Холм Висеньи Эйенис сменил на саму Висенью. Она встретила его на берегу знаменитой речью:
«Ты глупец и тряпка, племянник. Посмел бы кто-нибудь говорить так с твоим отцом! У тебя есть дракон; садись на него, лети в Старомест и преврати Звездную септу во второй Харренхолл. Сам не хочешь, так мне позволь: я охотно поджарю за тебя тушку святого отца. Вхагар стареет, но огонь его все так же горяч».
Эйенис не послушал тетку и предписал ей жить в башне Морского Дракона, никуда оттуда не выходя.
К концу 41 года против короля восстала чуть ли не вся страна. Четыре мнимых короля, заявивших о себе сразу после смерти Эйегона Завоевателя, казались малыми детьми по сравнению с этой новой угрозой: нынешние повстанцы почитали себя солдатами Семерых, ведущими священную войну против безбожных тиранов. Десятки лордов по всему Вестеросу спускали королевские флаги и становились под знамя Звездной септы. Сыны Воина охраняли все ворота Королевской Гавани, решая, кому войти в столицу и кому выйти. Строительство Красного Замка прервали, разогнав всех рабочих. Честные Бедняки перекрывали дороги, требуя у путников отчета, за кого те стоят – за веру или за порождение зла. Они же толпились у ворот замков, пока их лорды не отрекались публично от Таргариена. Принц и принцесса, прервав свою поездку, укрылись в замке Кракехолл. Посол Железного банка, приехавший в Старомест для переговоров с Мартином Хайтауэром, новым лордом Высокой Башни и Голосом Староместа (лорд Манфред, отец Мартина, скончался несколькими лунами ранее), писал в Браавос, что верховный септон есть «истый король Вестероса во всем, кроме имени».
Новый год застал короля Эйениса все на том же Драконьем Камне, больного страхом и нерешительностью. В тридцать пять лет от роду он казался шестидесятилетним старцем и страдал, по словам великого мейстера Гавена, поносом и спазмами в животе. Королева Висенья, видя, что мейстерские средства не помогают, взялась ухаживать за королем самолично. Эйенису как будто сделалось лучше, но тут пришла весть, что замок Кракехолл, где нашли убежище его дети, осажден толпами Честных Бедняков. Король, услышав об этом, скончался три дня спустя.
Эйениса Таргариена, как и его отца, сожгли во дворе замка Драконий Камень. На погребении присутствовали его сыновья Визерис, двенадцати лет, Джейехерис, семи лет, и пятилетняя дочь Алисанна. Королева Алисса пропела смертную песнь. Погребальный костер зажгла Ртуть, дракон покойного короля; по некоторым свидетельствам, ему помогали в этом Среброкрылый и Вермитор.
Королева Висенья через час после кончины племянника села на Вхагара, улетела на восток за Узкое море и вернулась с сыном своим Мейегаром верхом на Балерионе.
На Драконьем Камне Мейегор остановился лишь затем, чтобы надеть корону – не золотую с ликами Семерых, а отцовскую из валирийской стали с рубинами. Корону на него возложила мать, и принц в присутствии многих лордов и рыцарей провозгласил себя Мейегором из дома Таргариенов, первым этого имени, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, лордом Семи Королевств и Хранителем Государства.
Один лишь великий мейстер Гавен осмелился подать голос против. Согласно закону о престолонаследии, принятому самим Завоевателем, Железный Трон должен перейти к Эйегону, старшему сыну Эйениса, сказал престарелый мейстер. «Железный Трон перейдет к тому, кто может его удержать», – ответил Мейегор и тут же казнил Гавена, отделив его седую голову от туловища одним ударом Черного Пламени. Королевы Алиссы с детьми на коронации не было. Сразу же после сожжения тела Эйениса они отплыли в замок ее лорда-отца на Дрифтмарке. Мейегор, узнав об этом, пожал плечами и отправился со своим мейстером в Палату Расписного Стола диктовать письма лордам Вестероса, великим и малым.
В тот день из замка вылетели сто воронов, а назавтра в воздух поднялся сам Мейегор. Сопровождаемый матерью верхом на Вхагаре, он пересек Черноводный залив. Сотни жителей Королевской Гавани, завидев в небе драконов, бросились прочь из города, но все ворота были заперты наглухо. Сыны Воина готовились оборонять городские стены, недостроенный Красный Замок и Памятную септу на холме Рейенис, Таргариены же подняли свой штандарт над холмом Висеньи и призвали к себе всех верных сторонников. На зов откликнулись тысячи. Отныне их король Мейегор, объявила Висенья. «В нем течет подлинная кровь Эйегона Завоевателя, брата моего, возлюбленного и мужа. Всякий, кто хочет оспорить его право на престол, пусть выйдет против него с оружием».
Сыны Воина не замедлили ответить на вызов. Семьсот рыцарей в серебристой броне спустились с холма Рейенис во главе с капитаном сиром Дамоном Морригеном по прозванию Дамон Верный. «Не будем тратить слов, пусть дело решат мечи», – сказал ему Мейегор. Сир Дамон, убежденный, что боги даруют победу правому делу, согласился, сказав: «Выставим каждый по семь бойцов, как делалось когда-то в Андалосе. Найдется ли у тебя шесть соратников?» Королевская Гвардия Эйениса осталась на Драконьем Камне, и Мейегор был один.
«Кто хочет сразиться вместе со своим королем?» – спросил он, обращаясь к толпе. Все сделали вид, что не слышат, ибо доблесть Сынов Воина была всем известна. Вызвался только один человек – не рыцарь, а простой латник по имени Бобовый Дик. «Я всю жизнь был солдатом короля, им и умру», – сказал он.
Лишь тогда вышел вперед первый рыцарь. «Этот бобовый стручок нас всех посрамил, – вскричал он. – Неужто здесь не осталось истинных рыцарей?» Был это не кто иной, как Бернарр Брюн, убивший Харррена Рыжего и посвященный в рыцари самим королем Эйенисом. Пристыженные им воины начали откликаться. Имена четверых, отобранных Мейегором, навсегда вписаны в историю Вестероса: сир Брамм из Чернолодья, межевой рыцарь; сир Рейфорд Росби; сир Гай Лотстон, он же Гай-Обжора; сир Люсифер Масси, лорд Плясунов.
Имена семерых Сынов Воина также известны: сир Дамон Морриген (Дамон Верный), капитан ордена; сир Лайл Бракен; сир Харис Хорп по прозванию Харри Мертвая Голова; сир Эйегон Амброз; сир Дикон Флауэрс, Бастард из Медовой Рощи; сир Виллем Скиталец; сир Гарибальд Семизвездный, рыцарь-септон. Дамон Верный, как гласит летопись, прочел молитву, прося Воина даровать силу правым, королева Висенья дала знак, и бой начался.
Первым пал Бобовый Дик, сраженный Лайлом Бракеном пару мгновений спустя, но после этого ничего нельзя утверждать достоверно. В одной летописи сказано, что из вспоротого живота Гая-Обжоры вывалилось сорок непереваренных пирогов; в другой читаем, что сир Гарибальд Семизвездный сражался, распевая при этом гимн. Несколько очевидцев пишут, что лорд Масси отсек Харри Харпу руку; по словам одних, Харп перекинул свой боевой топор в левую и вогнал его Масси между глаз, по словам других, он погиб на месте. Битва то ли длилась несколько часов, то ли закончилась очень скоро. Все, однако, согласны с тем, что бойцы дрались доблестно, и вот Мейегор остался один против Дамона Верного и Виллема Скитальца. Король бился Черным Пламенем, и оба его противника были тяжело ранены, но жизнь его, в чем сходятся и певцы и мейстеры, висела на волоске. Сир Виллем, уже падая, нанес ему страшный удар по голове. Все думали, что Мейегору конец, но Висенья, сняв с сына разбитый шлем, воскликнула: «Король жив!»
