* * *
Корабль причалил ночью. Я проснулась на рассвете. Во сне мне привиделись мертвые тела, и я подскочила с бьющимся сердцем. Рорке с Моисеем стояли неподалеку, облокотившись на борт. Воздух смердел – такой запах не забудешь. Я подошла к мужчинам и ни капли не удивилась, когда Рорке кивнул на юг и пробурчал:
– Работорговцы.
Примерно в полумиле вырисовывался силуэт корабля, стоявшего на якоре. Пусть небольшой, он не прошел бы через мелкие протоки на острове. Я долго смотрела на него. Джейми, Роджер и Йен просыпались по очереди и подходили к нам. Шлюпки с корабля не спускали.
– Что он там делает? – тихо спросил Йен.
Рорке качнул головой. Присутствие корабля действовало на нервы и ему.
– Черт знает. Вот уж не ожидал тут их встретить.
Джейми поскреб заросший подбородок. Он не брился несколько дней. Зеленый и несчастный – на борту его вновь стало тошнить, – он выглядел таким же неопрятным, как и Рорке.
– Можете туда подойти, мистер Рорке?
Роджер резко обернулся.
– Думаешь, Брианна у них?
– Выясним. Если ее там нет, разузнаем, с кем работорговцы тут встречаются.
Когда мы подплыли к кораблю, день был в самом разгаре. Через перила свесились любопытствующие.
Рорке поздоровался и спросил разрешения подняться на борт. Нам ответили не сразу. Через несколько минут вышел высокий мужчина со сварливым лицом, явно облеченный властью.
– Что вам надо? – крикнул он.
– Подняться на борт! – откликнулся Рорке.
– Убирайтесь!
– Мы ищем молодую женщину, – вмешался Роджер. – Хотим просто задать пару вопросов.
– Все молодые женщины на корабле мои, – огрызнулся капитан. – Проваливайте, кому сказано!
Он махнул рукой, и борт ощетинился мушкетами.
– БРИАННА! – крикнул Роджер, поднеся ко рту руку. – БРИАННА!
С борта выстрелили. Пуля просвистела над нашими головами, порвала парус.
– Эй, да что с вами? – крикнул Рорке.
В ответ вновь засвистели пули. В борту напротив открылись окошки, и на нас уставились пушечные дула. Запах усилился.
– Боже правый, – удивленно выдохнул Рорке. – Ах так, значит? Будь ты проклят! Гори в аду!
Он потряс кулаком.
Моисею явно было не до диспутов. После первого же выстрела он повернул парус и бросился к штурвалу. Лодка упорхнула в считаные минуты.
– Они что-то затеяли, – сказала я, – только неизвестно, при делах Боннет или нет.
Роджер стиснул перила так, что костяшки побледнели.
– Посмотрим, – сказал Джейми, со страдальческой гримасой утирая рот рукавом. – Отойдите подальше, мистер Рорке, но не упускайте их из виду.
Порыв ветра опять донес до нас смрадный запах нечистот и отчаяния. Цвет лица Джейми сравнялся с куском прогорклого сала.
– И хорошо бы зайти с наветренной стороны, – взмолился он.
Мы долго бороздили по волнам, чтобы соблюсти эти условия, но в конце концов бросили якорь на безопасном расстоянии. Остаток дня мы по очереди наблюдали за кораблем в подзорную трубу Рорке.
Ничего не происходило. Шлюпки не подплывали к кораблю и не спускались. Мы молча сидели на палубе, глядя, как в безлунном небе постепенно зажигаются звезды. Корабль постепенно поглотила тьма.
Глава 107
Новолуние
На якорь встали задолго до рассвета и доплыли до берега в крошечной шлюпке.
– Где мы? – хрипло спросила Брианна.
Боннет разбудил ее среди ночи. По пути они три раза останавливались в неприметных бухтах. Из зарослей на берегу выбирались таинственные люди, катили бочки или тащили тюки с какими-то товарами. Теперь впереди простирался длинный пологий остров, поросший хвойным лесом. Окутанный туманом в неверном свете убывающей луны, остров казался таинственным и опасным.
– На Окракоке. – Боннет перегнулся через борт шлюпки, разглядывая что-то в тумане. – Еще подойди, Дэнис.
Матрос на веслах, забирая вбок, развернул нос лодки и подвел ее ближе к берегу.
От воды несло холодом. Брианна мысленно поблагодарила Боннета за плащ, который он накинул ей на плечи перед тем, как усадить в шлюпку. И все же она тряслась мелкой дрожью, а ступни и руки совсем заледенели.
Негромкое бормотание пиратов, новые приказы. Боннет спрыгнул, оказался по пояс в мутной воде и повел шлюпку куда-то в тень. В конце концов попали в протоку, уходившую в глубь острова. Темная вода слабо мерцала в лунном свете. Боннет завел лодку под деревья и влез обратно, обдав брызгами все вокруг.
Совсем рядом раздался тоскливый крик. Брианна вздрогнула, однако кричала всего лишь ночная птица. Больше тишину не нарушало ничто, кроме тихого плеска весел.
Боннет захватил с собой Джоша и одного парня из фулани. Джош скрючился у ее ног. Брианна чувствовала, как он дрожит. Она укрыла его краем плаща и погладила по плечу, пытаясь приободрить. В ответ он пожал ее руку. Так они и плыли в неизвестность под низко нависшими над водой ветвями.
Когда лодка причалила к берегу, небо чуть просветлело. Над горизонтом облака окрасились в алый. Боннет выпрыгнул на землю и подал ей руку. Брианна неохотно выпустила ладонь Джоша и поднялась.
В деревьях прятался дом, сложенный из серых досок. Будто сливаясь с туманом, он казался миражом – дунь, и исчезнет.
Однако запах, который донес ветер, был вполне реальным. Брианна сама ни разу прежде его не чувствовала, но сразу узнала. Мать живо описывала этот смрад. С побережья шел запах работорговли.
Джош тоже узнал его. Он судорожно вздохнул и что-то забормотал – кажется, молитву Богоматери на гэльском.
– Отведи этих в загон, – сказал Боннет матросу и отпихнул Джоша ко второму чернокожему. – Потом возвращайся на корабль. Передай мистеру Ордену, что через четыре дня отплываем в Англию, пусть осмотрит провизию. Возвращайся за мной в субботу за час до высшей точки прилива.
– Джош! – воскликнула Брианна.
Слуга обернулся. Матрос толкнул его, принудив сесть, а Боннет потащил Брианну к дому.
– Стой! Куда он его повез? Что ты собираешься с ним сделать? – Брианна уперлась, не желая идти, и ухватилась рукой за дерево.
– Продать, что же еще? – удивился Боннет. – Пойдем, золотце. Ты же знаешь, мне ничего не стоит тебя заставить, только ведь тебе не понравится.
Он откинул плащ и больно ущипнул ее за грудь.
И пошел вперед, не оборачиваясь, уверенный, что она последует за ним. К своему стыду, Брианна так и сделала.
* * *
Дверь открыл чернокожий мужчина, такой же высокий, как сам Боннет, даже пошире в плечах. Лицо от лба до кончика носа делил надвое толстый шрам, явно полученный не в результате несчастного случая. Похоже, отличительный знак племени.
