Роджер как-то заметил: «Джейми единственный из всех, кого я знаю, кто наловчился ходить по канату, натянутому между тори и вигами, но, если тряхнет, ему придется прыгнуть повыше».
Выходит, в Мекленбурге уже тряхнуло. А причиной всему – генерал Макдональд.
Глава 100
Дорога к морю
Нил Форбс счел разумным ненадолго сменить обстановку и отправился в Эдентон под предлогом, что престарелой матери захотелось повидаться с еще более престарелой сестрой. Поездка пришлась Нилу по душе несмотря на то, что мать все время жаловалась на пыль, которую поднимала едущая впереди карета.
Нилу вовсе не хотелось терять из виду небольшую ладную повозку с плотно занавешенными окнами, но он был почтительным сыном и на следующей станции вышел переговорить с кучером. Тот кивнул и далее следовал за повозкой мистера Форбса на некотором расстоянии.
– Что ты там все высматриваешь, Нил? – требовательно спросила мать и подняла глаза от любимой гранатовой брошки, которую только что перестегнула повыше. – Смотри, из окна вывалишься.
– Ничего, мама. Просто денек такой хороший. Погода чудесная, правда?
Миссис Форбс фыркнула, но все же водрузила на нос очки и выглянула наружу.
– Небо вроде ясное, – с сомнением протянула она. – Только душновато.
– Ничего, мама, скоро доедем до Эдентона, там прохладнее. У них есть поговорка: морской бриз румянит щеки.
Глава 101
Ночной дозор
Эдентон
Дом преподобного Макмиллана стоял у воды – благословенье в жаркую погоду. Вечерний бриз уносил прочь и духоту, и дымный чад, и комаров. После ужина мужчины собрались на просторной террасе и с наслаждением курили трубки.
До конца расслабиться Роджеру мешало чувство вины, которое терзало его при мысли о том, что супруга преподобного вместе с тремя дочерями трудятся не покладая рук – моют посуду, убирают со стола, метут полы, варят оставшиеся от ужина кости вместе с чечевицей для завтрашней похлебки, укладывают детей, да и вообще хлопочут в душных комнатах. Дома он бы непременно взял на себя часть работы, иначе заработал бы выволочку от Брианны. Но здесь предложение помощи не вызвало бы ничего, кроме недоумения. Так что он мирно сидел, наслаждаясь прохладным ветерком, наблюдал за лодками, скользившими по воде, прихлебывал из чашки то, что здесь выдавали за кофе, и вел приятную мужскую беседу.
В распределении ролей в восемнадцатом веке были свои преимущества.
Обсуждали новости с юга: губернатор Мартин бежал из Нью-Берна, Форт-Джонстон сожгли. Большинство жителей Эдентона были убежденными приверженцами вигов, а компания подобралась в основном из представителей духовенства – преподобный доктор Маккоркл, его секретарь Уоррен Ли, преподобный Джей Макмиллан, преподобный Патрик Дуган и помимо Роджера еще четверо «соискателей», ожидавших рукоположения. И все же за сердечным тоном беседы слышались политические разногласия.
Сам Роджер говорил немного. Ему не хотелось отвечать неблагодарностью на гостеприимство Макмиллана, вступая в споры. К тому же перед завтрашним обрядом его внутреннему состоянию была более созвучна тишина.
Его любопытство неожиданно пробудил новый виток беседы. Двумя месяцами ранее Континентальный конгресс, собравшийся в Филадельфии, отдал командование Континентальной армией генералу Вашингтону. Уоррен Ли как раз был в Филадельфии и живописал собравшимся битву при Банкер-Хилле.
– Представляете, генерал Патнэм перебросил на перешеек полуострова Чарльстон вагоны с землей и кустарником. Слышали об этом, сэр? – Ли любезно повернулся к Роджеру. – Так вот, полковник Прескотт уже был там с двумя отрядами ополченцев из Массачусетса и еще одним из Коннектикута, всего, наверное, с тысячу человек. Боже правый, ну и смрад стоял от лагерей!
Ли был уроженцем Вирджинии, и в его речи сквозил мягкий южный акцент. Впрочем, веселые нотки тут же испарились, когда он продолжил рассказ.
– Генерал Уорд отдал приказ укрепить холм, который местные зовут Банкер-Хилл – там наверху старый редут. Но полковник Прескотт поднялся туда вместе с инженером, мистером Гридли, и без особых церемоний сделал по-своему: оставил там отряд, а остальным велел укреплять соседний холм, Бридз-Хилл. У того расположение более удачное, он ближе к гавани. И все это ночью, только представьте! Я был с ополченцами из Массачусетса, и мы сначала полночи шли, а потом до рассвета копали окопы и возводили по периметру стену высотой в шесть футов. Когда занялся рассвет, мы спрятались за укреплениями, и как раз вовремя. В гавань зашел английский корабль. «Живой», так он назывался. Едва рассвело, с него принялись палить. Захватывающая картина – по воде еще туман стелется, а в нем то и дело загораются красные всполохи. Только зря они палили, почти все ядра в воду попадали. Одно китобойное судно все же задели, оно загорелось. Матросы вниз попрыгали, как блохи. Потом с причала англичанам кулаками грозили, а «Живой» как пальнет еще раз, их как ветром сдуло!
Мужчины прыснули со смеху.
– Немного с Коппс-Хилл постреляли, и еще с одного или двух кораблей по залпу выпустили, однако поняли, что до суши не достают, и бросили. А потом к нам на подмогу подошли ребята из Нью-Гемпшира. Мы прямо духом воспряли. Только вот генерал Патнэм многих отослал на Банкер-Хиллз укрепления строить, и эти ребята из Нью-Гемпшира спускались по левому склону вообще без прикрытия. Скажу вам, джентльмены, я крепко порадовался, что передо мной четыре фута земли навалено.
Британские войска в полдень переправились через Чарльз-Ривер под прикрытием военных кораблей и артиллерии с берега.
– Мы в ответ не стреляли, ясное дело. Пушек не было. – Ли пожал плечами.
Роджер не удержался и спросил:
– Правда, что полковник Старк приказал не стрелять, пока не видно белков глаз противника?
Ли неуверенно кашлянул.
– Знаете, сэр, может, оно и так, да я не слышал. Зато слышал, как один полковник приказал: «Если кто из вас, придурков, пальнет раньше, чем эти ублюдки подберутся, и только даром порох израсходует, тому лично мушкет в задницу засуну».
Мужчины расхохотались. Смех резко оборвался, когда из дома выглянула миссис Макмиллан: предложила еще напитков и осведомилась о причине веселья. Остаток рассказа Ли выслушали внимательно и собранно.
– Так вот, когда они перешли в наступление, от этого зрелища, скажу я вам, поджилки тряслись. Их было несколько полков, у каждого мундир своего цвета – фузилеры, гренадеры, морские пехотинцы, несметные тучи обычной пехоты, и вся эта орда ползет на нас, как муравьи. Не хвастаясь скажу, джентльмены, у наших ребят выдержки хватило. Между нами оставалось футов десять, и тут мы дали первый залп. Враг откатился, затем собрался и опять на нас, а мы еще раз – бах! – и они попадали, как кегли. А офицеры… там, кстати, полно офицеров было, все на лошадях – я одного подстрелил. Он упал навзничь, но из седла не вывалился. Лошадь понесла. Голова болтается, руки раскинуты, а сам не падает.
