– Фу, – выдохнула я.
Мафи мигом сообразила, что спасательная операция провалилась, и громко зарыдала, Маша погладила ее по спине.
– Не плачь, сейчас мы тебя освободим.
– Нужен рычаг, – подсказала Нина Сергеевна, – возьмите длинную доску, положите ее на что-нибудь вроде низкой табуретки, один конец засуньте под шкаф, на второй встаньте. Буфет поднимется, а я выдерну собаку.
– У вас нога сломана, – напомнила Маша.
– Зато руки и голова целы, – напомнила кандидат наук, – бедная псинка так стонет, прямо как малый ребенок. Нет сил ее слушать! Я поползу к шкафу, а вы ищите все необходимое.
Мы с Манюней заметались по дому.
– Хорошо, что Дунечка спит крепко, – радовалась Маша, притаскивая в столовую маленькую табуретку из гостиной.
– Повезло нам с ребенком, – согласилась я, волоча доску из спальни Дегтярева.
Толстяк вот уже год, как хочет прибить ее к стене, превратить в полку, но у него все руки не доходят. Думаю, и не дойдут.
– Главное, вам одновременно встать на деревяшку, – распорядилась кандидатка в няни, она сидела возле попы Мафи и нежно гладила рыдающую псинку.
– Нет, лучше прыгнуть! Импульс будет сильнее, буфет точно поднимется.
– Раз, два, три, – скомандовала Маша и прыгнула на поднятый конец широкой доски, я выполнила тот же трюк, ноги пролетели мимо доски, и я села на нее пятой точкой. Послышался натужный скрип.
– Ура! – закричала Нина. – Собака свободна. Теперь опускайте аккуратно буфет, не бросайте одновременно доску.
Маша прыгнула, меня зашатало из стороны в сторону.
– Беги, падает! – истошно завопила няня, и в ту же секунду темная гора рухнула.
Я зажмурилась и оглохла от грохота и звона разбитой посуды. Потом стало так тихо, что у меня заболела голова.
– Муся, ты жива? – прошептала Маша.
Я открыла глаза, увидела прямо перед собой Марусину голову и прошептала:
– Вроде да. А ты?
– Покойники не разговаривают, – сказала откуда-то сбоку Нина Сергеевна, – раз шевелим языками, значит, мы пока на этом свете. Мафи я успела отпихнуть подальше.
– Чудная картина, как ты мне мила… – произнес незнакомый мужской голос. – «Скорую» вызывали?
– Да, – хором ответили мы.
– Меня зовут Нина Сергеевна Пантина, – завела няня, – я специалист по детскому воспитанию, кандидат наук, автор многих книг. А вас как величать?
– Голос из-под шкафа, – засмеялся мужчина, – сначала выползи, потом побеседуем.
– Мы, хрупкие женщины, не можем самостоятельно поднять дубовый буфет, – продолжала няня. – Вы к нам прибыли один или с коллегой?
– Нас двое, – ответил чей-то бас.
– Мальчики, спасите нас, – попросила я.
– Ну и смена! – загудел доктор. – В одной квартире псих с пистолетом, в другой девка с крокодилом. «Скорую» вызвала, чтобы мы ее аллигатору ногти постригли. Теперь бабы под деревянной фигней и кладбище чашек!
– Забавный денек, – согласился басок. – Дмитрий Владимирович, хватайте фигню слева, я справа. На раз-два. Бабы, отползайте!
Я быстро заработала руками и ногами и вмиг очутилась возле храпящей Черри. Рядом через секунду оказалась Маруся.
– Ау! Кандидат наук, – позвал коренастый черноволосый парень, – давай, шевелись!
– Прошу извинить за неспешность перемещения, – пропыхтела няня, – но у меня, по всей вероятности и если верить диагнозу, который поставила ветеринар Маша, сломана нога. Боль в ней снизила мою обычную прыткость.
– Лечитесь у ветеринара? – уточнил парень в пуловере. – Не доверяете официальной медицине?
– Как вы со сломанной ногой буфет опрокинули? – удивился второй мужик. – И почему вы живы остались-то?
Нина Сергеевна выползла из руин посуды.
– Вот таким причудливым образом сегодня сложились наши судьбы, – философски сказала она.
Маша улыбнулась доктору.
– Здравствуйте, я тот самый ветеринар, который диагностировал перелом. Вы поможете нам буфет поднять?
Глава 10
В районе одиннадцати вечера я вошла в комнату, где обычно жила домработница, села в кресло и завела разговор:
– Нина Сергеевна, у вас нет семьи.
– Именно так, – согласилась дама, – моя жизнь отдана науке и детям.
– Нога у вас сломана, – продолжила я.
– Порой случаются неприятности, но их надо переносить стоически, – заявила Пантина.
– Согласна, – сказала я, – у нас с Машей есть предложение: оставайтесь в нашем доме.
– Благодарствую, – кивнула Пантина, – но жалость унижает человека.
Я изобразила удивление.
– При чем тут жалость?
– Вы решили проявить милосердие, – сказала Нина Сергеевна, – приголубить меня.
– Вовсе нет! – возразила я. – Мы ищем женщину, которая привьет ребенку манеры, научит его правильно пользоваться столовыми приборами и все остальное.
– О да! Хорошее воспитание всегда помогает в жизни, – согласилась моя собеседница.
– Пойдете к нам в няни? – прямо спросила я.
Кандидат наук поставила брови домиком и промолчала.
– Мы вас немного испугали, – вздохнула я, – но на самом деле члены семьи тихие. Просто сегодня суматошный день выдался.
– Шум меня не смущает, – сказала Нина Сергеевна, – я работала десять лет у цыганского барона. Владимир хотел, чтобы двенадцать его детей обрели правильные манеры. Поэтому не допускал к ним никого из своего табора. В вашей семье я себя сегодня прямо как у Володи дома почувствовала.
– Вы согласны? – обрадовалась я. – У нас одна Дуняша. На одиннадцать детей меньше, чем на вашей прежней службе. Жить будете в этой комнате. Зарплату согласны перечислять вам как хотите: наличными, на карточку, все равно.
– Ну… – протянула дама, – уважаемая Дарья… простите, ваше отчество…
– Просто Даша, – отмахнулась я, – отчество старит.
– Вы полагаете? – удивилась Нина Сергеевна.
– Маша или Мария Ивановна, кто из них моложе? – спросила я.
– Первая, – незамедлительно сказала Пантина, – интересно. Никогда не думала об отчестве в таком контексте. Хорошо, Даша. Меня смущает сломанная нога! Во-первых, она в лубке, я по дому не могу передвигаться. Во-вторых, доктор запретил мне на пятку наступать.
– И не надо! – сказала я. – Ден!
В комнату заглянул Денис, сын моей лучшей подруги Оксаны Глод, крестный отец Дунечки.
– Тащить?
– Давай! – скомандовала я.
