С этого места наши авторы начинают говорить разное. Рунситер пишет лишь, что братья снова рассорились и Дейемон вернулся на Ступени, чтобы продолжить войну; о причине ссоры великий мейстер умалчивает. Другие источники полагают, что Визерис отослал брата из замка по настоянию королевы, но септон Евстахий и Гриб рассказывают другую историю… верней, две совершенно разные истории. По словам более скромного Евстахия, принц соблазнил свою племянницу и лишил ее девственности. Когда сир Аррик Каргилл из Королевской Гвардии застал их в постели и привел к королю, Рейенира заявила, что любит Дейемона и просит позволения выйти за него замуж. Возмущенный Визерис напомнил дочери, что у принца уже есть жена, и велел ей оставаться в своих покоях. Брату он приказал покинуть Королевскую Гавань и взял с обоих слово молчать о случившемся.
Гриб, как ему это свойственно, излагает куда более смачно. Принцесса, говорит он, желала вовсе не принца, а сира Кристона Коля, но тот как истинный белый рыцарь остался верен своим обетам. Проводя с принцессой дни напролет, он ни разу не поцеловал ее и не признался ей в своих чувствах. «Он видит в тебе прежнюю маленькую девочку, – говорил Рейенире дядя, – но благодаря моим урокам может увидеть женщину».
Вслед за сим, если верить Грибу, он стал учить ее целоваться. Дальше больше: принц стал показывать, как ласкать мужчину, чтобы сделать ему приятное, в чем порой участвовал и сам Гриб со своим пресловутым членом. Дейемон учил девушку медленно раздеваться и сосал ее груди, чтобы сделать их больше и соблазнительнее. Улетая в скалы на Черноводном заливе, они обнажались, и принцесса без помех постигала, как ублажать мужчин ртом. Ночью принц, переодев Рейениру пажом, водил ее в бордели на Шелковой улице, где она могла наблюдать искусство любви на деле.
Гриб не говорит, сколько времени продолжались эти уроки, но в отличие от Евстахия уверяет, что принцесса осталась девственной, ибо желала подарить свою невинность возлюбленному. Когда же она наконец приступила к сиру Кристону с тем, чему научилась, он пришел в ужас и отверг ее притязания. История эта скоро вышла наружу, чему не в малой степени способствовал тот же Гриб. Король отказывался этому верить, но Дейемон сам признался ему во всем, добавив якобы: «Отдай мне дочь в жены, ведь никто другой ее теперь не возьмет». Вместо этого король отправил его в изгнание, запретив возращаться в Королевскую Гавань под страхом смерти. Лорд Стронг, десница, советовал королю тут же казнить принца как изменника, но септон Евстахий напомнил Визерису, что братоубийца будет проклят богами.
Достоверно одно: принц вернулся на Ступени и возобновил борьбу за эти голые камни. В 112 году скончался великий мейстер Рунситер, и Цитадель прислала взамен мейстера Меллоса, а сир Кристон Коль стал командующим Королевской Гвардией вместо Харрольда Вестерлинга, умершего тогда же. В остальном всё шло тихо до следующего года, пока принцесса не достигла шестнадцати лет.
Король и его совет еще год назад озаботились выбором жениха для нее: с этим следовало спешить, пока никто не усомнился в невинности Рейениры. Лорды и рыцари давно уже вились вокруг принцессы, как мотыльки вокруг пламени. После посещения ею Трезубца сыновья лордов Бракена и Блэквуда сразились на поединке из-за нее, а младший сын дома Фреев дерзнул попросить открыто ее руки, за что был прозван болваном из Близнецов. Братья сир Ясон и сир Тайленд Ланнистеры спорили друг с другом на пиру в Бобровом Утесе из-за нее же. В свите поклонников числились сыновья лордов Талли из Риверрана, Тирелла из Хайгардена, Окхарта из Старой Дубравы, Тарли с Рогова Холма и сын десницы сир Харвин Стронг, прозванный Костоломом. Последний был наследником Харренхолла и считался первейшим силачом Семи Королевств. Визерис подумывал даже выдать дочь за принца Дорнийского, чтобы присоединить наконец седьмое королевство к шести остальным.
Королева Алисент, в свою очередь, предлагала в женихи своего старшего сына Эйегона, единокровного брата принцессы, хотя Рейенира, на десять лет его старше, никогда с ним не ладила. «Тем больше причин поженить их», – настаивала королева. Но Визерис с нею не соглашался и говорил Стронгу: «Она просто хочет видеть на троне родного сына».
В конце концов король и совет согласились с тем, что наилучшим выбором будет Лейенор Веларион, кузен Рейениры. Хотя Большой совет в 101 году и отвел его, он оставался внуком светлой памяти Эйемона Таргариена и правнуком Старого Короля. Такой союз объединял две линии рода Таргариенов и обеспечивал Железному Трону дружбу Морского Змея с его сильным флотом.
Препятствие существовало только одно: Лейенор, девятнадцати лет от роду, до сих пор не выказывал интереса к женщинам, предпочитая общество пригожих оруженосцев, своих ровесников. «Ну так что ж, – заметил на это великий мейстер, – я, к примеру, не люблю рыбу, но ем, когда мне ее подают».
Мнения принцессы не спрашивали, но она, как и ее отец в свое время, имела свои виды на собственный брак. Лейенор, о котором она многое знала, ни в коей мере ее не устраивал. «Мои полубратья ему больше пришлись бы по вкусу», – говорила Рейенира отцу (она никогда не называла сыновей Алисент просто «братьями»). Визерис и урезонивал ее, и просил, и кричал на нее, и в неблагодарности упрекал… всё было тщетно, пока он не пригрозил пересмотреть вопрос о наследнике. Что король постановил, король и отменить может, заметил он. Тогда принцесса сдалась. Евстахий пишет, что она упала на колени и молила отца о прощении, Гриб – что она плюнула королю в лицо, но оба подтверждают, что она согласилась выйти за Лейенора.
Далее опять следует расхождение. Евстахий говорит нам, что в ту же ночь сир Кристон Коль пробрался в спальню принцессы, чтобы признаться в любви. Он говорил, что в заливе ждет корабль, и умолял ее бежать с ним за Узкое море. Они поженятся в Тироше или Волантисе, где гнев короля не достанет их и никому не будет дела до обетов рыцаря Королевской Гвардии. Он так хорошо владеет мечом и палицей, что без труда наймется на службу к кому-нибудь из торговых магнатов. Но Рейенира ответила «нет». Она от крови дракона и не желает быть женой простого наемника, и не нарушит ли он свадебный обет с той же легкостью, как преступил клятву королевского рыцаря?
Гриб рассказывает об этом совсем иначе: это принцесса-де пришла к сиру Кристону, а не он к ней. Застав его в башне Белого Меча одного, она заперла дверь и сбросила плащ, оставшись нагой. «Я сберегла себя для тебя, – сказала она, – возьми же мою невинность и убедись в силе моей любви. Быть может, жених откажется от меня, узнав, что я утратила девственность, хотя она для него ничего и не значит».
Но сир Кристон, будучи мужем чести, не уступил ни красоте ее, ни мольбам, ни почерпнутым у Дейемона умениям. Принцесса, отвергнутая и взбешенная, выбежала вон, вновь закутавшись в плащ… и случайно наткнулась на сира Харвина Стронга, который возвращался с попойки в городе. Костолом, давно вожделевший ее, был не столь добродетелен, как сир Кристон. Он-то и обагрил свой мужской клинок кровью ее девичества, уверяет Гриб, будто бы заставший их на рассвете в одной постели.
Но кто бы кого ни отверг, принцесса ли рыцаря или он ее, с того дня любовь сира Кристона к Рейенире сменилась ненавистью, и он из защитника сделался злейшим ее врагом.
