– Хорошо, я постараюсь. – Брианна выдавила из себя улыбку.
– Джемми здесь? – спросил дедушка.
Конечно, малыш крутился неподалеку. Он не отходил от матери все эти дни, как будто чувствовал – что-то стряслось. Ребенка обнаружили в кабинете у Джейми. Он внимательно изучал…
– Иисус Христос! – воскликнула Клэр и отняла книгу. – Джейми, куда ты смотрел?
Тот покраснел как рак. И правда, куда. Истрепанный экземпляр «Мемуаров женщины для утех» Клеланда попался ему среди стопки книг, купленных у старьевщика. Тогда Джейми взял их все скопом, особо не рассматривая, а потом… Что ж, у него рука не поднялась выкинуть книгу.
– Папа, что такое фал-лус? – звонко спросил Джемми.
– Так мужской орган называют, – коротко ответил Роджер. – Не говори больше это слово. Стой… А ты слышишь звук этого камня? – Он указал на кольцо Джейми, которое лежало на столе.
Малыш просиял.
– Конечно!
– Слышишь? – недоверчиво переспросила Брианна.
Джейми обежал кругом родителей и бабушку с дедом.
– Конечно! Он же поет!
– Думаешь, Мэнди тоже слышит? – спросил Джейми. Сердце у него забилось быстрее.
Джемми схватил кольцо и поднес к колыбельке Аманды. Она засучила ногами и загулила. Только не ясно, кольцо так подействовало, или она обрадовалась брату.
– Слышит, – улыбнулся Джем.
– Откуда ты знаешь? – спросила Клэр.
Мальчик удивленно посмотрел на нее.
– Она сама сказала.
* * *
Мы так ничего и не решили. И вместе с тем решили все. Уши и пальцы меня не обманывали. Аманде становилось хуже. Серьезные последствия нагрянут, может быть, через год или через два, но они неизбежны.
Сколько было споров, разговоров, сколько слез. Брианне с Амандой предстояло пройти через камни. Должен ли Роджер отправиться с ними? А Джемми?
– Я не пущу тебя одну, – настаивал Роджер, стиснув зубы.
– Я и не хочу идти туда одна, без тебя! Но на кого мы оставим Джемми? Брать его с собой я боюсь. Судя по легендам, младенца пронести еще можно. А мальчика? Что, если камень его убьет?
Я посмотрела на камни, лежавшие на столе – в кольце Джейми и на моем мешочке.
– Нужно найти еще два камня, – сказала я. – На всякий случай.
В конце июня мы спустились с гор.
Часть двенадцатая
Время не вечно
Глава 115
В носу
4 июля 1776 года
В таверне стояла духота, но я не могла выйти: малышка наконец угомонилась и заснула, свернувшись клубочком и сосредоточенно посасывая палец.
Я развернула москитную сетку и аккуратно расправила над корзинкой, затем открыла окно. Снаружи было жарко, зато дул ветерок. Я сняла чепец – без него Мэнди повадилась запускать обе ручонки мне в волосы и дергать; для ребенка с пороком сердца девочка обладала удивительной силой. В миллионный раз я усомнилась в диагнозе.
Сейчас она спала, и на щеках играл легкий румянец здорового ребенка. В бодрствующем состоянии румянец уходил, а на губах и в ногтевом ложе появлялся голубоватый, слегка неземной оттенок. К тому же девочка так и осталась совсем крошечной. Бри с Роджером оба здоровяки; Джемми первые годы жизни набирал вес, как бегемотик; Мэнди весила едва ли больше, чем при рождении.
Нет, я не ошибалась.
Я переставила корзину на стол, чтобы ребенка обдувал легкий ветерок, присела рядом и осторожно положила пальцы ей на грудь.
Да, вот оно… Теперь, когда я знаю, ощущается гораздо четче. Если бы у меня был настоящий оперблок, кровь для переливания, тщательно отмеренная анестезия, кислородная маска, шустрые опытные медсестры… Операция на сердце – не пустяк, а у младенца вообще огромный риск, но я бы справилась. Кончики пальцев сами чувствовали, что нужно сделать; перед мысленным взором возникало сердечко меньше моего кулака, скользкая, пульсирующая мышца; артериальный проток не больше одной восьмой дюйма в диаметре. Небольшой разрез в подмышечной артерии, быстро наложить лигатуру шелковой нитью № 8 – и готово. Я знала, что делать. Однако знание, увы, не всегда – сила, равно как и желание. Нет, спасти мою драгоценную внучку придется кому-то другому.
Только удастся ли?
И снова нахлынули мрачные мысли, которые в присутствии родных я старалась держать при себе. Любой ребенок готов уцепиться за блестящую цветную штучку вроде кольца с рубином… Тут я вспомнила, как она ворковала, глядя на мой потертый кожаный мешочек с сапфиром.
Может быть… Не хотелось думать об опасностях перехода или о неизбежном расставании навсегда – независимо от того, выйдет ли переход успешным.
Снаружи послышался шум. Я глянула в направлении гавани: далеко в море торчали мачты крупного судна. И еще одного, чуть поодаль.
То были океанские суда, не простые пакетботы и рыбачьи смэки, курсирующие вдоль побережья. Часть флота, посланная в ответ на просьбу губернатора Мартина с целью подавить мятеж в колониях? Первый корабль прибыл на Мыс Страха в конце апреля, однако привезенные войска никакой активности не проявляли, дожидаясь остальных.
А может, это американцы обходят английскую блокаду?
Тут меня отвлек топот ног по лестнице, сопровождаемый фырканьем и особой шотландской манерой хихикать, которая в книгах обычно – и совершенно неправильно – изображается как «хойк-хойк-хойк!».
Джейми с Йеном? Интересно, что их так развеселило? Последний раз они направлялись в доки с наставлением отправить посылку с табачными листьями и прикупить перец, соль, сахар, корицу (если найдут), булавки (еще сложнее) для миссис Баг, а также крупную рыбу на ужин.
По крайней мере, рыбу им раздобыть удалось – большую королевскую макрель. Джейми нес ее за хвост; видимо, обертка где-то потерялась. Вид у него был тот еще. Коса расплелась, и длинные рыжие пряди падали на плечи; рукав наполовину оторван, из прорехи торчит кусок белой рубашки. Сам весь в пыли, как и рыба, и хотя глаза последней возмущенно выпучились, один из его собственных распух так, что превратился в щелочку.
– О Господи… – я закрыла лицо ладонью и посмотрела на него сквозь растопыренные пальцы. – Сейчас угадаю. Нил Форбс?
– Не-а. – Джейми швырнул рыбу на стол. – Малость разошлись во мнении с «Уилмингтонским Обществом любителей ухи».
– Разошлись во мнении… – повторила я.
– Ага. Они думали, что сбросят нас в воду, а мы думали, что не смогут.
Джейми развернул к себе стул и сел верхом, сложив руки на спинке. Вид у него был веселый до неприличия, лицо раскраснелось от солнца и смеха.
– Ничего не хочу знать! – заявила я, хотя, конечно же, соврала. Йен все еще хихикал себе под нос. Выглядел он получше, но почему-то держал палец в ноздре.
