Так он шел погруженный в свои размышления, пока внимание его не привлек какой-то непонятный звук. Приглядевшись, великий князь заметил, что несколько местных жителей пытаются затащить на повозку рикши довольно большой сверток. Алеше не было дела до китайцев и их груза, поэтому он продолжил было свой путь, но из непонятного свертка явственно донесся сдавленный стон. Поняв, что звук привлек внимание русского офицера, один из грузчиков вышел вперед и попытался решить дело миром.
— Господина капитана, — проговорил он на ломаном русском языке, — ступай своя дорога. Наша ничего не хочет, твоя ничего не надо. Ступай, а!
— Что у вас там такое? — строгим голосом спросил лейтенант.
— Там все наша, там твоя ничего нет.
Отправляясь на бал, Алеша, разумеется, не взял с собой свой револьвер, и единственным его оружием был парадный палаш. Однако трусом он тоже не был, и потому решительно обнажил свой клинок и встал в позицию. Рука одного из китайцев дернулась за пазуху, но другой, по всей видимости старший из них, остановил его. Мерзко улыбаясь, китайцы двинулись с трех сторон на русского офицера, достав из складок одежды кривые ножи. Хотя фехтование никогда не было среди увлечений великого князя, у него были хорошие учителя. Поняв, что схватки не избежать, он не стал дожидаться пока кто-нибудь зайдет за его спину и решительно атаковал. Хунхузы, а сомнений в том, что это именно они уже не было, оказались непростыми противниками и хотя длинна их клинков уступала русскому палашу, ловко двигались, пытаясь достать своего противника. Неизвестно чем бы все это кончилось, но на счастье великого князя их возня и звон стали привлекли, таки внимание патруля. Громко бухая сапогами и не менее громко матерясь, к месту поединка бегом приближались трое солдат во главе с унтером в шинелях и лохматых маньчжурских папахах. Увидев новую опасность, разбойники и не подумав сопротивляться, бросились врассыпную.
— Живы, ваше благородие, — участливо спросил унтер подбежавший первый.
— Спасибо, братец, — только и смог ответить Алеша.
— Совсем обнаглели косорылые, на офицера напали.
— Да, они не то чтобы напали, но какой-то сверток тащили, а оттуда стон, — сбивчиво попробовал объяснить им великий князь.
— Сейчас поглядим, — деловито стал распоряжаться унтер, — Самохвалов, ну-ка разверни сверток!
Солдат немедленно выполнил распоряжение, и их взорам предстало удивительное зрелище. В грязную мешковину была завернута девушка определенно европейского вида. Очевидно, от недостатка воздуха ей стало нехорошо, и она находилась в обмороке.
— Барышня, — протянул с глупой улыбкой солдат, которого унтер назвал Самохваловым, — красивая!
— Ты то, что в этом понимаешь, дурья башка, — оборвал его строгий начальник, — лучше грузите ее в тележку, да отвезем в участок. Там и разберемся, кто такова. Ваше благородие, пожалуйте с нами. Вы, все же, свидетель.
Сказано-сделано, быстро уложив спасенную в «экипаж» солдаты споро покатили его к своему участку. Занеся ее внутрь, стали думать, как оказать помощь не приходящей в себя девушке.
— Надо бы за фельдшером послать, — задумчиво протянул унтер, — да за писарем, протокол писать.
Однако врачебная помощь не понадобилась, лейтенант достал из кармана благоухающий парфюмом платок и поднес к лицу бывшей пленницы. Девушка наморщила прелестный носик, пару раз чихнула и пришла в себя.
— Где я? — спросила она слабым голосом.
— В участке, барышня, — с участием в голосе отвечал ей унтер, — хунхузы, чтобы им ни дна, ни покрышки, схватили вас, да и поволокли незнамо куда. Скажите спасибо, что их благородие мимо проходил и вступился, а то бы…
— Спасибо вам, — пролепетала спасенная, во все глаза глядя на своего спасителя.
— Не стоит благодарности, — мягко отвечал ей Алеша, — вам уже лучше?
— Немного.
— Где вы живете?
— На Купеческой…
— Эко вас занесло, — крякнул унтер, — что же вы гуляете одна в сию пору? Далеко ли до беды!
— Я учительница в пушкинской школе, — стала объяснять девушка, конфузясь, — шла домой, а тут…
— Чего уж там, на грех мастера нет, однако, где Филька писарская его душа, протокол то сам собой не напишется.
— Ой, — всполошилась спасенная, — а можно без протокола?
— Как же без протокола, барышня, — удивился унтер, — порядок есть порядок!
— Понимаете, — почти со слезами на глазах взмолилась учительница, — у меня могут быть неприятности.
— Да какие уж это неприятности, против похищения то!
Совсем уже пришедшая в себя девушка в отчаянии оглянулась и снова встретилась глазами со своим спасителем. Широко открытые карие глаза так просили о помощи, что Алеша не смог остаться безучастным.
— А что, братец, — обратился он к унтеру, — из господ офицеров здесь никого нет?
— Да как же, ваше благородие, нет. Господин подпоручик Сомов, только они отошедши…
— Так может господину подпоручику и знать об сем происшествии не надо?
— Это как же?
— Да вот так, — пожал плечами лейтенант и, открыв портмоне, достал из нее ассигнацию, — это вам за труды на всех, а барышню отправим домой.
— Оно конечно, барышне конфузливо будет в протоколе то, — с сомнением протянул унтер, пристально глядя на красненькую
[9] — впрочем, как прикажете, ваше благородие!
— Ну, вот и хорошо, только надо бы экипаж какой…
— Сей секунд, тут рядом Клим Чугункин жительствует, ломовой извозчик. Экипаж у него, конечно, неказистый, но если не побрезгуете…
Лейтенант не побрезговал и вскоре он и спасенная сидя садились в повозку лохматого как черт Чугункина.
— Может послать, кого из солдат с вашим благородием? — спросил на прощание унтер.
— Не стоит, благодарю за службу!
— Рады стараться! — гаркнули солдаты в ответ.
* * *
Время было позднее, и никто не видел, как рядом с доходным домом на улице Купеческой остановилась телега, доставившая странную пару. Немного растрепанную учительницу земской школы и офицера флота. Алеша первым соскочил на мостовую и предложил спасенной руку. Та с благодарностью приняла ее и покинула неказистый экипаж.
— Ну, вот я и дома, господин лейтенант, — проговорила девушка, немного смущаясь.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — отвечал ей великий князь, — похоже, пора прощаться.
— Да, благодарю вас за все, э…
— Алексей Михайлович, — вспомнил тот, что так и не представился.
— Людмила Сергеевна, — ответила ему девушка, несмело протягивая ладошку.
