Робин Чапекар:
Стюарт не ушел из группы на следующий день, но, возможно, именно тот концерт заставил его уйти в панк. Он здорово изменился, и в конце концов стал панком на 100 процентов. Он избавился от старых шмоток и от себя самого старого. Удачи ему. У него было свое видение того, куда ему хотелось бы идти.
Позже я столкнулся с Гленом Мэтлоком, и он сказал: «Извини, чувак». Он был самым спокойным из всех них. Я сказал: «Нельзя громить одолженный аппарат и пугать всех до усрачки!» Потом я узнал через друзей, что у них не было никакой сломавшейся машины с аппаратурой. Они просто решили вломиться на концерт и все. Я подумал: «Хитрые ублюдки, но какой умный ход!» Pistols были кучкой жуликов на самом деле. Они не были выдающимися. Никто и предположить не мог того, что произошло с ними впоследствии.
Глен Мэтлок:
Мы наделали шуму. Те первые концерты в конце 1975 года — люди просто не понимали, что это было. Они узнавали каверы песен, которые мы играли, типа «Substitute» и больше понимали о том, что мы делали. Люди узнавали мелодию и понимали, что именно мы пытались сделать. Мы изо всех сил старались, чтобы эти песни звучали хорошо.
Малкольм Макларен:
Это не было каким-то специальным планом, играть в арт-колледжах и избегать концертов в пабах. Я просто ненавидел пиво. А это единственное, что ты можешь получить в этих вонючих пабах на англо-саксонской земле. Арт-школы проповедовали благородное стремление к неудаче. Отчасти это было наследие, изложенное Уильямом Моррисом: искусство ради искусства, что мы и попытались сделать, и даже где-то преуспели. Мы сделали уродство прекрасным.
Джин Октобер:
Помню, как-то пришел в Let It Rock, а Малкольм говорит: «Моя группа играет сегодня вечером в стрип-клубе в Сохо». Оно бы мне и на хер не нужно было, честно говоря. Затем кто-то сказал: «Иди в арт-колледж за Альберт-холлом», — и там проходил концерт Pistols. Это было забавно. Вообще-то я подумал, что Джон выглядел достаточно прикольно. У него было маленькое, очень милое лицо. Он очень классно выглядел в тех шмотках. Малкольм одевал их в вещи, которые продавал в своем магазине. Вивьен была их дизайнером, разрабатывая одежду специально для Pistols, все эти большие рубашки багги. Они их не продавали в магазине, просто делали специально для группы. Думаю, у нее была идея обкатать одежду сначала на группе, чтобы потом множество людей по всему миру носили их впоследствии, потому что это были вещи, которые носили Sex Pistols.
9 декабря 1975 года: Sex Pistols играли в Рейвенсборн колледже в Числхерсте, на юго-востоке Лондона. Саймон Баркер, друг Сьюзи Сью, был там и рассказал ей о группе. Они и еще несколько их друзей стали ходить на их концерты регулярно, став впоследствии контингентом Бромли.
Марко Пиррони:
Когда я приходил в магазин, никто не упоминал о группе. Не знаю, насколько в этом участвовала Джордан, если вообще участвовала. Это было просто дурацким увлечением Малкольма. Это не было важным. Потом стали появляться черно-белые фотографии с концертов, и я решил пойти на них. Я даже представить себе не мог, на что они похожи. Джордан сказала: «Тебе нужно сходить в El Paradise. Ты просто должен пойти». Это был стрип-клуб, но классный. Внутрь я прошел бесплатно. Это был настолько мерзкий стрип-клуб, насколько можно себе это представить, и там было всего человек десять. Некоторых я знал — Джордан, Малкольма, Вивьен, Сида — кого-то из группы, и там еще были люди, которых никогда до этого не видел.
Мне Pistols не показались раздолбайской группой. Я подумал, что они очень даже ничего. Они были такими же хорошими, как Supertramp! (Смеется.) Играли ли они невпопад? Вовсе нет. На самом деле их музыка была очень крепкой. Внезапно я подумал: «А ведь я тоже мог бы это делать». И не потому, что они дерьмово звучали, а потому что это было легко. К тому времени я уже мог играть на гитаре. Наверное, к тому моменту я играл даже лучше, чем Стив, но Стив делал это по-своему, и я думал, как играть мне — как Лу Рид или как Мик Ронсон? У Стива явно не было такой дилеммы. Он играл лишь в том стиле, в котором мог играть. Вместо того, чтобы раздумывать над такими вещами, он просто взял и сделал это.
ЛОНДОН ГОРИТ
Где London SS знакомятся с Берни Роудсом
Бернард Роудс был одной из ключевых фигур в панк-роке. Как генератору идей ему не было равных. Изначально он был в хороших отношениях с Малкольмом Маклареном, но потом их пути разошлись и Роудс помог собрать вместе Clash, группу, на которую сильно повлияли его политические убеждения, его идеи и его одержимость стилем. Еще с ним было очень трудно работать, хотя его резкий характер был идеальным для того времени и очень важным в формировании Clash, как великолепной рок-группы, которой они стали. Роудс был полностью осведомлен в том, что происходило в поп-культуре. Трудно определить, где именно начинается, а где заканчивается его влияние, поскольку он очень редко дает интервью.
Мик Джонс:
Мы были на концерте Deaf School. Melody Maker устроили конкурс на лучшую группу года, и победителями стали Deaf School, в которой играл Клайв Лэнгер. Именно на том концерте я и познакомился с Берни. У нас с ним были одинаковые футболки. Я подумал, что он был клавишником, потому что на нем была шляпа — он выглядел как один из музыкантов группы Blue Caps Джина Винсента. Мы были в постоянном поиске музыкантов. Мы разговаривали со всеми, кто выглядел интересно. Мы спросили: «Ты играешь на клавишных?» Он сказал: «Нет… На тебе одна из моих футболок. Я придумал их дизайн». А футболку я купил в Let It Rock.
Тони Джеймс:
Потом мы разговорились. Мы сказали: «У нас группа London SS», — и он вроде как заинтересовался. Конечно, в то время это название было провокационным! Берни сказал: «У моего приятеля есть группа. Она называется Sex Pistols. Молодые ребята, у них рок-н-ролльная группа и они живут в центре Лондона». И он мифологизировал их, что вызвало у нас еще больший интерес. Тогда мы впервые о них услышали.
Мик Джонс:
Я и Берни подружились сразу же. Он как будто знал обо всем, а я не знал ничего. И он так и сказал мне и Тони: «Вы ни хрена не знаете». Он всегда так говорил. Он заставлял тебя по-другому смотреть на вещи.
Тони Джеймс:
Берни был моим кошмаром. Он мог позвонить мне домой. В Твикенхэм, и мне приходилось висеть на телефоне по три часа, замерзая, пока Берни выяснял у меня, почему я не читаю Жана-Поля Сартра. И что я вообще знаю? И почему я не уйду от родителей и не проведу Рождество в обществе проститутки? Будь круче! Я для него был слишком мидл-классовым, совсем ребенком! Берни звонил в мой милый дом в Твикенхэме и говорил: «Мне нужно, чтобы ты пошел в ближайший газетный киоск и купил Gay News или Spare Rib, журнал для лесбиянок. Тебе нужно повзрослеть». Круто, что кто-то мог это делать!
Берни учился с Малкольмом и понимал вещи, о которых я не знал. Самое смешное то, что я брал и читал эти книги! Берни написал мне список книг, и я шел и брал их в библиотеке и читал их все. Это умный менеджмент. Не просто сопровождать тебя по магазинам и одевать в узкие галстуки. Он легко мог сказать мне и Мику: «Вам нужно написать «Anarchy in the U.K.», вам нужна политическая позиция, пишите о том, что происходит перед вашими глазами, не пишите любовных песенок». До сих пор помню, как стоял посреди Прэд-стрит, а Берни орал на нас: «Вы даже не знаете, что у вас за группа. Вы не рассказали мне ни одной новой, ясной вещи. Поумнейте!» И мы знали, что он прав. Мы сказали, что хотели быть как Stones или New York Dolls, а он сказал, что этого недостаточно.
