вперед и залетела внутрь следом за ней, не отставая ни на шаг.
Они опоздали.
Лиззи сидела на окровавленных меховых шкурах и в изумленном оцепенении разглядывала крошечное сморщенное личико младенца, который изучал ее с точно таким же выражением, удивленно приоткрыв ротик.
Взволнованные Джо и Кэси остолбенели, не решаясь и слова произнести. Заметив, как они судорожно хватают губами воздух, Брианна спрятала улыбку и подошла к матери, стоящей у изголовья.
– Он буквально выскочил! – Бросив взгляд на Клэр, Лиззи вновь зачарованно уставилась на малыша, словно опасаясь, что он – а Брианна разглядела, что родился мальчик – исчезнет так же неожиданно, как появился.
– Ночью поясница так разнылась, что глаз не сомкнуть. Ребята по очереди мне спину разминали, но все без толку, а когда утром встала, чтобы сходить в уборную, вода между ног так и хлынула – в точности как вы говорили, мэм, – сообщила она Клэр. – Тогда я послала Джо и Кэси за вами, только понятия не имела, что делать дальше. Вот и пошла намесить теста, чтоб лепешек к завтраку пожарить.
Лиззи кивнула на стол, где стояли миска с мукой, кувшин молока и пара яиц.
– А потом ужасно захотелось…
От смущения она залилась румянцем.
– В общем, добежать до ночного горшка я не успела. Присела на корточки прямо здесь, у стола, и – оп! – малыш уже лежит на полу.
Клэр взяла младенца на руки и, нежно воркуя, ловко его осмотрела. Лиззи во время беременности связала одеяло из синей овечьей пряжи. Взглянув на него, такое чистое и новенькое, Клэр поразмыслила, извлекла из сумки потрепанное хлопковое покрывало, обернула в него ребенка и отдала Брианне.
– Подержишь, милая? А я разберусь с пуповиной.
Затем достала ножницы и нитки.
– Оботри-ка его, тут есть бутылочка с маслом. Я пока займусь Лиззи. А зевак попрошу удалиться, – сурово обратилась она к братьям Бердсли.
Мальчик пошевелился в своем коконе, и Брианна живо припомнила ощущение, когда внутри толкается маленький человечек. То в печень пнет, то в бок, а порой как боднет головкой между ребер…
– Привет, малыш, – ласково сказала она, прижимая его к груди.
Клэр энергично разминала живот новоиспеченной мамочки. Раздался хлюпающий звук, и Лиззи испуганно взвизгнула. Брианна догадалась, что вышла плацента, – финальный аккорд состоявшихся родов, ознаменовывавший их благополучное завершение. И лишь тогда потрясенный рассудок начинает осознавать, что все позади и жизнь продолжается.
Со стороны входа донесся тяжелый вздох. В дверном проеме плечом к плечу стояли Бердсли, выпучив глаза.
– Кыш! – строго скомандовала Брианна и махнула рукой, выпроваживая братьев.
Их как ветром сдуло. И она с удовольствием принялась смазывать маслом складочки на крошечном тельце, шевелящихся ручках и ножках. Младенец был маленьким и круглолицым. Глазки его тоже были круглыми, поскольку, в отличие от большинства новорожденных, он совсем не плакал, а пребывал в задумчивом созерцании. Кругленьким был и его животик, из которого торчал темно-фиолетовый огрызок перерезанной пуповины.
Малыш разглядывал Брианну так изумленно и сосредоточенно, что она расплылась в улыбке.
– Какой же ты миленький!
Он задумчиво почмокал губами и изогнул бровь.
– Хочет кушать! Ты готова?
– Готова ли я? – воскликнула Лиззи. – Матерь Божья, да разве к такому подготовишься?
