Губернатор вновь скосил глаза на испачканный сажей камзол Джейми и нахмурился. Опять же, существует ненулевая вероятность, что Джейми убьют или арестуют за измену (судя по выражению лица, соблазн сделать это прямо сейчас был достаточно велик). В таком случае алмаз останется в собственности Мартина, хоть и юридически спорной. Мне пришлось силой заставить себя дышать.
Однако Мартин вовсе не был ни дураком, ни подлецом. Вздохнув, он отодвинул камень.
– Нет, сэр, – произнес он более спокойным тоном. – Я не приму ваш залог. А что касается гарантии…
Губернатор задумчиво смотрел на пачку бумаг.
– Я сделаю вам встречное предложение, сэр. Я готовлю операцию, посредством которой надеюсь собрать значительные силы шотландских горцев: они должны выйти к побережью и присоединиться к войскам, посланным из Англии, а по ходу движения усмирять бунт от имени короля.
Мартин умолк, внимательно изучая впечатление, которое произвели его слова. Я стояла позади Джейми и не видела его лица, но в этом и не было нужды. Бри в шутку называла это выражение «наглая рожа»: никто не смог бы определить по его лицу, какие карты выпали – четыре туза, фулхаус или пара троек. Я бы поставила на пару троек, но ведь Мартин не знал его так близко, как я.
– Некоторое время назад в колонию прибыли генерал Хью Макдональд с полковником Дональдом Маклеодом; с тех пор они прочесывают территорию, собирая поддержку, – что, надо сказать, им удается.
Губернатор задумчиво барабанил пальцами по бумагам и вдруг резко подался вперед.
– Итак, я предлагаю следующее: вы возвращаетесь к себе домой и собираете как можно больше людей, затем докладываете генералу Макдональду о готовности участвовать в его кампании. Как только я получу от Макдональда известие о том, что вы собрали… ну, скажем, две сотни, тогда, сэр, я отпущу вашу жену.
Мое сердце учащенно колотилось в груди; у Мартина пульсировала вена на шее. Точно, пара троек. Судя по всему, Макдональд не успел сообразить – или попросту не знал, – насколько широко распространились слухи о смерти Мальвы Кристи и какой эффект они возымели. Да, в Ридже все еще найдутся люди, готовые последовать за Джейми, но гораздо больше тех, кто откажется, – или пойдет лишь в том случае, если он от меня отречется.
Я пыталась рассуждать логически, изо всех сил заглушая горькое разочарование: губернатор меня не отпустит. Значит, Джейми сейчас поднимется и уйдет, а я останусь здесь.
В какой-то момент я вдруг поняла, что больше не выдержу, вот-вот сойду с ума и кинусь выцарапывать Мартину глаза…
Тот поднял голову, заметил выражение моего лица и вздрогнул, медленно приподнимаясь в кресле.
Джейми завел руку за спину и крепко ухватил меня за локоть.
– Спокойно, a nighean, – сказал он тихо.
Сама того не замечая, я перестала дышать, и теперь воздух с силой вырвался из груди.
Так же медленно губернатор – не сводя с меня настороженных глаз – опустился в кресло. Вот теперь он скорее поверит обвинениям против меня. Ну и пусть, злобно думала я. Посмотрим, как-то ты сегодня уснешь, когда я рядом!
Джейми вздохнул и расправил плечи.
– С вашего позволения, сэр, я обдумаю ваше предложение, – сухо ответил он и поднялся.
– Не отчаивайся, mo chridhe
[63], – шепнул он на гэльском. – Увидимся завтра.
Едва кивнув губернатору, Джейми поцеловал мне руку и вышел.
В каюте мгновенно воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком удаляющихся шагов. Не раздумывая, я выхватила из корсета скальпель и с размаху вонзила в стол – там он и остался, покачиваясь перед изумленным губернатором.
– Сучий ублюдок… – процедила я ровным тоном. И тоже вышла.
Глава 97
Ради той единственной
На рассвете я снова ждала у планшира. С берега еще доносился едкий запах пепла, но дыма уже не было. Когда из утреннего тумана вынырнула крошечная лодка, я испытала радостный трепет дежавю, смешанный с надеждой, однако вскоре радость померкла – это был не Джейми. Какое-то время я пыталась себя убедить: это он, просто сюртук переменил… увы, с каждым гребком весел надежда таяла. В глазах защипало, и я зажмурилась. Ну что за глупости, в самом деле, – расстраиваться из-за такой ерунды! Джейми придет, он же обещал! Мало ли кто заявился в такую рань повидать губернатора – какое это имеет ко мне отношение?
Как выяснилось, самое прямое. Открыв глаза и вытерев их рукавом, я вздрогнула от удивления. Не может быть…
И все же это был именно он. Подняв голову на окрик вахтенного, Том Кристи заметил меня. На секунду наши глаза встретились, он кивнул и снова взялся за весла.
Губернатора вовсе не позабавила идея вставать на рассвете третий день подряд: он велел незваному гостю подождать и категорично хлопнул дверью каюты.
Однако я была вовсе не расположена ждать. Солдат, дежуривший у трапа, не пустил меня вниз; с бьющимся сердцем я развернулась и направилась на корму, куда поместили раннего визитера.
– Мистер Кристи!
– Миссис Фрэзер.
Том Кристи был смертельно бледен; на фоне лица борода с проседью казалась почти черной. Впрочем, бороду он все-таки подстриг, да и волосы тоже. Хоть он и выглядел как дерево, сожженное молнией, в глазах по-прежнему теплилась жизнь.
– Мой муж… – начала было я.
Кристи перебил меня:
– С ним все в порядке, он ждет вас на берегу. Вы скоро увидитесь.
Кипящий котел страха и ярости внутри слегка притих, словно кто-то приглушил пламя, хотя нетерпение и подбрасывало крышку.
– Так что происходит, черт возьми?!
Том долго молча смотрел на меня, затем облизнул губы и уставился на серую гладь воды. Постояв какое-то время, он глубоко вздохнул, будто собираясь с силами, и повернулся ко мне.
– Я пришел сознаться в убийстве дочери.
Я уставилась на него, потеряв дар речи; мозг отказывался воспринимать его слова. Мало-помалу я сложила их в предложение, прочла с внутренней «доски» и наконец осмыслила.
– Неправда!
В бороде шевельнулась легкая тень улыбки и тут же исчезла.
– А вы не меняетесь – что ни слово, то поперек.
– Не ваше дело, – грубо оборвала я. – Вы в своем уме? Или это Джейми затеял? Если так, то…
Кристи остановил меня, дотронувшись до руки; я вздрогнула от неожиданности.
– Это правда, – сказал он едва слышно. – Готов поклясться на Священном Писании.
Я застыла столбом, не сводя с него глаз. Том смело встретил мой взгляд, и я вдруг осознала, что все время нашего знакомства он вечно прятал глаза, отводил их в сторону, словно пытался меня не замечать, даже когда приходилось заговаривать. Теперь же робость исчезла и во взгляде появилось что-то новое, доселе невиданное. Страдания прорезали глубокие морщины, тяжелые веки набрякли, но сами глаза остались спокойными, как море вокруг нас. Тяжкое бремя, которое он пронес через кошмарное путешествие на юг, ощущение безмолвного ужаса, немой боли покинуло его, а взамен пришли решимость и что-то еще, горевшее глубоко внутри.
