След, ведущий в «B & D бар», окончательно исчерпал себя, ни один член «Pray Mev» или «черный лебедь» туда больше и носа не покажет. Зачем его туда понесло? Что он надеялся обнаружить такого, чего мог не заметить Жак?
Конечно, он рисковал засветиться, но на самом деле ставка была еще выше: его здоровье. Эти «черные лебеди», которые трахались по первому слову и заигрались с переливанием крови, наверняка были разносчиками заразы.
Он взял маленький пакет кокаина и засунул в карман – чтобы было чем взбодриться на случай внезапного упадка духа, – а остальной запас просто убрал в аптечку, не заморачиваясь лишними предосторожностями. В любом случае дома у него больше никто не бывает. Он наткнулся на свое отражение в зеркале. Конечно, он внушал себе отвращение и каждый день давал зарок завязать. Но разве все алкоголики и наркоманы мира не думают так же, как он?
На кухне он промыл рот ментолом, проглотил кофе, запив им таблетку болеутоляющего, которая заменила сахар, и поставил стакан в раковину, где уже скопилась гора посуды. Легкая головная боль, которая исчезнет минут через десять, как и вся эта кошмарная ночь.
Он приехал в Управление в одиннадцать с чем-то. В их «опен спейс» сидели только Робийяр и Шарко, уткнувшись носом каждый в свой монитор. У Шарко были черные круги под глазами – лишнее доказательство, что годы берут свое. Скверная ночь у него тоже, по всей видимости. И что он здесь делает, приклеившись задницей к стулу? Он должен бы, по своему обыкновению, метаться между прозекторской, квартирой Мелани Мейер и прочими местами, имеющими отношение к преступлению. Как настоящий бешеный пес. А что с ним сегодня? Совсем на него не похоже, возраст его не красит.
Мужчины обменялись взглядами, но без единого слова и впервые за долгие годы не пожали рук. Официальный разрыв.
Попивая кофе, Николя погрузился в дело, присланное Бюро, касательно исчезновения Летиции Шарлан. Одни пустышки, не за что зацепиться: сообщение об исчезновении поступило двенадцатого мая, расследование поручено комиссариату Атис-Мона, четыре дня спустя передано в Бюро. Ни одного следа, пока не объявился некий Анатоль Кодрон. Полицейский, недавно вышедший в отставку, по всей видимости, продолжил расследование по собственной инициативе, сверившись, с помощью коллеги из комиссариата Атиса по имени Симон Кордюаль, с базой регистраций, а затем с базой правонарушений. STIC содержал данные о том, что Рамирес сидел в тюрьме за попытку изнасилования.
Дальнейшее Николя уже знал: Кодрон отправляет сообщение в Бюро, обращая внимание на то, что грузовичок субъекта по имени Жюльен Рамирес, ранее уже осужденного за попытку изнасилования, был замечен двадцать третьего апреля и второго мая, в первой раз – на улице недалеко от дома Верже, а второй – недалеко от молодежного центра, где девушка проводила свободное время. После чего Рамиреса допрашивают как простого свидетеля, и он предъявляет железобетонное алиби на ту половину дня, когда девушка пропала.
Капитан закрыл досье, наметив в голове две задачи. Для начала – нанести визит семейству Верже и попытаться выяснить, что собой представляла Летиция. Почему Рамирес или его сообщник выбрал именно ее? Было ли что-то особенное в ее отношении к крови? Имела ли она сатанистские склонности? Посещала группу? Могла ли она быть, как предполагал Шарко, «черным лебедем», или же ее исчезновение объясняется простым фактом, что она с Реюньона?
И во-вторых, надо будет допросить того отставного копа, у которого может оказаться важная для расследования информация.
Позвонив по первому номеру, он договорился о встрече с Кристель Верже. Шарко за своим компьютером весь обратился в слух, он подмечал каждое движение коллеги, то, как он прищуривал глаза, читая дело… Он услышал, как тот звонит на мобильник Анатоля Кодрона, чей номер значился в досье Бюро. Увидел, как тот повесил трубку, полез в Интернет, позвонил в комиссариат Атиса в поисках связи с бывшим копом.
– Вот черт! Сердечный приступ… в июле… ладно, спасибо…
Шарко увидел, как тот вздохнул, вешая трубку, и это согрело ему сердце после ужасной ночи. Теперь, узнав о смерти Анатоля, Белланже, возможно, оставит этот след? Не поедет к тете Люси?
Маньен ворвался вихрем, прижимая мобильник плечом, и, не прерывая разговор, положил пухлую пачку листов на стол Робийяра. Он едва заметил присутствие трех копов. У Шарко сердце подступило к горлу, когда он увидел, как его мускулистый сослуживец пододвинул к себе досье. Шарко встал и краем глаза глянул на пачку: на первой странице большими черными буквами было написано «Окружной суд Бобиньи».
Он заперся в туалете и саданул кулаком по стене.
Когда он вернулся в кабинет, Николя уже надел куртку и, конечно же, пролистывал досье, стоя у стола Робийяра. Франк вернулся на свое место с горячим желанием всадить ему пулю между глаз. Судя по тому, как Белланже вглядывался в страницы, нахмурив брови, и косил в его сторону, не поворачивая головы, все могло взлететь на воздух в любую секунду.
Николя закрыл досье окружного суда, постоял немного, потом глянул в упор на Паскаля:
– Отвезешь меня? Едем в приемную семью Летиции Шарлан…
Робийяр, удивленный просьбой – обычно его коллега предпочитал одинокое плавание на такого рода заданиях, – в результате кивнул и поднялся. Прежде чем выйти в коридор, Белланже взял под мышку всю стопку бумаг, одарил Шарко взглядом, раскаленным, как уголь, после чего оба копа испарились.
54
Николя подождал, пока они не проехали бульвар Распай и не свернули на автостраду А6b в направлении Атис-Мона, прежде чем заговорить с Паскалем о том, что не давало ему покоя последние минуты.
– Ты в курсе, что Рамирес страдал самовампиризмом, когда был помоложе? Он пил собственную кровь.
– Да? А ты откуда знаешь?
– Откуда я знаю… В том-то и вопрос, и я думал, что ты уже в курсе.
– Ни сном ни духом.
Николя двинул подбородком в сторону пачки, лежащей на приборной доске:
– Я просмотрел досье, там все написано. Говоря откровенно, с Шарко происходит что-то странное. Вчера он упомянул об этом самовампиризме, но утверждал, что информация от тебя или от Люси, а вы, наверно, прочитали в досье. И выглядел смущенным. Откуда он мог знать, если документы пришли только сегодня?
Робийяр распечатал клубничный леденец без сахара и засунул в рот.
– Ну, увидел где-нибудь, уж не знаю… когда рылся у Рамиреса?
– И ты, и я об этом бы знали. И потом, это ж из области психиатрии, то есть конфиденциально, да и прошло лет пятнадцать. Нет, нет… Думаю, он соврал.
– С какой стати ему тебе врать?
– Не знаю. Можешь позвонить в окружной суд Бобиньи и узнать, не запрашивал ли кто-нибудь раньше это дело?
Робийяр позвонил, повесил трубку:
– Мужик из архивного отдела перезвонит мне после полудня. Не стоит на них слишком давить.
