– Он был здесь еще минуту назад, а потом ушел. Навел кое-какой порядок у себя в столе, забрал фотографии и свои вещи. Думаю, заодно он решил послушать, что говорят. Задал кучу вопросов о болезни, о новых ниточках. Не знаю, чем он занят, но, кажется, расследование он не бросил. Ладно, вернемся к нашим баранам, я наконец просмотрел список старших сотрудников, которые работали в центре «Plasma Inc.» в Эль-Пасо в восьмидесятом году. Я созвонился с центром, но, если не поехать туда, на место, все становится довольно сложно: они совершенно закрыты для посторонних и не желают делиться информацией.
– В этом есть своя логика.
– Тогда я решил воспользоваться подручными средствами – Интернетом. Вбил одно за другим имена сотрудников, чтобы посмотреть, куда это выведет. Некоторые еще вполне действующие, я даже смог выудить их автобиографии, адреса, фотографии, все что угодно. Потом мне попался некий Рафаэль Мерлин. В Интернете нет подробностей его связи с «Plasma Inc.», но, согласно штатному расписанию, которое ты мне дал, он был одним из сотрудников центра в восьмидесятом. Первый его след появляется в Интернете в две тысячи первом, тогда вышла его статья в онлайновом научном журнале. Этот тип француз, сейчас ему шестьдесят один год. В публикации его представляют как врача, специалиста по редким группам и заболеваниям крови. Он там рассказывает о дрепаноцитозе, лейкемии, болезни Фержоля, синдроме Ренфилда…
– Синдром Ренфилда? Это болезнь Рамиреса.
– На самом деле они наверняка таким образом и встретились. Этот тип, помимо того что является блестящим специалистом, которого приглашают в разные больницы, еще и глава предприятия, связанного с индустрией крови. В две тысячи седьмом он основал французскую компанию «Helikon», которая взяла за образец американскую «Cerberius». Исследования, развитие, куча патентов на высокотехнологичные фильтры, которые подсоединяются непосредственно к контейнерам с кровью.
За последние десять минут Шарко переходил, как капризная погода, из одного состояния в другое. Подавленность, гнев, а теперь – надежда.
– Продолжай…
– Рынок средств безопасности, связанных с кровью, сложный и конкурентный; компания с тремя десятками служащих еле барахтается вот уже четыре года и испытывает финансовые трудности. Фильтры от «Helikon» слишком дороги и считаются не слишком эффективными: дополнительное уменьшение ячеек пропускной сети признано бесполезным, поскольку уже существующие фильтры и так улавливают практически все белые тельца, и со времен коровьего бешенства пока никто не бил новой санитарной тревоги. Короче, никто их не покупает. Но ты понимаешь, к чему я веду?
Да, он понимал. План был кристально ясен: распространить новую болезнь и стать единственным на рынке, кто предлагает технологии, способные замедлить ее течение. Продукцию «Helikon» станут покупать во всем мире, компании светили золотые горы. Коп подумал о разных теориях заговора, связанных со СПИДом – создание его в американских лабораториях с целью проредить мировое население или поддержать фармацевтическую индустрию, – и об аналогичной схеме здесь, только речь шла уже не о теории. Новая болезнь сознательно распространялась с целью личного обогащения, а «Pray Mev» была лишь средством этого добиться.
Голос Жака вырвал его из раздумий:
– Я связался с их конторой, выдав себя за журналиста, и сказал, что хотел бы поговорить с Мерлином, меня перенаправили к некоему Полю Трюдо, заместителю директора. Вот уже два года, как он общается с собственным шефом только по телефону. Он сказал, что состояние здоровья Мерлина начало ухудшаться в две тысячи тринадцатом году, но не пожелал ничего добавить.
– Порфирия…
– Без сомнения. Отец-основатель предпочел держаться на расстоянии, передоверив рычаги управления предприятием своему заместителю Трюдо.
Шарко представлял себе последствия такого решения: порфирия развилась на склоне лет. Как специалист, Мерлин должен был быстро понять, чем он страдает. Вот уже год, как он начал создавать свою секту благодаря услугам Рамиреса и беспрепятственно заражать сеть снабжения кровью. Но болезнь, которая мало-помалу завладела его телом, напрочь уничтожила все мечты. Он превратился в существо с обезображенным лицом, получеловека-полувампира, пораженного скрытым смертельным недугом, таившимся в его генах, и помочь ему можно было только путем похищения невинных людей и переливания их крови. Его судьба переменилась. И речи больше не шло об обогащении или славе. Он был монстром, получившим отсрочку. Внезапный поворот событий, который не помешал ему продолжать действовать, но теперь с единственной целью – разрушительной. Нанести максимальный ущерб, словно в отместку за обрушившуюся на него несправедливость.
Голос Жака:
– В базах на Мерлина ничего нет, кроме двух адресов, значащихся в налоговой: квартира в Шестнадцатом округе и дом в Дьеппе.
Шарко вернулся внутрь здания:
– Пришли мне эсэмэску с адресами, мы туда заглянем. Предупреди Маньена, чтобы судебный следователь был наготове, если понадобится зайти в дом. И разошлите его данные, чтобы он не сбежал. Возможно, у него подложные документы, но с такой мордой вряд ли он останется незамеченным. А пока мы в дороге, держи нас в курсе. И скажи заодно Маньену, чтобы прислал людей сюда, в Нозе, к Уху и его коллеге. Тут настоящая резня.
86
Ван Боксом набрал в грудь воздуха, словно пытаясь загнать продолжение рассказа поглубже в легкие, чтобы потом выдохнуть все разом. Люси и Валковяк не отрывали глаз от его губ.
– В дне пути от деревни, которую я покинул за четыре месяца до этого, наша научная группа разделилась на две части, потому что один из исследователей совсем разболелся и его надо было сопроводить обратно в колонию, – именно эта часть группы позже и сумела поднять тревогу… Когда мы пришли в деревню, племя сороваев было уже уничтожено, хижины сожжены. Повсюду на веревках были развешены головы. Женщины, дети, которых я знал, – это было ужасно. Я и сейчас еще вижу сплетенные трупы в охряной пыли. Множество врагов-банару тоже были убиты в бою, сороваи защищались отчаянно, до последнего. Настоящая бойня.
Он опустил глаза и вздохнул. Люси снова села.
– И посреди этого хаоса – двое детей. Маленькая девочка, не старше пяти лет, бродила, как дикое животное… Имени у нее не было, но вы назвали ее Мев Дюрюэль. И мальчик того же возраста. Они были похожи как две капли воды.
– Близнецы, – едва выдавила Люси.
– Да, близнецы, родившиеся от белого колдуна и медсестры-туземки. Дети джунглей, выросшие на другом берегу реки среди племени банару. Мальчик и девочка.
Люси внезапно осенило: гуру был братом-близнецом Мев Дюрюэль, а следовательно, имел ту же группу крови, пресловутую бомбейскую.
– Дальше начался ад. Вокруг появились серые лица воинов-банару, нас взяли в кольцо. Членов моей команды прикончили ударами каменных лезвий и били, пока их лица не превратились в кровавое месиво. Меня пощадили, но на много дней заперли в бамбуковой клетке, куда просовывали немного еды, только чтобы поддерживать жизнь. Сколько прошло времени? До сих пор представления не имею. Я подхватил какие-то болезни, начал бредить. Видел, как к моим ногам катится голова медсестры. Белый колдун убил мать собственных детей. В нем поселилось зло.
