Со своего места Паскаль указал клубничным леденцом на верхнюю часть доски:
– А Мев Дюрюэль? Ее картины? А аквалангист в «Океанополисе»? И пострадавшие в аварии? А еще эта история в Мексике, о которой ты говорил? И как это вписывается в твое уравнение?
– К сожалению, многое еще не ясно, но я думаю, что кровь является связующим звеном между джунглями, Мексикой и сегодняшней Францией. Маркус Мальмезон сейчас наводит справки, чтобы попытаться определить, какой именно из центров сбора крови мог заразить мексиканских рабочих в начале восьмидесятых годов.
Он потряс своим мобильником:
– Я также позвонил исследователю крови, чтобы узнать, насколько он продвинулся, выясняя, что общего связывает тех троих пострадавших при несчастных случаях. Когда я попросил узнать, не являются ли эти трое тоже донорами, как мексиканцы, он меня перебил: кое-что обнаружилось, но он не желает говорить об этом по телефону. Как только закончим собрание, я поеду к нему.
Маньен указал на Робийяра:
– Отлично. Что у нас есть на Венсана Дюпира?
Здоровяк сжал челюсти, глядя на шефа так, будто готовился его укусить. После ухода Николя атмосфера в команде была напряженной. Сотрудники ненавидели свое непосредственное начальство, но тот легко к этому приспособился.
– Ты что, оглох от постоянного сосания своих клубничных леденцов?
Легким движением головы Шарко послал Паскалю знак не обращать внимания. Дух мятежа витал в помещении. Люси отмалчивалась. Робийяр решительно засунул леденец в рот и заговорил:
– Пока что немного. Его почта действительно приходила на ферму, значит там его официальный адрес, но, как и у Рамиреса, нет никакого компьютера, и GPS-навигатор в машине пустой. Мобильник у него самой простой модели, по нему можно только звонить и отправлять сообщения. Сим-карта предоплаченная. Мы нашли всего одну эсэмэску, которую он отправил перед тем, как умереть: «Кровотечение». Я отправил запрос операторам относительно номера получателя, но боюсь, что и там предоплаченная карта и мы ни черта не получим.
– Судя по счетам, которые я нашел, он был разнорабочим в больнице Санса, – добавил Жак. – Уборка, вынос мусора и прочее в таком роде. Они ничего не заподозрили, судимость не проверяли. Можно предположить, что оттуда он и таскал медицинское оборудование для переливаний крови.
Шеф слез со стола и подошел к доске, встав рядом с Шарко. Он ткнул пальцем в слово «гуру-vampyre», от которого вниз отходили стрелки, образуя иерархическое дерево: на следующем уровне Дюпир и Рамирес, еще ниже анонимные члены «Pray Mev», помеченные крестами.
– «Кровотечение», потому что была отломана самая толстая ветвь дерева. Монстр ослаблен и поневоле выйдет из леса.
– Вот этого я и боюсь, – заметил Франк. – Он ощущает свою уязвимость. Мы должны ожидать мощной реакции с его стороны. В прошлом уже были примеры: когда секты чувствуют, что их прижали, это всегда плохо кончается.
– Но, по крайней мере, это ставит точку. – Он хлопнул в ладоши. – Ну, за дело!
Шарко взял пиджак и подал знак Люси легким движением подбородка. В тот момент, когда шеф заходил в кабинет, Франк твердой рукой придержал дверь и вошел вслед за ним. Подруга должна была ждать его внизу.
Он прикрыл за собой дверь. Начальник устроился в кресле и прикурил свой бычок. Молча выпустил клуб дыма, сделавший его лицо еще более серым и суровым. Прищурил глаза за дымовой завесой:
– Шарко спешит на выручку товарищам… Знаешь, о тебе стоило бы написать книгу. Я так и вижу название: «Как комиссар однажды стал лейтенантом». Миленько, не находишь? Шарко, вернувшийся на тротуары, лишь бы соскрести грязь с наших улиц. Защитник вдов и сирот. Кстати, я так и не понял, почему ты всегда отказывался вступать в профсоюз. Ты же подходишь по всем статьям.
– Политика меня не интересует.
– А должна бы. Именно политика превращает назначение на высшие полицейские должности в игру «кому не хватит стула». Белланже был бешеным псом, его следовало остановить, пока он не вляпался по-крупному. Я не хочу бесславно закончить карьеру из-за выходок героя-любовника.
Шарко подошел ближе и уставил указательный палец в стол:
– Существуют и другие методы. Мы и так задыхаемся от работы, а ты на всем скаку выбиваешь члена команды. Напряжение в группе растет. Мы все тянем из последних сил.
– Что и делает вас лучше как копов.
– В первую очередь это делает нас копами на грани срыва.
– Нас поддержат бригады Жубера и Карлье. Я сам прослежу, чтобы вместо Белланже взяли другого, если ты именно этого хочешь. Кандидатов полно. Например, молодой Мишо, он работает в комиссариате Первого округа.
Он подтолкнул папку к Шарко:
– Взгляни. Служебные характеристики безупречные. Немалые заслуги.
Шарко не удостоил бумаги и взглядом:
– Он кто тебе? Племянник?
Маньен изобразил усталую улыбку:
– Не стоит так к этому относиться. Особенно тебе. Не забудь, за тобой водится пара старых грешков. И не так уж вокруг тебя все чисто, достаточно дать ход кое-каким закрытым делам. А поэтому выметайся из моего кабинета и ступай работать.
Шарко испытывал жуткое желание заехать ему кулаком в морду, но сохранял самообладание: Маньен только того и ждал. И речи не могло быть, чтобы накликать стервятников из инспекции на свою голову, особенно сейчас. Он развернулся и хлопнул дверью с такой силой, что едва не сорвал ее с петель.
Стены задрожали по всему этажу.
71
Джереми Гарит расхаживал по первому этажу здания А университета Кюри, уставившись в пол и зажав в руке банку с колой, настолько погруженный в свои мысли, что увидел полицейских только в последний момент, чуть на них не наткнувшись.
– А, вот и вы. Идите за мной.
Не добавив ни слова, он привел их в кабинет и плотно закрыл дверь. Потом уселся на свое место, предложив полицейским устраиваться.
– Я предпочел поговорить с вами лично, а не по телефону. Думаю, я нашел связь между тремя жертвами. Вы говорили о крови, о донорстве и были недалеки от истины.
Он выложил перед собой три фотографии, очевидно найденные в Интернете или в прессе:
– Подведу итог. Вот она, Кароль Муртье, получила удар черепицей по голове восьмого марта тринадцатого года. Выехала на встречную полосу автострады в июне четырнадцатого, то есть год и три месяца спустя.
Он указал на лицо в середине:
– Он, Фредерик Рубенс, отрезал себе руку на заводе, где работал, восемнадцатого января четырнадцатого года в Ивето. Упал со скалы десять месяцев спустя, в ноябре четырнадцатого. И вот он, Тома Пино, стал жертвой автобусной аварии в августе тринадцатого. Добровольно порезал себе руку в полном акул аквариуме в марте пятнадцатого, то есть через полтора года. Места, даты и обстоятельства – все различается, но результат одинаковый: безрассудный поступок, приводящий к трагедии. Я искал во всех направлениях, ничего не находя, а потом сосредоточился на исходном инциденте, вследствие которого все трое оказались в больнице. Я связался с врачами, которые их лечили в различных медицинских учреждениях. И наконец нашел нечто общее. Кровь – как вы и предположили недавно по телефону. Связующим звеном была кровь. Только эти трое были не донорами, а реципиентами.
