Аппарат Совета национальной безопасности засел за выработку позиции. Подполковник Фернандо Лухан, ответственный за Афганистан, председательствовал 1 и 10 марта 2017 г. на первых межведомственных совещаниях среднего уровня в администрации Трампа. Присутствовали представители Госдепартамента, Пентагона и разведведомств.
Лухан, работавший еще в администрации Обамы, знал, что афганская политика при Обаме была очень простой: всеми силами избегать катастрофы. Неопределенность была высокой, и возможностей для катастроф хватало.
На первом совещании представитель Госдепартамента устроил дискуссию по ряду фундаментальных вопросов: почему мы решили, что нам нужна антитеррористическая база в Афганистане? Что оправдывает такое представление? В чем реально заключается угроза, исходящая из Афганистана? Почему мы считаем, что в бой надо бросать американских военных и специалистов по разведке, когда у нас есть дроны и все такое? Наше затянувшееся присутствие, по его словам, может привести к появлению дополнительной нестабильности со стороны не только повстанцев, но и таких региональных игроков, как Пакистан.
Представитель Госдепартамента отметил, что Соединенные Штаты определенно не хотели оставаться в Афганистане навсегда, когда вторглись туда в 2001 г. Что мы можем сказать теперь, после 16-летнего присутствия там?
Нет, нет, нет, сказал представитель министерства обороны. Присутствие США не должно быть постоянным.
Тогда возникает вопрос: когда это может закончиться? Возможно ли политическое урегулирование? Будет ли политическое урегулирование целью или средством? Возможно ли политическое урегулирование, если талибские боевики будут возражать против американского присутствия в какой-либо форме? Может ли политическое урегулирование быть способом протаскивания постоянного участия?
Чтобы политическое урегулирование стало реальным, нужно идти на компромиссы. Готов ли президент Трамп к этому?
Не является ли такой шаг фиговым листком, маскирующим возможность для Соединенных Штатов делать все, что они захотят? Нужно ли Афганистану демократическое или стабильное правительство? Насколько США заинтересованы в реальном политическом урегулировании?
Другой представитель Госдепартамента добавил, что у центрального правительства нет легитимности в глазах афганской публики, его рейтинг находится на самом низком за 10 лет уровне, если судить по опросам. По его наблюдениям, теневая экономика в стране — производство опиума и незаконная добыча полезных ископаемых — не уступает по размерам официальной экономике и в значительной мере находится под контролем талибов.
После теракта 11 сентября ЦРУ и военные стали платить афганским полевым командирам, чтобы те выступили против талибов. Часть этих денег уходила на поддержку политической оппозиции. Сейчас США тратят на Афганистан порядка $50 млрд в год. Должно ли насквозь коррумпированное правительство по-прежнему получать деньги от США и их союзников? Не отбивает ли такая массированная поддержка афганского правительства его охоту к реальным реформам и политическую волю? Американские деньги стали одним из факторов развращения афганской системы.
Возникал и более широкий вопрос: следует ли Соединенным Штатам добиваться победы в Афганистане или стараться просто не проиграть?
После одного совещания участники взяли маркерные доски и разделились на три группы, с тем чтобы сформулировать проблему и жизненно важные стратегические цели. Общей для всех была цель, связанная с предотвращением новых атак на территории США.
Были подняты дополнительные вопросы: какое правительство нужно Афганистану и какая стабильность необходима США для предотвращения новых террористических атак?
На встрече с представителями Пентагона, Госдепартамента и разведслужб Макмастер сразу обозначил четыре концепции или цели: 1. Достичь политической стабильности, которая включает в себя урегулирование отношений с талибами. 2. Добиться системного противодействия «Талибану» со стороны афганского правительства. 3. Усилить давление на соседний Пакистан, который ведет двойную игру — номинально является союзником Соединенных Штатов и при этом поддерживает террористов и «Талибан». 4. Обеспечить международную поддержку со стороны 39 стран — союзниц США по коалиции.
Обдумывая компромиссный вариант наращивания военного контингента, Макмастер склонялся к предложению об увеличении численности на тысячу человек, возможно на 3000-5000, для предотвращения новых террористических атак. Один из участников предлагал увеличить численность на десятки тысяч человек.
На заседании узкого Совета национальной безопасности — называемого так потому, что он работал без участия президента, — генеральный прокурор Сешнс обрушивался на каждого, включая Макмастера, кто предлагал увеличить численность военных.
Вы фактически втягиваете президента в то, во что он не верит, заталкиваете туда, куда он не хочет идти, говорил Сешнс. Мы теряем слишком много жизней в Афганистане. Я не понимаю, почему до вас не доходит. Это совсем не то, чего хочет президент.
По словам Прибуса, присутствовавшие слишком мало работали с президентом и не понимали, в чем заключается его базовая философия и почему. Для президента, сказал он, «почему» — это самая главная часть. Почему мы здесь? Почему мы делаем это? Чего вы хотите добиться? И что именно вы пытаетесь сделать?
Это были те самые вопросы, которые Питер Лавой задавал в администрации Обамы. Ни Прибус, ни Лавой так и не получили удовлетворительного ответа.
Участники заседания сошлись на увеличении численности военных на 4000 человек.
«Кто из вас, — спросил Прибус, — скажет президенту, что выбранный вариант оставляет нас в Афганистане на десятилетия? Если вы только заикнетесь об этом, он взорвется. Кто пойдет объясняться с ним?»
Молчание.
Позже Прибус собрал ключевых игроков на совещание.
«Послушайте, — сказал он, — у нас проблема. У нас нет взаимопонимания с президентом по самым базовым вопросам. Почему вы хотите остаться там? С какой целью? За что принципиально ценное для Соединенных Штатов мы рискуем жизнями американцев? Вы должны понять и прийти к общему мнению по этим базовым вопросам, прежде чем рассуждать о том, сколько еще солдат нужно отправить в Афганистан. Вы бежите на 10 шагов впереди себя».
Макмастеру было недостаточно объявить, что цель заключается в предотвращении новых террористических атак. Вопрос звучал иначе: как отправка еще нескольких тысяч военных поможет достижению этой цели?
В Афганистане было четыре стратегические цели: обучение и инструктирование афганской армии и полиции; материально-техническое обеспечение; контртеррористическая борьба и сбор разведывательной информации. Макмастеру нужно было разработать стратегию, предотвращающую эскалации или видимые проявления эскалации. Она не могла прямо или слишком открыто противоречить объявленному желанию Трампа уйти из страны, она должна была мягко предложить новый подход.
28 марта Макмастер предложил то, что в аппарате Совета национальной безопасности получило название четырех компонентов: укрепление, переориентирование, гармонизация и регионализация. Эти четыре компонента афганской стратегии хорошо укладывались в его систему четырех концепций. Укрепление означало поставку техники и обучение; переориентирование — целенаправленное финансирование подконтрольных афганскому правительству областей; гармонизация — попытку сделать афганское правительство открытым, проведение выборов и работу с местной элитой; а регионализация — работу США с региональными игроками вроде Индии.
