Он подошел к телевизору, вытащил дискеты с порнухой.
– Там ты его пытаешь. Нож, прижигание сигаретами гениталий… Ты хочешь, чтобы он выложил все, что знает, до последнего словечка. Но что именно он знает? Чего ты так боишься? После пыток ты извлекаешь артерию у него из руки, выкачиваешь кровь, психопат чертов. Не устроил ли ты себе кровопускание с одной стороны, чтобы ввести его гемоглобин с другой? Да? Но почему ты это делаешь? А дальше срабатывает присущая тебе осторожность, стремление не оставлять следов, и ты превращаешь его в анонима. Ты хочешь стереть его принадлежность к твоему клану… Потом уезжаешь. Признания, сделанные Вилли под пытками, приводят тебя в его дом в Фронтено, и ты там все подчищаешь. Я не ошибся, Рамирес?
Коп вернулся к картинам:
– Почему они так важны для тебя? В чем их тайна?
Следовало немедленно отправить их к научникам и попросить провести срочный анализ. Шарко заедет туда по дороге домой. Он сфотографировал полотна мобильником.
Скрип шин вывел его из задумчивости. Николя так резко рванул ручной тормоз, что, когда колеса замерли, машину еще немного пронесло вперед. Он выскочил из салона:
– Иди сюда!
Сжимая в руке кальку, капитан полиции направился к грузовичку и распахнул задние дверцы. Шарко подошел ближе: коллега казался взвинченным до крайности.
– Рамирес – ловкач, скрупулезный педант, все, что хочешь, но он ничем не отличается от любой извращенной мрази: ему необходимо сохранить следы всего, что он делал. Конечно же, отсюда и слезы в пробирках, но они еще и связаны с конкретными личностями. Эти личности где-то находятся, живые или мертвые. И я думаю, что эта калька укажет нам, где именно.
Он залез в кузов фургончика:
– Он проводил в своем грузовике целые дни, разъезжая по всему департаменту от клиента к клиенту. Он здесь ел, здесь же наверняка отдыхал после обеда. Грузовичок – его второй дом.
Он указал на карту департамента Ивелин, висящую слева на внутренней переборке кузова:
– Я ее видел, когда возвращался сюда с Люси, чтобы найти вторую отметину от пули, но тогда у меня в голове не щелкнуло. А ведь все очевидно. Зачем бы типу, который пашет в Эсоне, вешать у себя карту Ивелина? Посмотри, Франк. Тут и пруды, и леса.
Теперь и до Шарко начало доходить. Николя развернул кальку и, чувствуя комок в горле, наложил ее на висящее изображение того же размера, зафиксировав с помощью скрепок, специально прицепленных к каждому углу карты, чтобы два листа совпали.
Тринадцать точек распределились по всему Ивелину, заняв свое точно определенное место среди зеленых массивов или водоемов. Всякий раз это был глухой угол, вдали от дорог и жилищ. Леса, озера, пруды.
– Уверен, мы их заполучили, – выдохнул Николя. – Все тринадцать. И судя по расположению, судьба им выпала незавидная.
Франк сел, прислонясь к ледяной переборке. На этот раз – никакого вранья или притворства. Только отвращение и усталость.
Значит, это никогда не кончится.
Смерть улыбалась им в этот момент и на пороге своего гостеприимного дома широко распахивала объятия: их ждали тринадцать гостей.
35
Они решили приступить к первым поискам на следующий день с самого утра и начать с той части регионального парка Верхнего Валле-де-Шеврез, где, судя по карте, имелись четыре пометки внутри периметра километров в десять. Первая из них была расположена прямо в середине пруда недалеко от деревни Шуазель, три другие находились севернее, в гуще леса. Карта Рамиреса была достаточно точной, чтобы очертить зоны поисков кругами в сотню метров диаметром.
После большого совещания накануне, когда каждый коп изложил всей группе результаты своих изысканий, Грегори Маньен получил монополию на все ресурсы, необходимые для проведения широкомасштабной операции. Полицейские, собаки, поисковое оборудование (в основном металлоискатели), ныряльщики…
В это осеннее воскресенье развертывание столь внушительных сил не осталось незамеченным. Местная пресса следовала по пятам, и, хотя полицейским было приказано не выдавать на данный момент никакой информации, сложно было солгать относительно причин подобной операции. Медийная волна должна была прокатиться по социальным сетям уже через несколько часов.
В семь десять утробный лай разнесся между стволами деревьев, как в утро большой охоты, в то время как ряды сапог мерно продвигались вперед, шагая в ногу. Если где-нибудь имеются запахи негашеной извести или человеческих тел, бладхаунды с их сверхразвитым чутьем непременно обнаружат источник.
Пока Джая занималась близнецами и худо-бедно управлялась с юным Янусом, Франк и Люси ждали на берегу пруда, засунув руки в карманы курток и доверху застегнув молнии. Белое солнце, перерезанное стволами деревьев, едва оторвалось от горизонта. Полотнища тумана стелились над серой поверхностью, под которой исчезали люди в неопреновых комбинезонах, утяжеленных баллонами с дыхательной смесью.
Люси Энебель следила за пузырьками воздуха, не говоря ни слова. Возможно, их команда с Орфевр, 36, вот-вот обнаружит одно из худших преступлений последних лет. Тринадцать тел, спрятанные в лесах и озерах Ивелина, – возможные жертвы одного и того же палача. Тринадцать человек, которые исчезли однажды и никогда больше не давали знать о себе ни родственникам, ни друзьям. Их данные наверняка затерялись в картотеке среди десятков тысяч других. Тринадцать жертв, которых, видимо, не связали друг с другом ни одно расследование и ни один дознаватель.
Люси все никак не могла осознать, что именно она оказалась у истоков этой истории. Достаточно было одного звонка ее тети, чтобы все закрутилось, – так взмах крыльев бабочки в Англии вызывает цунами в Таиланде. Сколько еще времени Рамирес продолжал бы убивать, не будь того звонка? Сколько оказалось бы новых жертв? И поймали бы его однажды?
Она постоянно возвращалась мыслями к признаниям Франка, к жизням убийц, которые он отнял когда-то. Она представила себя в подвале Рамиреса, один на один с ним, но только с ясным пониманием, сколько гнусностей тот натворил. С позиции силы, имея возможность нажать на спуск. Сделала бы она это при таких обстоятельствах, если бы у нее был выбор?
Лай усилился, смешавшись с отдаленными громкими голосами. Оба копа поняли, что их коллеги, углубившиеся в лес, что-то нашли. Возможно, природа вернула первое тело.
Головы в масках показались на поверхности воды и поплыли в сторону полицейских. Ни пляж, ни берег не давали легкого доступа к пруду, окруженному стеной растительности высотой в метр. Один из ныряльщиков вытащил изо рта загубник:
– Там какой-то тюк, но по виду здорово нагруженный. Поднять будет непросто.
Его коллеги расположились между ним и берегом, пока он оставался на месте, поддерживая их находку. Показался большой куль, перевязанный толстыми веревками и зеленой проволочной сеткой. Ныряльщики образовали цепочку и с помощью двух полицейских сумели подтянуть находку к берегу. Судя по илу и водорослям, облепившим пластик и связочный материал, лежала она в воде не со вчерашнего дня.
