Мы устроили прослушивание на место нового бас-гитариста. Пришло несколько человек, в том числе и Стив Гарви. Стив сходил в магазин и купил Джону Маеру шоколадку Марс, и мы подумали: «Нормальный парень. Возьмем его вместо того чувака из Smirks!» Стив Гарви был правильным парнем. Он хорошо адаптировался. После его прихода в группу на наши концерты стало ходить куда больше девчонок!
Роб Ллойд:
В туре White Riot мы должны были отыграть только один концерт, а потом они продолжили без нас. Трое из нас поехали в Лестер посмотреть на них. До конца тура оставалсь три-четыре выступления и Гарт тогда еще был в Buzzcocks — он был хорошим парнем, но большой головной болью для группы. После концерта в Лестере его вышибли из Buzzcocks, а поскольку на выступлении в Лестере присутствовало трое из нашей группы Prefects, ребята из Эндейла сказали: «Buzzcocks выходят из тура. Не хотите их заменить?»
Мы позвонили Полу Эпперли, которого с нами не было, и сказали ему: «Мы в гостинице в Лестере и завтра играем в Челмсфорде. Ты не мог бы приехать на поезде и привезти гитары?»
К тому времени Clash уже стали поп-группой. Никто так не торчал от Slits, или Subway Sect, или от нас так, как от них. Мы шли четвертыми в списке, а это значило, что нам как следует досталось от публики. Мы любили специально доставать народ. Когда мы играли в Rainbow с Clash, они с нами обращались как с дерьмом. Мне было ясно, что происходит вечная история — их зазвездило. В Rainbow за кулисами был бар для VIP. Сьюзи Сью и Билли Айдол зашли туда и веселились, а нас туда не пустили. В Челмсфорде на концерт пришел мэр города и их сфотографировали для местной газеты. Я тогда подумал: «Это не то, чего бы мне хотелось», — и свалил оттуда.
День, когда мы вписались в тур, был единственным разом, когда мы переночевали в гостинице, помимо Ramones, конечно. Да, мы ограбили мини-бар, и на следующее утро Берни нам сказал: «Вы выпили алкоголя на 21 фунт, так что сегодня вы ночуете в автобусе.
[196]
У меня было такое наивное ощущение, будто происходило что-то революционное, которое Clash разбили на кусочки. Само по себе это было здорово, потому что в противном случае я бы еще несколько месяцев пробыл бы в шкуре одной из панк-овец. Мы разочаровались во всем этом на ранней стадии нашей «карьеры». Именно тогда мы подумали, что панк-рок был полной профанацией и начали играть такие вещи, как «Going Through The Motions», и пытаться доставать панк-публику, делая что-то другое. Мы снова обратились к музыке, которая нам нравилась до панка.
Нужно помнить, что нам тогда было по шестнадцать-семнадцать лет, и мы были очень наивными. С Subway Sect и Slits у нас сразу сложились хорошие отношения. Оглядываясь назад, я все больше понимаю, что в панк-роке было много позерства. Мы были простыми гопниками, и мне кажется им нравилось притворяться нашими друзьями, потому что наше рабочее происхождение приближало их к улице. (Смеется.) Мне на самом деле нравилась их музыка. Мы хорошо ладили с Палмолив и Subway Sect. Большой проблемой было то, что менеджером Subway Sect был Берни Роудс, который также был и менеджером Clash. Он нас просто ненавидел. Так что напряг постоянно чувствовался. Они пели «No More Rock'n'Roll» и были такими крутыми и альтернативными — они любили глумиться над Clash вместе с нами — однако, я постоянно думал: «А почему это у них один и тот же менеджер?»
Ари Ап:
Мик Джонс постоянно пытался приручить Slits. Он долго нас вел, и Джо там тоже принимал участие — они были кем-то вроде тайных членов группы. До Slits Палмолив встречалась с Джо. Джо очень нравилась идея создания девчоночьей группы, и он поддерживал Палмолив в ее создании. У Палмолив был женский взгляд. А Мик Джонс встречался с нашей гитаристкой, Вив Албертайн. Неважно, насколько были хороши Slits, по мнению Мика Джонса, мы должны были быть простой как алфавит, прямой рок-н-ролльной группой. Когда была написана песня «Typical Girl», Мик Джонс попытался изменить ее по своему вкусу, и если бы у Вив не было ее гениального безумного стиля игры на гитаре, песня могла бы звучать как любая песня Clash. Я на него не наезжаю, он хороший человек, но Мик думал категориями хитовых коммерческих пластинок. Он хотел сделать все традиционно, а мы хотели все делать по-своему, поэтому не важно, что там говорили парни, мы не собирались следовать их советам.
Малкольм был нашим менеджером пару недель. Он был таким умным парнем, который раскрутил Pistols, и хотел сделать то же самое и со Slits. Проблема была в том, что он хотел нас изменить; он хотел быть одним из группы! Он контролировал саунд Pistols — может быть, они его слушали. Он говорил нам, что гитары нужно вывести на первый план, он не хотел, чтобы звук баса был тяжелым. Он говорил: «Бас — не главный инструмент. Бас не должен быть на переднем плане». Ему нужна была женская версия Pistols, хорошо продающийся продукт, но мы уже серьезно ориентировались на выделенный бас.
Именно это и слышно на сессиях у Джона Пила. Именно это и делает Slits уникальными. Никто еще в панк-роке не играл так на бас-гитаре, даже Clash.
У нас был такой регги-бас поверх панк-песни. Если бы мы следовали советам Малкольма, то не было бы того уникального саунда Slits. Печально, что мы разбежались, дело было не в бизнесе, мы просто не могли терпеть вмешательство в нашу музыку.
Стив Диггл:
Джо Страммер сказал, что мы кучка ботаников из Манчестера. Поначалу ему не нравились Buzzcocks, но после тура White Riot Страммер на нас подсел. Он приезжал в Манчестер на концерт Pistols. Мы поехали в гостиницу с Pistols, а за нами рванула куча газетчиков. Мы с Pistols сидели в номере, Джо тоже там был, а газетчики ждали нас снаружи. Мы взяли его с собой в Томми Дакс, и ему там очень понравилось.
[197] Я его потом водил туда несколько раз. «Мне нравится тот паб с трусами!» — говорил он.
Роб Ллойд:
Берни Роудс был отвратительным мудаком! (Смеется.) Уж не знаю, что их связывало с Малкольмом. Ему явно хотелось создать какое-то движение, и ему хотелось, чтобы Clash его возглавили, а его другие группы шли бы за ними. Prefects это было не нужно. Мы не были выходцами из Лондона. Нам не хотелось вращаться в орбите Clash. Мы любили над ними поиздеваться. Мы были ершистыми и не задумывались над тем, что говорили. Мы не особенно жаловали политику, а у них были свои мысли по этому поводу. Для него это все было революционным арт-движением, хотя ему самому хотелось играть в группе, и поэтому мы для него были низшими существами и никогда ему не нравились. Если ты кому-то нравишься, обычно этот человек вызывает и у тебя симпатию, так что происходит постоянное движение. Может, в этом парне и было что-то хорошее, не знаю. Лично я этого никогда не замечал.
