– Вы уходите, мэм? – спросила она тоном, из которого было понятно, что мне пора идти, независимо от того, хочу я этого или нет.
– Да, – сказала я, поднимаясь. – Но скажите мне, – я вытянула ладонь со шприцом, – знаете ли вы, что это такое и где доктор Фентиман взял их?
Было сложно сказать, в какую сторону она смотрит, но она наклонила голову, как будто чтобы изучить предмет моего любопытства. Ее выражение оставалась таким же равнодушным, как если бы ей на рынке предлагали корюшку не первой свежести.
– А, это. Ай, мэм, это шприц для пениса. Кажется, ему их прислали из Филадельфии.
– О, эм, шприц для пениса. Понятно, – ответила я, недоуменно моргая.
– Да, мэм. Для лечения срамных болезней, вроде гонореи. Доктор часто принимает мужчин, которые ходят к миссис Сильви.
Я глубоко вдохнула.
– Миссис Сильви, вот как. А вы, случайно, не знаете, где именно… заведение миссис Сильви?
– За постоялым двором Сайласа Джеймсона, – ответила она, впервые глядя на меня с неким подобием любопытства, как будто удивляясь, какой болван может этого не знать. – Вам нужно что-нибудь еще, мэм?
– О нет, – ответила я. – Этого достаточно, спасибо! – Я потянулась было, чтобы отдать ей шприц, но потом меня осенило. В конце концов, у доктора их было два.
– Я дам вам за него шиллинг, – сказала я, глядя ей в тот глаз, который в теории смотрел в мою сторону.
– По рукам, – ответила она быстро, потом помолчала немного и добавила: – Если собираетесь использовать его на своем мужчине, сперва убедитесь, что он мертвецки пьян.
* * *
Моя главная миссия, таким образом, была завершена, но мне оставалось выяснить кое-что еще, прежде чем начать атаку на сомнительное заведение миссис Сильви.
Я планировала заглянуть к стекольщику и при помощи рисунков попытаться объяснить ему, как изготовить цилиндр и поршень для гиподермического шприца, оставив полую иголку и ее крепление на долю Бри. К сожалению, хотя единственный стекольщик в Кросс-Крике мог похвастаться умением изготавливать любые виды банок, бутылок и стаканов, необходимых в хозяйстве, одного взгляда на его товары было достаточно, чтобы понять, что мой заказ превосходит его возможности. Теперь, однако, об этом больше не нужно было беспокоиться! Несмотря на то что металлическим шприцам недоставало кое-каких свойств стеклянных собратьев, у них было неоспоримое преимущество – их нельзя разбить. И хотя было бы неплохо иметь съемные иглы, я могу просто дезинфицировать шприц целиком после каждого применения.
У шприцов доктора Фентимана были очень толстые тупоконечные иглы. Нужно будет их нагреть и посильнее вытянуть, чтобы они стали тоньше. Но любой болван с наковальней может это сделать, подумала я. Потом обрезать медный кончик под углом и отшлифовать край обреза, чтобы он легко прокалывал кожу… Проще простого, с удовольствием подытожила я и едва не запрыгала от радости по пыльной дороге. Теперь осталось только раздобыть кору хинного дерева.
Однако мои планы насчет коры рухнули, как только я повернула на главную улицу и увидела аптеку мистера Богьюса. Дверь была открыта, и мухи свободно залетали внутрь; обычно опрятное крыльцо покрывало такое количество грязных следов, как будто на лавку напала вражеская армия. Впечатления разорения и опустошенности усилились, когда я зашла внутрь: почти все полки стояли пустыми, если не считать покрывающих их черепков и сухих трав. Дочь Богьюсов, десятилетняя Миранда, скорбно стояла на страже скромного ряда нетронутых банок и бутылок и пустого черепашьего панциря.
– Миранда! – воскликнула я. – Что случилось?
Ее лицо просветлело, когда она увидела меня, уголки маленького розового рта мгновенно поднялись вверх.
– Миссис Фрэзер! Хотите немного мятной шандры? У нас остался почти целый фунт, и совсем недорого, всего три фартинга за унцию.
– Я возьму унцию, – сказала я, хотя на самом деле в моем собственном саду ее росло предостаточно. – Где твои родители?
Улыбка снова сползла с ее личика, и нижняя губа задрожала.
– Мама внутри пакует вещи, а папа пошел продавать Джека мистеру Рэйнтри.
Джек был аптекарским конем и любимцем Миранды. Я прикусила губу.
– Мистер Рэйнтри – добрый человек, – сказала я, пытаясь утешить ее. – И у него есть отличное пастбище для лошадок и теплая конюшня; мне кажется, Джек будет там счастлив. У него появятся друзья.
Она кивнула, крепко сжав губы, но две крупные слезы скатились по ее щекам.
Быстро оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что никто не приближается к аптеке, я зашла за прилавок, села на перевернутый бочонок и усадила девочку к себе на колени, где она тут же расклеилась, плача и прижимаясь ко мне, при этом явно стараясь быть потише, чтобы ее не услышали в доме. Я похлопывала ее по спине, издавая низкие успокаивающие звуки, – я ощущала не только жалость к девочке, мне было неспокойно. Богьюсы явно собирались продать лавку. Но почему?
Я так редко спускалась с гор, что понятия не имела, каких взглядов придерживается Ралстон Богьюс. Не будучи шотландцем, он не присутствовал на барбекю в честь Флоры Макдональд. Его аптека, однако, всегда была процветающим предприятием, семья жила вполне достойно, судя по одежде детей, – Миранда и двое ее младших братьев всегда были обуты. Богьюсы жили здесь по крайней мере с тех пор, как родилась Миранда, если не дольше. Раз они уезжали в такой спешке, значит, что-то случилось или вот-вот случится.
– Ты знаешь, куда вы едете? – спросила я девочку, которая сидела у меня на коленях, шмыгая носом и вытирая лицо моим передником. – Может, мистер Рэйнтри мог бы писать тебе письма о том, как дела у Джека.
Она посмотрела на меня с надеждой.
– Думаете, он может отправить письмо в Англию? Это ведь так далеко.
Англия? Все было серьезно.
– О, думаю, да, – сказала я, заправляя ее растрепавшиеся локоны под чепчик, – мистер Фрэзер каждый вечер пишет письма своей сестре в Шотландию, а это еще дальше.
– О, ну тогда… – Она слезла с моих коленей с куда более счастливым видом и расправила платье. – Как думаете, могу я писать Джеку?
– Уверена, мистер Рэйнтри прочтет ему твое письмо, – заверила ее я. – Значит, ты умеешь писать?
– О да, мэм, – ответила она серьезно. – Папа говорит, что я читаю и пишу куда лучше, чем он в моем возрасте. И на латыни. Он научил меня читать названия на этикетках, чтобы я могла принести ему то, что нужно. Видите вот эту? – она с гордостью указала на большую керамическую аптекарскую банку, украшенную голубыми и золотыми спиралями. – Электуари Лимонезис. А вот это Ипекакуана.
Я восхитилась ее знаниями, думая попутно, что теперь я, по крайней мере, знаю, какую позицию занимает ее отец. Богьюсы были лоялистами, раз они возвращались в Англию. Жаль, что они уезжают, но с учетом моих знаний о ближайшем будущем меня радовало, что эта семья будет в безопасности. Сейчас Ралстон, по крайней мере, может выручить достойные деньги за аптеку – если они не поспешат, их имущество будет конфисковано, а сами они станут счастливчиками, если им удастся избежать ареста или чего похуже.
