Вермитор, облетев все его стоянки, врага не нашел, но сжег их дотла. Воины лорда Робара принуждены были бросить своих лошадей и продолжать подъем по козьим тропам, по крутым склонам, через пещеры, а невидимые люди Стервятника сбрасывали на них камни с вершин. Пока штормовое войско наступало с востока, лорд Саймон Дондаррион с небольшим отрядом марочных рыцарей перекрыл Стервятнику отход с запада, а Джейехерис командовал ими сверху, передвигая как некогда игрушечных солдатиков в Палате Расписного Стола.
Врага в конце концов обнаружили. Первым попался Борас Баратеон, знавший горные тропы не так хорошо, как дорнийцы. С людьми его штормовые солдаты расправились быстро, а к сошедшимся лицом к лицу братьям слетел с небес сам король. «Негоже вам становиться братоубийцей, милорд. Оставьте изменника мне».
Борас только рассмеялся на это. «А я так охотно стану цареубийцей!» – вскричал он и бросился на короля. Но Джейехерис с Черным Пламенем в руке не забыл уроков, полученных во дворе Драконьего Камня. Борас истек кровью у его ног: удар короля его почти обезглавил.
Месяц спустя настал черед самого Стервятника. Загнанный в одно из сожженных логовищ, он сопротивлялся до конца, осыпая людей короля копьями и стрелами. «Ну уж этот-то будет мой», – сказал Робар. По его приказу с плененного Стервятника сняли оковы, дали ему щит и копье. «Если убит буду я, отпустите его на волю», – распорядился лорд Робар.
Но тот оказался слабым противником. Изнуренный болезнью Робар, презрительно отразив пару атак, разрубил Стервятника от плеча до пупа. «Не суждено мне, видно, умереть с топором в руке», – грустно сказал он королю. Так и вышло: Робар Баратеон, лорд Штормового Предела, бывший королевский десница и Хранитель Государства, умер в Штормовом Пределе полгода спустя в присутствии мейстера, септона, своего брата сира Гарона и Бормунда, сына своего и наследника.
Война лорда Робара, не продлившись и полугода, закончилась в том же 61 году. Дорнские Марки больше никто не тревожил, а воинственные лорды Семи Королевств прониклись новым уважением к молодому королю. Сомнений больше не оставалось: Джейехерис пошел не в своего отца Эйениса. На самого короля война оказала целебное действие. «Против трясучки я был бессилен, – признался он септону Барту, – а теперь я снова король».
В 62 году Джейехерис пожаловал старшему сыну титул принца Драконьего Камня, сделав его тем самым признанным наследником трона.
Семилетний принц Эйемон был высок и красив, но при этом скромен. Каждое утро он по-прежнему сражался с братом своим Бейелоном, не имея нужды ему поддаваться: старший брал ростом и силой, младший – проворством и злостью. Посмотреть на их поединки и подбодрить одного из принцев стекались слуги и прачки, домашние рыцари и оруженосцы, конюхи, септоны и мейстеры. Была среди них и Джослин, которая с каждым днем подрастала и становилась все краше. На пиру в честь назначения Эйемона законным наследником королева посадила Джослин рядом с ним, и они весь вечер говорили и смеялись между собой, больше ни на кого не обращая внимания.
В том же году боги послали Джейехерису и Алисанне еще одну дочь, Мейегеллу. Добрая, ласковая, необычайно способная девочка вскоре приклеилась к своей сестре так же, как та сама приклеилась к Бейелону. Теперь пришел черед Алиссы негодовать на «малявку», что цеплялась за ее юбки, а Бейелон смеялся над ее гневом.
На исходе 62 года король задумался о преобразовании всех Семи Королевств. Одарив Королевскую Гавань мощеными улицами, водными цистернами и фонтанами, он обратил взор за городские стены, на поля, холмы и болота, простиравшиеся от Дорнских Марок до Дара.
«Милорды, – сказал он совету. – Мы с королевой, путешествуя на драконах, видим внизу города, деревни и замки, реки и озера, леса и горы, нивы и пастбища, развалины, септы, кладбища. А знаете ли вы, милорды, чего я не вижу? – Король хлопнул ладонью по столу. – Дорог, милорды! Я не вижу дорог! Если опуститься пониже, можно порой разглядеть какие-то грязные колеи или пешие тропки, но мне нужны настоящие дороги, и я проложу их».
Сие грандиозное дело он продолжал всю свою жизнь, а после его продолжил другой король, но начало было положено в тот день на совете. Джейехерис, конечно, преувеличивал, говоря, что в Вестеросе совсем нет дорог: их были сотни, и многие восходили к временам Первых Людей. Даже у Детей Леса были свои тропы под сенью деревьев.
Ездить по ним, однако, было сущим мученьем. Узкие, грязные, изрытые колеями, они вились по земле как придется. Мостов почти не было, броды зачастую охранялись стражниками, взимавшими плату за проезд. Лорды иногда смотрели за дорогами, пролегавшими через их владения, но в большинстве своем не делали этого. Обочины размывались дождями, на путников нападали разбойники. Честные Бедняки до Мейегора обеспечивали кое-какую защиту людям простого звания (хотя сами частенько их грабили), но после роспуска орденов Веры дороги стали опасны как никогда. Даже знатные лорды путешествовали с охраной.
Исправить столь великое зло за годы правления одного короля не представлялось возможным, но Джейехерис вознамерился хотя бы начать. Не забудем, что Королевская Гавань была очень молодым городом. До высадки Эйегона с сестрами на ее месте при впадении в залив реки Черноводной стояла маленькая рыбачья деревня, и никаких дорог, что неудивительно, ни к ней, ни от нее не вело. За шестьдесят два года от Завоевания, во время бурного роста города, появились и дороги, ведущие вдоль побережья в Росби, Стокворт, Синий Дол и через холмы в Девичий Пруд. С другими замками и городами столицу ничто не связывало; попасть в Королевскую Гавань было куда проще морем, чем сушей.
С этого Джейехерис и начал. К югу от Черноводной рос старый лес, хороший для охоты, но опасный для путников. Джейехерис распорядился прорубить сквозь него дорогу от Королевской Гавани к Штормовому Пределу. Та же дорога, продолжаясь на север от города, долженствовала дойти до Трезубца, повернуть вдоль Зеленого Зубца, пройти через Перешеек и пересечь весь бездорожный ранее Север до Винтерфелла и Стены. Народ назвал ее Королевским трактом; самая длинная и дорогостоящая из дорог Джейехериса, она была начата первой и первой завершена.
За ней последовали Дорога Роз, Речная, Морская и Золотая. Они существовали и раньше, порой веками, но Джейехерис изменил их до неузнаваемости, распорядившись засыпать рытвины, положить щебень, построить мосты через ручьи и реки. Стоило это, конечно, дорого, но страна не бедствовала, и новый мастер над монетой с женой, умевшей хорошо считать яблоки, управлялся почти не хуже, чем Лорд Воздуха. Дороги росли, миля за милей и лига за лигой, на протяжении многих десятилетий. «Нитями дорог он связал Семь Королевств в одно», – написано на постаменте памятника Старому Королю, что стоит в Староместе у Цитадели.
Семерым, как видно, были тоже угодны эти труды, ибо они продолжали благословлять короля и королеву детьми. В 63 году родился Вейегон, их третий сын и седьмое дитя. Годом позже в мир пришла принцесса Дейелла, еще через три года – Сейера, в 71 году – Визерра, шестая по счету дочь. Разница в годах меж ними была небольшая, но трудно было найти детей столь несхожих, как эти четверо.
