– Но он был чист! Я заставила его показать – я всегда так делаю!
Я объяснила, что, хотя шанкры заживают, болезнь остается в крови и проявляет себя позже. Да и разве сама она не знала о шлюхах, которые оказывались больны сифилисом без всяких первичных симптомов вроде язвочек?
– Да, конечно… Но они никогда не предпринимали никаких защитных мер, – сказала она, упрямо сжимая челюсти. – А я всегда предпринимаю, как и мои девочки. Я настаиваю на этом.
Я видела, как она укреплялась в своем отрицании проблемы. Чтобы не признавать, что она может укрывать в своем заведении смертельную болезнь, она будет настаивать, что это невозможно, до тех пор, пока не убедит себя в этом и не выкинет нас отсюда.
Джейми тоже это видел.
– Мадам Сильви, – сказал он, прерывая поток аргументов. Она, растерянно моргая, подняла на него глаза.
– У вас есть колода карт?
– Что? Я… Да, конечно.
– Принесите ее, – сказал он с улыбкой. – Брелан, мушка или брэг, на ваш выбор.
Он посмотрела на него долгим испытующим взглядом, крепко сжимая губы. Потом линия рта чуть расслабилась.
– Честная игра? – спросила она, и озорная искра блеснула в ее глазах. – И какие ставки?
– Честная игра, – заверил он. – Если я выиграю, моя жена сделает всем уколы.
– А если проиграете?
– Бочонок моего лучшего виски.
Она замялась ненадолго, пристально глядя на него и оценивая свои шансы. В его волосах по-прежнему был кусок дегтя, а к сюртуку прилипли перья, но голубые глаза смотрели пронзительно и искренне.
– По рукам, – сказала она.
* * *
– Ты мухлевал? – спросила я, хватаясь за его руку, чтобы не споткнуться. Уже давно стемнело, и улицы Кросс-Крика не освещало ничего, кроме звезд.
– Мне не пришлось, – сказал он и широко зевнул. – Может, она хорошая шлюха, но в карты играть не умеет. Ей надо было выбрать мушку, там все по большей части зависит от везения, а брэг требует умения. Но в мушке легче хитрить, – добавил он, подмигнув.
– А что именно делает хорошую шлюху хорошей? – спросила я с любопытством. Я никогда не думала о вопросе квалификации в связи с этой профессией, но наверняка таковая имелась, помимо необходимых анатомических особенностей и готовности сделать их доступными.
Он посмеялся на это, но задумчиво почесал голову.
– Ну, хорошо, если ей нравятся мужчины, но она не воспринимает их слишком серьезно. И если ей нравится ложиться с ними в постель, это тоже плюс. Ох. – Я наступила на камень и схватилась крепче за его руку, задев кожу, обожженную дегтем.
– Ой, извини. Больно? У меня с собой есть немного мази, которую я могу наложить, когда доберемся до постоялого двора.
– Ох, нет. Просто волдыри, заживет.
Он осторожно потер руку и передернул плечами, как будто стряхивая с себя мысли о боли. Взяв меня под руку, он завернул за угол, в сторону главной улицы. Мы еще раньше решили, что, раз можем задержаться допоздна, остановиться в «Королевской гостинице» Макланахана будет разумнее, чем проделывать в темноте долгий путь до Риверана.
Запах горячего дегтя по-прежнему висел в воздухе в этой части города, вечерний бриз разнес перья по обочинам, где они образовали небольшие сугробы. Время от времени случайное перо проплывало мимо моего уха, словно неторопливый мотылек.
– Интересно, они все еще ощипывают Нила Форбса? – спросил Джейми весело.
– Может, его жена просто наденет на него наволочку и использует как подушку, – предположила я. – Хотя, погоди-ка, у него ведь нет жены. Им придется…
– Назвать его петушком и отправить на двор обслуживать несушек, – закончил за меня Джейми, хихикая. – Из него выйдет отличный петушок, хотя и не в смысле использования своего «петушка» по назначению.
Он не был пьян – у мадам Сильви мы выпили только слабый кофе после инъекций, – но был ужасно уставшим. Мы оба очень устали. Внезапно, в этом состоянии полного изнурения, даже самые глупые шутки стали казаться ужасно смешными; мы шли, спотыкаясь и врезаясь друг в друга, и смеялись над все более и более плоскими шутками, пока от смеха у нас не начало сводить животы.
– Что это? – внезапно спросил Джейми, делая глубокий удивленный вдох. – Что горит?
Горело что-то основательное – в небе, над крышами соседних домов, стояло зарево, резкий запах горящей древесины внезапно перебил вонь от горячего дегтя. Джейми поспешил завернуть за угол, я бежала за ним по пятам.
Горела печатная лавка мистера Симмса. Очевидно, его оппоненты, разочарованные тем, что упустили добычу, решили обрушить свое негодование на его собственность.
Группа мужчин слонялась по улице, так же как сегодня днем. Среди них раздавались крики «тори!», некоторые держали в руках горящие факелы. Новые люди спешили по улице к горящему дому, что-то выкрикивая. Я разобрала только «проклятые виги!», потом две группы смешались в яростной неразберихе кулаков и локтей.
Джейми схватил меня за руку и потянул в ту сторону, откуда мы пришли, чтобы нас не заметили. Мое сердце колотилось, я задыхалась от быстрого бега. Мы нырнули за дерево и остановились, тяжело дыша.
– Что ж, – выдавила я после небольшой паузы, наполненной криками возбужденных повстанцев, – похоже, Фергусу придется найти что-то другое. Я знаю, что лавка аптекаря продается дешево.
Джейми издал невнятный звук, отдаленно напоминающий смех.
– У него лучше выйдет работать в партнерстве с мадам Сильви, – сказал он. – Это занятие не имеет отношения к политике. Пойдем, саксоночка, нам придется сделать хороший крюк.
Когда мы наконец дошли до гостиницы, мы обнаружили Йена на крыльце, беспокойно высматривающим нас.
– Где, во имя всех святых, вас носило? – спросил он строгим тоном, который неожиданно напомнил мне о его матери. – Мы везде тебя искали, дядя Джейми, весь город прочесали от и до. Фергус уже утвердился в мысли, что тебя поймали в этой неразберихе и покалечили или вообще убили. – Он кивнул в сторону печатной лавки, пламя начинало угасать, но зарево было по-прежнему достаточно ярким, чтобы осветить его сурово нахмуренное лицо.
– Мы занимались богоугодными делами, – заверил его Джейми смиренно. – Посещали убогих и немощных, как нам завещал Христос.
– О, ай? – с сарказмом отозвался Йен. – Он еще завещал присматривать за преступниками. Какая жалость, что вы не начали с этого.
– Что? Почему?
– Этот ублюдок Доннер сбежал, вот почему, – сообщил Йен, судя по всему, испытывая мрачное удовлетворение от роли гонца с плохими вестями. – Во время драки, около полудня. Тюремщик решил присоединиться к веселью и оставил дверь закрытой на одну защелку. Засранец запросто вышел оттуда и был таков.
Джейми глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких, немного закашлявшись от дыма.
