Он поднес руки к голове:
– Начиная с этого момента у меня остались только обрывки воспоминаний. Сжигают тела… Пытки, крики, потом выстрелы колонистов, которые пришли мне на выручку… Они перебили всех банару до последнего, тоже оказавшись во власти кровавого безумия… Не знаю, почему белый колдун оставил меня в живых. Мы оба приехали в тот район, желая понять, что это была за болезнь, но я думаю, он понял куда быстрее, чем я. Только вот в глубине тех джунглей им овладела какая-то пагубная сила. Вместо того чтобы постараться обнародовать свои исследования и вылечить племена, он создал себе армию убийц, лишенных страха. И царил в крови и безумии…
Молодой дровосек зашел проверить, все ли в порядке. Ван Боксом улыбнулся ему и жестом попросил выйти. К нему вернулась прежняя невозмутимость, и он продолжил:
– Колонисты охотились за ним много дней и в конце концов нашли малышку на берегу реки, в нескольких километрах оттуда, лежащую в грязи. Что до ее брата-близнеца, то он исчез: взял ли его отец с собой? Или они оба погибли? Именно так я и думал… До сегодняшнего дня.
Кусочки пазла складывались. Потерянная малышка-дикарка, родившаяся от изнасилования в девственных джунглях и подобранная иностранцами. Ролан Дюрюэль, живший тогда в колонии, привязался к девочке и забрал ее с собой во Францию. А вот ее брат-близнец… он не умер. Отец, без сомнения, увел его, вывез из Новой Гвинеи и вырастил бог знает как. И малыш превратился в чудовищного гуру, за которым они охотились. Достойный наследник отцовского безумия.
– А мои исследования… все пропало, все было уничтожено. Только эти фотографии да несколько статей, написанных еще до того, как я понял, что это за болезнь, и кое-что, оставшееся в памяти. Одни бумаги, но никаких доказательств, ни одного надежного образца. Когда я вернулся в деревню после того, как меня подлечили в колонии, все тела сгнили, ничего нельзя было сделать, образцов не взять ни у сороваев, ни у банару. «Короба» и ее разновидность окончательно исчезли.
Он поглядел на обоих визитеров:
– Вы говорите, что разновидность «короба́» теперь здесь и распространяется в крови невинных людей. Значит, белый колдун выбрался из джунглей и доставил ее в цивилизованные земли. Он не мог сохранить болезнь, перевозя ее в виде образцов. Я вижу только одно объяснение…
– Он заразил себя сам, – откликнулась Люси.
Ван Боксом кивнул:
– Он нес недуг в себе, чтобы спасти его.
Его зрачки расширились. Теперь он говорил сам с собой, как будто собеседников больше не существовало.
– Он наверняка продолжил исследования в цивилизованном мире, в Америке, Австралии или во Франции, на глазах у своего сына, который в конце концов и принял эстафету. Да, именно так, они обнаружили точно те же симптомы, правильно описали все характерные особенности болезни… А еще мексиканцы, заразившиеся в восьмидесятом. Ребенку из джунглей тогда и тридцати не было. Может, он работал в индустрии крови, один или с отцом… Эксперименты с «короба́» продолжились, но вместо того, чтобы проводить их на обезьянах, как это сделали мы, они использовали нищих рабочих, которые, сдав кровь, уходили с болезнью в своих венах. Люди в качестве подопытных мышей… И все шито-крыто. Он должен был подстроить так, чтобы они обращались только в его учреждение и не распространяли болезнь вместе со своей донорской кровью. Наверняка он наблюдал за каждым зараженным, вел статистику, спрашивал о состоянии здоровья и делал анализы крови…
Люси поняла все. Гуру таким образом создал точный портрет-фоторобот «короба́». Он приручил болезнь. Настоящая невидимая бомба замедленного действия, страшное оружие, которое он мог привезти во Францию в виде простых образцов крови. Люси не знала, чем он занимался между восьмидесятыми годами и сегодняшним днем, но, в конечном счете, это не имело значения: отец вытащил его из джунглей и воспитал в духе своего безумия. Позже гуру наверняка обнаружил, что его сестра-близнец еще жива, – скорее всего, благодаря картинам и статьям в прессе. Вот тогда он и нарек свою секту «Pray Mev» – мрачный привет близняшке и идеальная анаграмма слову Vampyre. Смертоносная машина пришла в действие: через тридцать пять лет после Мексики разновидность «короба́» прокладывала себе путь в новых венах. И на этот раз никаких экспериментов, только разрушение.
Положив руки на подлокотники кресла, ван Боксом поджал губы и устремил взгляд в оконце, выходящее на вершины гор. Он больше не шевелился, целиком уйдя в жуткие воспоминания.
Люси поняла, что беседа окончена.
87
Графитово-серое небо, яркая лазурь моря, молочная белизна мела. Нормандские скалы выступали из волн вечными бастионами, изрезанные чередой веков, изъеденные солью и бешеным прибоем. Ночные бури ушли к востоку, освободив пространство для ослепительных просветов, через которые лучи тут и там пронзали низкий слой последних туч.
Франка и Паскаля ввели в курс последних открытий Люси, и теперь в их распоряжении оказалась большая часть ответов. Оставалось только схватить вожака стаи. Одна бригада обыскивала сверху донизу его квартиру в Шестнадцатом округе, брошенную хозяином. Тревогу объявили по всем направлениям, подключили разные национальные планы перехватов, чтобы отловить монстра. С его лицом и болезнью ему не просочиться сквозь ячейки расставленной сети. Рано или поздно его поймают.
Но зло свершилось, и санитарный кризис, подобный тому, что вызвала кровь, зараженная ВИЧ-инфекцией, неизбежно разразится в ближайшие дни, хлынув по всем медийным каналам.
Машина ехала вдоль скал по асфальтовой дороге, потом за холмом показалась крыша дома, расположенного между обрывом и полем, вынырнув из складок рельефа и деревьев, которые оберегали убежище от нескромных глаз. Отсюда, с высот Дьеппа, открывался потрясающий вид на Ла-Манш. Метрах в десяти, прямо на краю сада, Алебастровый берег распахивал свою меловую пасть, словно стремясь поглотить выстроенное в англо-норманнском стиле жилище. Два копа припарковались у запертых ворот так, чтобы перекрыть выезд любому колесному средству – на всякий случай.
Как и в парижской квартире, вокруг не было ни следа человеческого присутствия: ни одной машины на подъездной аллее, все ставни на окнах закрыты. Шарко подумал, что здесь располагалась запасная резиденция. Трава на участке была невысокой, а значит, ее недавно стригли.
– Похоже, здесь все вымерло, – бросил Паскаль. – Он наверняка уже далеко.
– И все же пошли глянем.
Пройдя направо вдоль решетки, они обнаружили узкий проход, едва ли в метре от обрыва, уходящего в пустоту. Край скалы неумолимо продвигался вперед, разрушая все на своем пути, в том числе и ограды. Близок день, когда все жилище обрушится в море. Робийяр вцепился в руку коллеги, когда у него из-под ноги посыпались камни и исчезли пятидесятью метрами ниже.
Они вернулись обратно на участок, проявляя крайнюю осторожность. Франк замолотил кулаком в заднюю дверь и прижался ухом к створке. Ни звука. Тогда он решил прибегнуть к крутым мерам. Менее чем десять секунд спустя полицейские уже были внутри, с пистолетами в руках.
