– Это Гектор Кэмерон. – Джейми тоже узнал мужчину, он увлеченно смотрел на портрет.
Иокаста вытянула руку, касаясь поверхности портрета, как будто узнавая его через прикосновение.
– Да, это он, – сухо отозвалась она. – Ты не встречал его живым, племянник, не так ли?
Джейми покачал головой.
– Может, всего однажды, но я был тогда совсем ребенком. – Его взгляд блуждал по лицу пожилого мужчины с интересом, как будто он пытался разгадать по портрету, каков был его характер. Подсказки были на поверхности: портрет будто вибрировал, передавая силу личности Гектора.
У мужчины на портрете были крупные кости, хотя кожа и свисала с них, потеряв упругость за годы. Глаза смотрели остро, но один был слегка прикрыт – возможно, веко чуть опустилось из-за микроинсульта, но впечатление создавалось такое, будто это была его привычная манера смотреть на мир – цинично прищурив один глаз в критической оценке.
Иокаста искала что-то в сундуке, ее пальцы быстро касались содержимого, будто мотыльки. Она дотронулась до коробки с миниатюрами и подняла ее, издав короткий ликующий возглас. Она медленно проводила пальцем по краю каждой миниатюры, и я увидела, что рамки были украшены по-разному; квадраты и овалы, гладкое позолоченное дерево, окантовка из серебра, крохотные розетты. Она узнала нужную, достала ее из коробки и рассеянно передала мне, продолжив свои поиски.
На миниатюре тоже был Гектор Кэмерон – но этот портрет был сделан гораздо раньше. Темные волнистые волосы лежали у него на плечах, на одной стороне заплетена декоративная косичка, в которую для украшения были воткнуты два тетеревиных пера в старинном горском стиле. Те же крупные кости были заметны на миниатюре, но плоть выглядела упругой. Он был привлекательным мужчиной, Гектор Кэмерон. Это было его обычным выражением – намеренно или в результате какой-то неприятности при родах, его глаз был прищурен и здесь, хотя и не так сильно, как на позднем портрете.
Мои спекуляции прервала Иокаста, которая положила ладонь мне на руку.
– Здесь девочка? – спросила она, передавая мне другую миниатюру.
Я озадаченно взяла картинку и выдохнула от неожиданности, когда перевернула ее лицевой стороной. На миниатюре была Федра, написанная в раннем подростковом возрасте. Привычный чепец отсутствовал, на волосах был повязан обычный платок, из-за которого вперед выдавался смелый рельеф ее костей. Рельеф Гектора Кэмерона.
Иокаста легонько пнула сундук с картинами ногой.
– Отдай их своей дочери, племянник. Скажи, чтобы рисовала поверху – негоже тратить холсты впустую. – Не дожидаясь ответа, она в одиночестве отправилась в сторону дома, приостанавливаясь только на развилках, ориентируясь по запахам и собственной памяти.
* * *
После ухода Иокасты в сарае повисла мертвая тишина, прерываемая только пением пересмешника на соседней ели.
– Будь я проклят, – сказал наконец Джейми, отрывая глаза от одинокого силуэта тети, который исчез в доме. Он выглядел не столько шокированным, сколько глубоко озадаченным.
– Девочка знала, как думаешь?
– Почти наверняка, – сказала я. – Рабы точно знали; некоторые уже были здесь, когда она родилась. Они сказали бы ей, если бы она сама не сообразила. А я думаю, она была смышленой девочкой уже тогда.
Он кивнул и прислонился спиной к стене, задумчиво глядя вниз на сундук с картинами. Я тоже не чувствовала желания возвращаться в дом. Постройки Риверана выглядели дивно в свете позднего осеннего солнца и светились жидким золотом, угодья были приведены в порядок, и над ними висела аура умиротворения. Из огорода доносились веселые голоса, несколько лошадей безмятежно паслись на выгоне поблизости, а вдалеке по серебристой реке, сплавлялась вниз по течению маленькая четырехвесельная лодка, ее весла поглаживали поверхность стремительно и изящно, словно жук-водомерка.
– И все в природе мило, и только люди злы, – заметила я. Джейми с недоумением посмотрел на меня и вернулся к своим мыслям.
Итак, Иокаста и не помышляла продавать Федру и думала, что Федра об этом знает. Но что именно останавливало Иокасту? Она ощущала ответственность за нее как за ребенка своего мужа? Или это была такая изощренная форма мести – держать незаконную дочь своего мужа у себя в качестве прислуги, горничной? Я пришла к выводу, что эти предположения могут и не быть взаимоисключающими – я знала Иокасту достаточно давно, чтобы иметь в виду, что у нее не бывает простых мотивов.
Солнце уже опустилось низко, и воздух стал свежее. Я прислонилась к стене сарая рядом с Джейми, ощущая, как накопленное в кирпичах солнечное тепло согревает тело, и мне отчаянно захотелось забраться в старую фермерскую повозку и погнать что есть силы обратно на Ридж, оставив Риверан самостоятельно разбираться со своим горьким наследием.
Но записка лежала у меня в кармане и похрустывала от каждого моего движения. ТИБЕ НАДА ПРЕЙЕХАТЬ. Я не могла просто отмахнуться от этой просьбы. И вот я приехала – но что теперь?
Джейми внезапно выпрямился, глядя в сторону реки. Я тоже посмотрела и увидела, что к пристани причалила лодка. Высокая фигура выскочила на берег, затем повернулась, чтобы помочь спутнику выбраться из лодки. Второй мужчина был ниже ростом и двигался немного странно – неумелыми рывками.
– Дункан, – сказала я сразу, увидев их, – и Улисс. Они вернулись!
– Да, – сказал Джейми, беря меня за руку и направляясь к дому. – Но они не нашли ее.
* * *
«БЕГЛАЯ или УКРАДЕННАЯ 31 октября чернокожая служанка, двадцати двух лет, рост выше среднего, приятной наружности, имеет шрам от ожога в форме овала на левом предплечье. Была одета в синее платье и зеленый полосатый передник, белый чепец, коричневые чулки и кожаные башмаки. Отсутствующих зубов нет. Известна под именем Федра. Любую информацию сообщать Д. Инессу, плантация Риверан, в окрестностях Кросс-Крика. Любому, располагающему важной информацией, гарантируется солидное вознаграждение».
Я разгладила помятую листовку, содержащую, помимо прочего, грубый набросок лица Федры, на котором она выглядела немного косоглазой. Дункан бросил пачку этих листовок на столе в холле, когда опустошал карманы после своего прибытия днем раньше, изнуренный и подавленный. Он сказал, что они расклеили объявления во всех тавернах и пабах между Кэмпбеллтоном и Уилмингтоном, попутно расспрашивая всех, кого встречали на пути, – но все тщетно. Федра испарилась, как роса.
– Передай мне джем, пожалуйста. – Джейми и я завтракали в одиночестве, ни Иокаста, ни Дункан с утра не появлялись. Я наслаждалась едой, несмотря на мрачную атмосферу. Завтрак в Риверане был по обыкновению изобильный и включал даже чашку настоящего чая – Иокаста, должно быть, платила за него своему личному контрабандисту целое состояние. Ведь, насколько мне было известно, от Вирджинии до Джорджии чай было достать невозможно.
Джейми в глубокой задумчивости хмурился на такую же листовку. Не сводя с нее глаз, он рассеянно пошарил рукой по столу и, нащупав сливочник, подал его мне.
