Мики Фитц (The Business: вокал):
Мы начали именно из-за Sham. Когда я впервые услышал самые ранние вещи Sham, я подумал: «Мне нравится. Я тоже так могу». Оттуда мы и стартовали. Они задали скинам стандарты. К тому времени мы все стали скинами, скорее даже бутбоями — хулиганами. Наша аудитория по большей части состояла из скинов. Скины и панки дрались — Бог знает почему, но так и было. Именно поэтому у нас были такие вещи, как «Loud, Proud and Punk». Мы пытались объединить эти две тусовки.
Ноэл Мартин:
Гарри Бушелл сказал, что мы были вроде как предшественниками Oi. Лично я так не считаю, разве что мы были больше из рабочего класса. Тогда нас критиковали за аполитичность, но панк изначально был аполитичным. Мы выросли в районах Кингз Кросс и Холлуэй, мы из рабочего класса. Мы пели о том, что знали. Было в этом и немного политики, хотя мы и старались держаться от нее подальше, в отличие от некоторых Oi-групп, которым хотелось треснуть вас по голове. Мы пытались быть более интересными. Смысл можно найти во всем, если захотеть, хотя он может быть и не явным.
Менси:
Лично я не понимаю всех этих разговоров насчет второй волны. Там были хорошие группы. Я не очень понимал, что это такое. На мой взгляд, все это казалось местами движением ультраправых. Мне не нравилась эта эксклюзивность движения белого рабочего класса — лучше было бы это просто движение рабочего класса. Правые хватались за каждую группу, и в этом нет вины самой группы. Иногда они сильно запугивали людей, и группы боялись выступать против них. Я написал эту песню, «England», и ее постоянно понимают неверно. Иногда она вызывает у меня такие эмоции, что волосы на теле дыбом встают или мурашки по коже бегают — это самая странная вещь, которую я написал. Эту песню неверно интерпретировала пресса, разнеся ее в пух и прах. Думаю, я этого не заслужил.
[278]
Йен Браун:
Я несколько раз выступал с Angelic Upstairs и тусовался с ними. Я видел, как они пинали по сцене свиную голову в полицейской каске во время песни «Liddle Towers», и мне показалось, что это очень круто.
[279]
С ними работал мой приятель по кличке Брамми Боб, и я видел их живое выступление в Болтоне, а потом поехал с ними на гастроли, на пять или шесть концертов. Люди считали их Oi-группой, но они точно не были Oi.
А В ЭТО ВРЕМЯ В БЕЛФАСТЕ
Undertones и Clash
ДжонО'Нил:
Мне очень нравятся первый и второй альбомы Undertones. Они хорошо смогли передать то время. Я по-прежнему считаю, что эти песни лучше всего звучат живьем. Мы позволили диктовать нам условия в студии — я бы очень хотел записать все заново. На втором альбоме мы уже чувствовали себя более уверенно, сочиняя песни. Мы все больше углублялись в ритм-энд-блюз и писали такие поп-песни, как «My Perfect Cousin».
Дэмиан О'Нил:
Clash играли много вещей из London's Calling до того, как вышел альбом. Тогда мы впервые услышали «London's Calling», «Armageddon Time», «Wrong 'Em Boyo» и «Guns Of Brixton», да еще и в Америке! Потрясающе! И нас очень хорошо приняли. Нам предложили полноценный тур, пять-шесть недель, только остальные музыканты отклонили предложение, потому что не хотели так долго быть вдали от дома. (Смеется.) Ну что я могу сказать?
С нами все прошло нормально, но Америка не была готова к другим панк-группам. Первый наш концерт состоялся на 10 000 арене. Они отгородили половину, но все равно было потрясающе. Мы не тусовались с Clash потому, что были очень робкими. У Clash был здоровенный гастрольный автобус, а мы следовали за ними в минивэне. Трудно было — мы не высыпались. И все происходило очень быстро. Ближе к концу мы стали разговаривать с ними и тут нам уже уезжать — было жаль.
Гай Трелфорд:
Нам нравились Clash, но у некоторых фэнов настроение стало кислое в 79 году, когда Джо видели в футболке с надписью «H-Block», призывающего вывести английские войска из Северной Ирландии. Вмешиваться в политические разборки Северной Ирландии — дело стремное, как это позже осознал и Джо, когда ему пригрозили расправой лоялистские парамилитаристы, и в результате запланированный концерт в Дерри был отменен. Понятное дело, что многие молодые панки (в особенности из протестантской части населения) были сильно обеспокоены и разгневаны за поддержку их героем ирландских республиканцев и ИРА. Чуть больше года назад Джо купался в лучах славы, говоря об «объединении протестантских и католических ребят на почве любви к панк-року», а тут наш герой вдруг стал сталкивать этих же ребят лбами.
Подобные заявления еще больше осложняли жизнь панков, живших в протестантско-унионистских сообществах, когда лоялисты стали (ошибочно) подозревать всех панков в левых взглядах, симпатизирующих республиканцам. Подозрения усилились, когда через пару лет Undertones появились в Top Of The Pops и Дэмиана увидели с черной повязкой на рукаве в знак уважения к члену ИРА Бобби Сэндзу, объявившему голодовку. И у Джо, и у Дэмиана были свои причины сделать то, что они сделали, и я это уважаю. Но, бля, как же они некоторым из нас усложнили жизнь! В этом я с Джо не согласен, но я уважаю мужика. У него хватило смелости привезти Clash еще пару раз в Белфаст даже после того, как ему угрожали смертью. Некоторые из моих друзей полностью разочаровались в Clash, но я все равно ездил на их концерты в Белфаст, потому что несмотря на их косяки и проколы, (что лишь добавляло им человечности — черт, мы все ошибаемся) они без сомнений были одной из величайших рок-н-ролльных групп нашего поколения.
КАССЕТА ИГРАЛА «POPTONES»
Public Image Limited: Metal Box
Не имеет значения, насколько сильно Джон Лайдон достает людей, все, что ему нужно сделать, это показать два его альбома: один, естественно, дебют Sex Pistols, ставший саундтреком 1977 года, а вторым будет Metal Box группы PiL, доказавший, что со своей когортой, Левином и Уобблом, он был также и прорицателем. Редко в рок-музыке группа музыкантов может двигаться так быстро. От раскаленного добела панк-рока к трем двенадцатидюймовым синглам, запечатанным в жестяные коробки, где даб, фанк, диско, авангард, Can и Captain Beefheart были втиснуты в ошеломительные звуковые ландшафты, абсолютно непохожие на первоисточники. Тяжелый дабовый бас Уоббла и гипнотическая пронзительная гитарная шрапнель Левина потрясали, а сардоническая поэзия Лайдона и его непохожая ни на что манера пения были выше всяких похвал. Пластинка не стала международным бестселлером, но ее влияние ощутимо до сих пор. Это был особенный момент, связавший болтавшиеся вокруг панк-рока концы в разносторонний шедевр, вписывавшийся тем не менее в контекст панка. Большая часть групп постпанка и близко не смогла подойти к его оригинальности.
