История запомнила Clash и оставила за бортом остальные панк-рок-группы. Очень жаль, однако, что все, кто вырос на панке, помнят Clash, а Stranglers задвинуты историей в сторону. Их влияние было огромным и незаслуженно недооцененным. Их чистая агрессия и оригинальность их музыки, темные завихрения клавишных, ТОТ САМЫЙ бас и те гитарные хуки, комбинированные с боевыми голосами вокалистов-близнецов фронтменов Джей Джей Бернела и Хью Корнуэлла, и все это смешано в один из самых могущественных саундов того периода, что и продемонстрировали высокие продажи их пластинок. Может, они и стали неприкасаемыми для критиков, но люди их любили. А это в панк-роке единственное, что имеет значение.
Джей Джей Бернел:
В ноябре 1976 года мы подписали контракт с United Artists и направились прямо в студию. На UA нас привел Эндрю Лодер, подписавший также Dr. Feelgood. Он хотел записать нас живьем, как альбом Dr. Feelgood Stupidity, ставший Номером Один — возможно, последний концертный альбом, который был столь успешным. Однако, в конце концов мы все же засели в студии TW в Фулхэме. Мы записали большую часть первых двух альбомов на той сессии. Для No More Heroes мы добавили еще несколько песен за лето 77 года. Мы добавили «English Town», «No More Heroes» и «Something Better Change». Все остальное было достаточно хорошо сделано в период первой сессии.
Когда случилась так называемая панк-революция, мы в нее не вписались, что было просто здорово. В общем, лучше быть самому по себе, самому себе хозяином, не быть в обойме, иметь свою индивидуальность, свою свободу. После издания нашего альбома Rattus Norvegicus в начале 1977 года, он оставался в топ-10 целый год.
Алан Эдвардс, наш пресс-агент, помог нам стать такими, какие мы есть, то есть полными противоречий. Хотя у него был сырой материал! Ему не нужно было слишком много придумывать. Хью не было равных в доставании людей. Потом к нам прилепился ярлык сексистов. Стоит только назвать кого-то чмом — это я так просто, навскидку — и тут же тебя называют фашистом или грубияном. Так называемые правильные люди, например, Rough Trade, отказывали нам в распространении наших пластинок за их сексизм и мужской шовинизм — этот ярлык нам мало чем помог, мягко говоря. Это было скорее отражением тех, кто на нас клеветал, чем нас самих, потому что если вы присмотритесь ко всему этому более внимательно, то увидите, что наши тексты были достаточно журналистскими, взглядами на себя как на парней и на время, в котором мы жили. Я думаю, это очень ценно. Мы были честными; мы не защищали избиение женщин. Вот уж не понимаю, как это получилось, что люди восприняли как руководство к действию песню о парне, ударившем свою подружку в определенной ситуации. Думаю, людям хочется видеть то, что им хочется видеть.
Существовала постоянная конфронтация. Такая была жизнь. Нужно понимать, что когда ты сильно толкаешь кого-то, что-то может сломаться, а я не собирался ломаться сам. Умники сказали бы, что, мол, ты поешь об интеллектуальных вещах в этой песне, говоришь о чем-то историческом или генетическом, а в следующий момент ты вдруг становишься грубым и очень злобным. Они считают, что если ты пишешь умные песни, то тебе следует быть очень чувствительным нытиком. В то время насилия было много — все мы бились за аудиторию, и ты не мог дать задний ход, потому что в таком случае ты теряешь всяческое доверие. Мы объединяли эти две вещи, и я не видел в этом никакого противоречия.
Мы цеплялись ко всем. В Глазго я всем, кто был в зале, предложил выйти со мной разобраться, и они быстренько заткнулись. (Смеется.) Кто-то швырнул в меня пивом. Я устроил показное шоу с вытиранием полотенцем, потом выжал его, и сказал: «Кто это сделал? Выходи сюда». Две тысячи человек молчало. «Я же слабак с юга, а вы крутые ребята из Глазго». Никто так и не пикнул.
Мы все достаточно часто принимали в те времена ЛСД. Помню, как однажды вечером Дэйв, я и Хью закинулись кислотой, а Джет для нас был ведущим, поджигал в доме фейерверки и всякое такое (Смеется.) и орал: «Это Дьявол!» Джет употреблял все, кроме кислоты. В какой-то момент ему дали кличку Мистер Пылесос.
Эл Хилер:
1977 год для меня почти весь в тумане: Stranglers были подобны огненной колеснице, несущейся вперед. За тот год они отыграли не меньше 150 концертов, записали два альбома и четыре классических сингла. «Финчли Бойз» старались попасть на все концерты, и под конец я потерял им счет.
В течение лета 77 года мне повезло наблюдать за процессом записи группой Stranglers альбома No More Heroes. Вместе с другими «Финчли Бойз» мы набивались в крохотную студию TW на Пэлэс Роуд в Фулхеме и заворожено наблюдали за тем, как прямо на наших глазах создавался этот легендарный альбом, записанный в течение двух недель. Дух и сущность того времени требовалось запечатлеть и записать очень быстро, и я на самом деле думаю, что Stranglers могли бы записать No More Heroes в мусорном контейнере, если бы у них возникла такая потребность. Еще более впечатляет то, что Stranglers писали весь этот материал будучи постоянно в дороге, и эти песни родились благодаря нашему опыту того периода.
В самом начале своей карьеры Stranglers были потрясающей единицей как в музыкальном плане, так и в своих отношениях с прессой. Джон и Хью защищали друг друга, остальных членов группы или «Финчли Бойз» от любых нападок с бескомпромиссной свирепостью, с которой защищают только своих родных. Когда дерьмо попадало в вентилятор, никогда не возникало вопроса кто прав, а кто нет; все было просто — мы против них.
В 77 году между Хью и Джоном происходило что-то вроде относительно добродушного соперничества, и это отразилось на качестве песен. У них присутствовали свет и мрак, что кажется есть во всех блестящих партнерских союзах сонграйтеров, и их движущей силой было желание переплюнуть друг друга в сочинении потрясающего гитарного риффа или ошеломляющих басовых линий. Что бы там о них ни писали, Джон и Хью уважали друг друга и доверяли друг другу. Помимо динамичного подхода к своей музыке, их соперничающие характеры дополняли друг друга, и они были готовы на все.
Pistols выпустили свой третий сингл «Pretty Vacant» 1 июля. Сочиненная Гленом Мэтлоком мелодия, будучи менее вызывающей по сравнению со своими предшественницами, все же смогла запечатлеть нигилизм панк-поколения в фантастическом поп-гимне. Магазины Boots, Woolwirth, W.H. Smith сняли запреты на продажу пластинок Pistols, и к середине июля группа даже смогла снять промоклип для сингла, показанный впоследствии в программе Top Of The Pops.
16 июля Capital Radio транслирует 90-минутное шоу с названием Punk And His Music, где Джонни Роттен ставил в эфире треки со своих любимых пластинок. Подборка музыки удивила многих: вместо ожидаемых панк-пластинок, в его плей-лист вошли Chiftains, Тим Бакли, Нил Янг и Captain Beefheart, хорошая доза даб-регги и восемнадцатиминутный трек Can «Hallelujah».
Тони Ди:
Я помню, как выделялась «Pretty Vacant». На пластинке она была слишком медленной — живьем это был настоящий ураган. Я тогда впервые подумал: «Это очень важный момент». И «Did You No Wrong» была офигенной песней, хотя и она живьем была намного лучше.
