– Может, он и рассказывал, не помню.
– Как-то раз я поинтересовался его мнением о запрете для католиков. А он посмотрел на меня эдак и ответил: «Папа римский не был в Ардсмуре, а я был».
– Убедительно, – хмыкнула Брианна. – А папа объяснил, зачем он это сделал? Я про своего папу, не про римского.
– Конечно. Организация сплотила заключенных католиков и протестантов. Ведь один из принципов масонства – всеобщее братство, верно? А другой принцип запрещает обсуждать религию и политику на собрании ложи.
– Неужели? Чем же вы тогда занимаетесь?
– Разглашать нельзя. Во всяком случае, дьяволу не поклоняемся.
Она изумленно подняла брови, а Роджер пожал плечами.
– Нельзя, – повторил он. – При вступлении каждый клянется хранить в тайне все, что происходит в ложе.
Брианна немного обиделась, но отогнала неприятное чувство и решила подлить воды в одну из мисок, чье содержимое напомнило ей рвотные массы. Потянувшись за бутылочкой с кислотой, она проговорила:
– Все равно, звучит как-то странно. И глупо. Неужто и тайные рукопожатия практикуете?
Ее тон ничуть не смутил Роджера, и он едва заметно улыбнулся.
– Не спорю, есть в этом некоторая театральность. Все-таки движение зародилось еще в Средневековье и радеет за сохранение обрядов похлеще, чем католическая церковь.
– Суть ясна, – сухо бросила Брианна, беря в руки миску с готовой массой. – Выходит, организовать ложу придумал па?
– Нет, я.
Она резко повернулась к мужу, и тот продолжил:
– Надо помочь им обрести место для обсуждений, Бри. У женщин оно есть. Вот жены рыбаков, например. Целыми днями шьют, прядут, вяжут и так далее. И даже если они в своем узком кругу считают, что ты, твоя мать или же миссис Баг треклятые еретички или чертовы либералки, это ведь не играет никакой роли, так? А мужчинам выговориться негде.
Она хотела было подискутировать, какому полу больше присуща рассудочность и здравомыслие, но, опасаясь, что разговор перетечет в непродуктивное русло, передумала и понимающе кивнула. Кроме того, Роджер явно понятия не имел, о чем на самом деле сплетничают за шитьем.
– Придержи, пожалуйста, экран.
Он с готовностью схватил деревянную раму с туго натянутой мелкой проволочной сеткой.
– Ну, что? Принести вам вечером молока с печеньками? – иронично предложила Брианна, ложкой размазывая кашицу по шелку.
Роджер улыбнулся ей через сетку.
– Отличная мысль.
– Я пошутила!
– А я нет.
Роджер все еще улыбался, однако его глаза были задумчивы. Очевидно, говорил серьезно. Сердце Брианны сжалось от того, как сильно он напомнил ей отца.
Один в силу своего происхождения был с ранних лет приучен заботиться о других людях, второй взял на себя сию ответственность несколько позже. Однако оба, смиренно подчиняясь Божьей воле, с честью несли свое бремя и готовы были погибнуть, исполняя долг. Брианне оставалось лишь надеяться, что до крайностей не дойдет.
– Выдерни-ка волосок с головы, – попросила она и опустила взгляд, чтобы скрыть чувства.
Роджер послушался и спросил:
– Зачем?
– Бумага не должна быть толще волоса. Мне нужно правильно распределить массу на экране.
Разместив его черный волос на шелке, она стала размазывать слой кремообразной кашицы все тоньше и тоньше, соблюдая намеченную толщину. И волосок темнел на белом фоне, подобно крошечной трещинке в ее сердце.
Глава 79
Тревожные перспективы
«Информационный вестник «L’oignon»
Объявление о слиянии.
Газета «NEW BERN», учрежденная Джоном Робинсоном, прекратила существование в связи с выдворением своего основателя в Великобританию. Однако смеем заверить читателей, что прощаться рано, поскольку редакцию газеты, а также акции и перечень подписчиков приобрели владельцы уважаемого популярнейшего издания «THE ONION». Обновленный вестник, улучшенный и дополненный, отныне будет выходить в печать еженедельно под названием «L’oignon», а при наличии информационных поводов гарантируем экстренные выпуски по весьма скромной цене – всего лишь за пенни».
Мистеру и миссис Джеймс Фрэзер из Риджа,
Северная Каролина,
От мистера и миссис Фергус Фрэзер,
Торп-стрит, Нью-Берн
Дорогие отец и матушка Клэр!
Хочу сообщить о недавних событиях, изменивших нашу жизнь. Мистера Робинсона, владельца другого издания, к его преизрядному изумлению, буквально выдворили в Великобританию. Неизвестные, скрывая свои лица, спозаранку вломились к нему домой, вытащили из постели, сопроводили в гавань и как есть, в ночной сорочке и колпаке, запихнули на борт корабля. Капитан безотлагательно снялся с якоря, поднял паруса и отчалил в немалой спешке. На следующий день после внезапного отъезда мистера Робинсона нас по очереди посетили представители двух разных партий (как вы понимаете, деликатность не позволяет мне назвать их имена).
Первым пришел член комитета безопасности, инициировавшего высылку мистера Робинсона из страны, о чем все знают, да помалкивают. Речь его была вежлива, однако держался он не очень учтиво и первым делом выразил надежду, что Фергус не разделяет «скользких и сомнительных убеждений», частенько выражаемых мистером Робинсоном в отношении недавних событий и обстоятельств. На что Фергус с невозмутимым видом ответил, что не разделил бы даже бокала вина с мистером Робинсоном (который, будучи методистом, категорически против употребления спиртного). Джентльмен обрадовался и ушел, удовлетворенный беседой, оставив Фергусу кошель с деньгами.
Затем явился второй господин, внушительных размеров и при высокой должности, член королевского совета. Правда, об этом я узнала чуть позже. Он прибыл по тому же вопросу, но с противоположной целью: выяснить, готов ли Фергус освоить активы мистера Робинсона и продолжить его работу во благо короля – а именно выбирать, какие письма печатать, а какие нет. Фергус торжественно заявил, что многое в мистере Робинсоне вызывает восхищение (вероятно, имея в виду его коня, серого и добродушного, ну и, пожалуй, изящные пряжки на туфлях). А затем добавил, что у нас едва ли хватит средств на бумагу и чернила и мы вынуждены отказаться от приобретения печатной мастерской мистера Робинсона, будучи людьми, ничего не сведущими в политике. Я страшно испугалась, но напрасно, потому что джентльмен усмехнулся и извлек из кармана увесистый кошелек со словами «Не экономь гвоздей, а то подкову потеряешь». Шутка показалась ему столь удачной, что он так и покатился со смеху. А потом потрепал по макушке Анри-Кристиана и ушел.
Так что теперь у нас появились новые перспективы: приятные и вместе с тем тревожные. Мне плохо спится из-за переживаний о будущем, а Фергус, напротив, так воспрял духом, что, глядя на него, я немного успокаиваюсь.
